Небо

(Кайлит/Честер Беннингтон)

Кайлит мокрой мышкой торопится шмыгнуть в стеклянные двери аэропорта. Не унимаясь ни на секунду, хлещет майский дождь, каждой каплей выбивая в лужах высокие фонтанчики.
Февраль. Неужели самолеты летают даже в такую погоду?

Мокрые волосы липнут к лицу, легкая блузка промокла насквозь, как у Афродиты, вышедшей из пены морской.

Афродита категорически опаздывает на свой рейс.

К нужному гиту она подбегает последней. Выдача посадочных талонов уже заканчивается.

- Самолет – на Рио? – торопливо уточняет Кайлит у одного из пассажиров – последнего в очереди, невысокого, коротко стриженного, задумчиво уставившегося на поливаемую дождевой водой бликующую плоскость огромного окна.

- По крайней мере, меня в этом уверяли, - отвечает тот и переводит задумчиво-близорукий взгляд на Кайлит, - А тебе куда надо?
- В Рио, - растерянно отвечает Кайлит.
- Не теряй надежды, - произносит он, внимательно изучая мурашки на ее руках.

- Вы – вместе? – спрашивает улыбчивая женщина в униформе аэропорта, выдающая посадочные талоны.
- Да, - не задумываясь, отвечает незнакомец и добавляет:
- Насколько я понимаю, самолет – одни на всех?

Кайлит получает свой талон.

- Какое у тебя место? – интересуется незнакомец, подхватывая на одно плечо свою сумку, а на другое – ее.

Кайлит видит красно-голубые языки пламени на его предплечьях.
- 2А, - отвечает она рассеянно.
- У меня 2С. Отлично. У тебя есть что-нибудь – переодеться? – незнакомец бросает вопросы, нисколько не сомневаясь, что получит на них ответ.
- Вся одежда – в багаже, - послушно отвечает Кайлит, едва поспевая за ним.

Самолет разбегается и отрывается от земли. Ему предстоит долгий путь из Сиднея в Рио.

- Вот, - незнакомец расстегивает пуговицы и снимает с себя рубашку. Кайлит видит инициалы «CB * TB» на его груди, - Переоденься. Здесь всегда прохладно, к прилету в Рио ты заработаешь либо ангину, либо бронхит. Рубаха – чистая, если тебя заботит только это, и это вовсе не неловко, если только это заботит тебя.
- Спасибо, не надо, - успевает быстро сказать Кайлит, но его темные глаза вспыхивают, словно два уголька:
- Мы же договорились!
- Мы ни о чем не договаривались.
- А вот это не имеет никакого значения. Долго я буду стоять здесь, как идиот, с этой рубашкой в руках? Простите, - сурово обращается он к стюардессе, которая с интересом рассматривает дракона на его спине, - Не могли бы вы принести коньяк? Кстати, принесите еще и одеяло, нужно завернуть в него девушку, а иначе половину пути придется прятать в багажном отделении ее остывшее тело, - он указывает на Кайлит.

Стюардесса и Кайлит вздрагивают – одновременно.

- Давай свою рубашку, - мрачно соглашается Кайлит.
- Я обязательно принесу коньяк, - испуганно обещает стюардесса.

В туалете Кайлит стаскивает с себя блузку, больше похожую теперь на тряпочку. Сухая ткань рубашки приятно согревает кожу. Светло-серая рубашка прикрывает короткую юбочку так, что той совсем не видно.

Кайлит смотрит на себя в зеркало.

Красно-голубые языки пламени на его предплечьях.

Пусть думает, что она его не узнала.

Она выходит из туалета и садится на свое место у окна, косясь на пиратский череп, украшающий левый локоть незнакомца.

- Не боишься летать на самолетах? – весело спрашивает незнакомец, доставая из своей сумки черную драную футболку, - Прости, что не предложил тебе ее, но вряд ли она тебе понравилась бы. К тому же, это не моя вещь, ее надо будет вернуть хозяину, - он натягивает футболку на себя, - Меня зовут Чез.

Стюардесса приносит коньяк.

Спиртное и вынужденное бездействие поневоле развязывает языки.

- Чем станешь заниматься в Рио? – мило болтает Чез, но стюардесса замечает, что он внимательно следит за каждым жестом своей приятельницы. Пронзительные глаза цвета мореного дерева внимательно изучают каждую деталь лиа пассажирки с места 2А.

- Работать, - Кайлит не скрывает правды.

Ей нужно будет сделать очень хороший репортаж о ежегодном карнавале.

- Грандиозное буйство эмоций и страстей, музыки и танцев, безудержного веселья и торжества жизни, – понимающе кивает Чез, - Ты сама умеешь танцевать самбу?
- Нет, - улыбается Кайлит, - Мне просто нужно сделать хорошие снимки. А ты?
- Я предпочитаю немного другой стиль...

Путь долог, но время в разговорах летит незаметно.

В какое-то мгновение Чез лишь касается руки Кайлит, и вот уже через несколько минут – крепко сжимает ее ладонь, рассказывая что-то о Большом Каньоне в Аризоне.

- Ты видела его?
- Нет...
- Грандиозное место.. Там можно заблудиться, как на другой планете.

Разумеется, кому знать, как не ему. Он же родился в Аризоне.

Кайлит слушает вполуха, произнося иногда ничего не значащие реплики:
- Неужели?
- Вот как?
- Удивительно…

Большой Каньон мало занимает Кайлит, но ей совсем не хочется, чтобы Чес прочел это в ее глазах.

So I, I won't be the one,
Be the one to leave this,
In pieces.

Как странно. Она запросто приняла бы Честера за программера средней руки, если бы не его пронизывающие гипнотические глаза, бездонные глаза удава, вышедшего на охоту.

Осталось половина пути.

Рука Честера – на плече Кайлит.
Он наклоняется к иллюминатору и рассматривает небо.

Облака тают и расступаются. Отражая солнце, внизу ослепительно блестит океан.

- Красивое небо, - произносит Честер, - Так ты много путешествуешь?

Еще бы.

- Не очень, - осторожно произносит Кайлит, - Обычно я работаю в студии. Но заказы бывают очень интересные.
- А в Сидней ты ездила по какому-то делу? Или живешь там?
- В Сиднее я выполняла задание журнала «National Geographic», - Кайлит прячет улыбку, - Делала снимки Большого Барьерного Рифа.

Непроницаемые горячие глаза Чеса перестают быть гипнотическими и становятся просто очень удивленными.

- Тебе кто-нибудь говорил о том, какие у тебя потрясающие глаза? – решается внезапно Кайлит, - Хочешь, я сделаю фото?
- Нет, - отводит Честер в сторону взгляд, но тут же снова заглядывает в лицо Кайлит и просит, почти приказывает:
- Дай-ка мне свой фотоаппарат.
Кайлит достает из сумки и протягивает ему большой черный «Nikon D 300».
- Мне всегда было интересно, что носят такие изящные девушки в своих тяжелых спортивных сумках, - Чез ловит улыбку Кайлит, глядя в 2,5 - дюймовый TFT-экран, но, так и не сделав ни одного снимка, вдруг замирает.

Хочешь, мы покатаемся на слонах? Понаблюдаем за солнечным затмением? Поднимем со дна «Титаник»? Насладимся нежным запахом императорских орхидей? Тебе понравится…тебе станет удобно и приятно, и ты захочешь, чтобы я коснулся тебя…

Осталось всего полтора часа.

- Еще коньяка? – вежливо спрашивает стюардесса.

Бросив на нее быстрый недовольный взгляд, Честер встает и тянет Кайлит за собой:

- Пошли.
- Куда?

Кайлит и так – удобно и приятно.

Большие серые добродушные слоны лениво обмахиваются ушами, солнечная корона яростно пульсирует на фоне черноты бесконечного космоса, мертвый молчаливый корабль волшебно оживает, наполняясь беззаботным смехом, звоном хрусталя и мелодией Габриэля Форе, грациозные императорские наложницы неторопливо вплетают в свои волосы длинные стебли ароматных цветов…

Ей захотелось, чтобы он коснулся ее...

Она направляется за ним в первый салон эконом-класса. Ближайший туалет свободен, и, подтолкнув ее в кабинку, Чез без тени смущения на лице делает шаг следом, повернув ручку двери в положение «занято».
Его не останавливает ироничная улыбка бортпроводницы, провожающей их понимающим взглядом.

- Этот чертов мир, в нем теряются люди, как в Большом Каньоне, - шепчет он, дыша Кайлит в ухо.
- Ты не потеряешься.
- Почему? - его руки замирают на мгновение.
- Ты - Честер.

Он молчит. Наконец-то он понял.

And you, you will be alone,
Alone with all your secrets,
And regrets.
Don't lie.

Он видит тонкую голубую жилку, пульсирующую на виске Кайлит.

- Я не хочу тебя терять... - слышит она его шепот, - Это же, черт возьми, Рио...

Слишком тесное для двоих пространство перестает значить что-либо.

Весь мир начинает медленно разваливаться на миллионы маленьких ничего не значащих для нее кусочков...

И пусть разваливается.