у меня есть две любви. сейчас не про вторую, а про первую. она усталая, старая и немощная. ей так тяжело уже, она просто с ума сходит. и сейчас лежит при смерти, на лбу у нее холодный компресс - конечно, в жар бросает иногда. А в руках - альтернативная Библия, в изголовье кровати лежат всякие мелкие, дорогие ей вещички: билетики в кино, засохшие цветы, записки и разноцветный ворох воспоминаний, записанных карандашом на магнитные ленты. Вокруг нее толпятся периодически знакомые и не очень люди и не знают, что сказать. переглядываются, что-то несут про "ну так же нельзя... все ж само, а ты так..ну не стоит, хотя...", за дверью шепчутся и все равно что-то еще придумывают.
И она просит слабым, умирающим голосом о последнем предсмертном желании, которое, черт побери, надо выполнить. Но даже в этом предсмертном шепоте слышится, как ей дорога жизнь и все, что ее держит пока. и она просит - еще немного нежности, чтобы было, что вспомнить потом. И запах тела, родного и близкого, длинные ресницы, любимые губы, сильные руки и шрам на предплечье. И темной ночью на ухо слова, каждое из которых рубцами болезненными горит на сердце, не оставляя сил забыть их. И тихие песни, искренние улыбки, глаза в искорках света. Когда останавливаешься посреди улицы и целуешь мне руки... а я от переизбытка чувств опускаюсь к тебе, прямо на колени и прохожие удивленно смотрят на нас. И она - любовь - задыхается уже. Она сжигает саму себя изнутри, потому что не знает, куда двигаться дальше. И она все же просит еще капельку тебя, хоть самую малость.
и тогда она умрет чуть позже. позже, но мучительней. но она же привыкла, она так жила.