В пятницу 26 октября в 6 утра мы выезжали в Евпаторию. Народ был совсем ошалевшим. У всех слегка остекленевшие, красные глаза и дерганные движения. Черные пояса окружали меня непроходимой стеной. У меня у самой желтый (6 кю) пояс. На сборах было аж 210 рыл, среди которых 140 черных поясов. Я, как бывалый турист, встала за 15 минут до выхода, т.е. в 4:45. Ну, можно сказать – выспалась. А некоторые штатские ведь всю ночь не спали! Должна признаться, что Мерседес-Спринтер не самое лучшее место, где хочется провести 8 часов пути. Я спала на рюкзаке, отлежала лицо – оно было все в рубчик и с отпечатком пряжки на лбу. Отчаянно завидовала сэнсэю Матюшину-младшему (у нас сэнсеи близнецы – один старше другого на 15 минут), он всю дорогу просидел гордо, будто палку глотнул и с удовольствием всхрапывал. Вроде не военный…
Приехали помятые, не чувствуя задов и спин. Радостные встречающие, те кто приехал раньше – сообщили, что через полтора часа тренировка. Поселение в санаторий – отдельная эпопея, достойная пера Дюма. Мда. Просто скажу, что из списков меня вычеркнули, а паспорт я не взяла. В общем, когда мы наряженные в еще чистые, отутюженные кимоно стояли в спортзале в ожидании великого японца, я испытывала трепет, хорошо разбавленный чувством облегчения. На улице жить не буду! Стою сзади, меня за рослыми шо-данами и ни-данами незаметно, ну, очень хочется верить, что незаметно. И вот выходит ОН! К. Горайа – шихан… Рост 1,6 м. Правда, хорошо сложен, симпатичный и непонятного возраста (оказалось, 48 лет). Тут же добавлю, отличная растяжка и физическая подготовка, серьезный удар и прекрасная техника. При всем при этом какая-то робкая испуганная, что ли, улыбка, наверное, из-за очков. А может его потрясли наши 210 славянских, крайне радостных морд? И еще у нас была бесплатная практика английско-японского языка. Очень тихо говорил переводчик. Но через полчаса мы шихана уже прекрасно понимали и даже без пол-литра.
Утром Горайа спал, а мы проводили акцию в центре Евпатории. Акция называлась: Кеокушинкай каратэ против курения, алкоголизма, наркомании, ранней беременности, переедания, абортов, избиения бездомных животных и проч. Ну, в общем, мы бежали по центру города в сопровождении машин ГАИ. Евпаторийские жители - очень терпимый народ. Вы представьте – 7:30, утро, суббота. А под вашими окнами слоновий топот, 200 глоток орет: ич-ни… сан-ши… И ничего, народ радостно выметался на улицу в пижамах, кто уже проснулся выпрыгивал из машин, трамваев, домов. Гнались за нами… чтобы сфоткать. Кричали: держитесь! До моря всего 8 км отсюда! Уже близко!..
Кроме евпаторийцев нас почтили вниманием все местные собаки, сначала явно намеревались погавкать, но быстро подладились под размеренный бег гигантской стаи и только языки полоскались на ветру. Когда мы добежали до моря и выстроились под сводами, как нам объявили, ротонды (больше похожей на 2 колонны с перекрытием) для общей фотографии, собачки совсем развеселились. Мы стоим перед объективами камер и профессиональных фотоаппаратов, а две лохматые улыбающиеся животины жизнерадостно сношаются (извините) на самом переднем плане. И еще про фотографии… После дневной тренировки (у нас было по 3 в день) мы фотографировались с Горайей. Этот чистоплотный дяденька занимался с нами на равных, и все время промокал лицо и шею белоснежным полотенцем. И вот он стоит и смотрит, как перед ним выстраивается бастион из мокрых, потных тел, в середине которого для него оставлено крохотное место 20х20 см. Выражение лица у него, как в передаче: «а залезете ли Вы в кучу дерьма за 1000 долларов?». Залез. В смысле сфоткался с нами из чувства долга… ну и за деньги, конечно. Хотя сумму не назову. Помните советский мульт, про жадину, у которого семейство каких-то зверушек просило то муки, то сахара, то ягодок. И он дал гнилую муку, соль вместо сахара и клюковки. А потом оказалось, что у него ДР и зверушки испекли ему торт из того, что он им надавал. Тут примерно то же. Человек долго доводил нас до состояния физического истощения и полной мокрости, т.е. потности, а потом ему пришлось ОЧЕНЬ ПЛОТНО пообщаться с людьми, над которыми он «издевался». 
С самого приезда мы мечтали покупаться в море. На второй день мы с Янкой удрали от бдительного ока сэнпая Гнатюка и пошли на пляж. Там был народ, одетый в теплые пальто и сапоги. Они с увлечением фотографировали двух девушек, плещущихся в море под свинцовым небом. Ну, на самом деле вода была +16-17 градусов. А это уже роскошь.
И вот настал ТРЕТИЙ день. Страшное слово аттестация уже нельзя игнорировать. Те, кто аттестуется прибыли в зал за 45 минут. И тут для меня наступило самое ужасное. Из 210 человек рискнули аттестоваться лишь 32, троих из которых, придирчиво оглядев, выгнали. Я стала мокрой еще до первой разминки. Твою мать! Как всегда – я самый младший пояс на аттестации. В свое время я и на сборы попала 11-м кю (самый младший пояс почти), когда любой 10-летний пацан мог заставить взрослую тетю отжиматься. Кроме того, у меня и мысли не возникло, что я могу оспорить приказ своих тренеров. Они сказали на аттестацию, значит на аттестацию. Как это в анекдоте… Лев построил зверей, говорит: сегодня съем лису! Пошла лиса – съел. А сегодня съем барана. Пошел баран – Лев съел. А сегодня пусть придет заяц. Заяц Льву: - а можно мне домой? Тю, конечно, можно!!!!
В общем, одно хорошо, я стою последняя в последнем ряду. Ряды – жидковаты, но и то прикрытие. Только успокоилась, и тут команда: «Первый и третий ряд – поменяйтесь местами». Выхожу вперед в виде пудинга, съезжающего по наклонной поверхности, и преданно смотрю в веселые раскосые глазки, поблескивающие из-под очков. За мной даже мокрый след остался. Стараюсь не думать о том, когда это кончится, и как я сейчас опозорюсь. Не поверите, шихан меня даже по плечу похлопал, когда я Цукена-ката делала, говорит: «Хорошо! Только очень плохо!». Это, конечно, в интерпретации переводчика, по-моему, он английский хуже меня знает. И вот – гвоздь моей программы – стойка на руках 90 секунд. У сенсэев Матюшиных лица даже позеленели. Они же знают, что у меня перелом руки был. Ну, ничего, стала, стою, в руке колет – а врач мне сказал, что в костях нервов нету. Интересно, чего же тогда ТАК больно? Не знаю, что у меня с лицом было, но Матюшины и сэнпай Гнатюк втроем к Горайе бросились, говорят: «девочка – дура, она после сложного перелома тут выеживается, можно она больше не будет?» Ну а что он скажет, когда трое слюной брызгают, руками машут, красными лысинами светят, и на трех языках и пальцах показывают, какой страшный у меня был перелом? Он впечатлился, конечно, разрешил.
Бои я тоже хорошо отстояла против черных поясов, других в зал не пустили. Но меня и не били сильно, наверное, из презрения. Вся эта пытка, называемая аттестацией, длилась четыре с половиной часа. Вышла я, шатаясь, меня по плечам народ похлопывает, поздравляет. Юлька, шо-дан из Кривого Рога, говорит: «ты мне скажи, ты дурная, смелая или наглая, чтоб додуматься сдавать на 5 кю Горайе?» И не поймешь, похвалила или обругала. Как вы думаете, что я сказала? А второй дан, уже в возрасте дядька, пожал мне руки и похвалил, хорошо, мол, держалась, лучше некоторых старших поясов и техника прекрасная. Вот тут я почувствовала настоящий прилив счастья, даже на слезу прошибло. Не зря, выходит, старалась.
И вообще, такие встряски многим на пользу. От моей затяжной депрессии, обусловленной тяжелыми рабочими буднями, и следа не осталось! Одно напрягает: о том, сдала я или нет, объявят через месяц. Ну что же, будем надеяться на лучшее.