Наверное, был его черед ложиться спать, точнее, постепенно позволять мыслям вытекать из поля зрения и становиться едва видимым пятном на противоположной стене с пестрыми обоями и предательскими отверстиями от пуль. Заговорщеская улыбка выползла из своего дневного пристанища и растянулась по лицу хозяина, как кошка, которой не хватает ласки, на освободившихся коленях. Небрежное касание ладони человека, который занят чем-то другим – все, что получило ластящееся животное от Шерлока, внимательно сопоставлявшего факты. Почти забыв о мнимом воображаемом коте, он убрал пальцы от вздымавшегося меха, услышал последний пронзительный «мяу», наполненный всей горечью разочарования, которое только могут испытать млекопитающие, и увидел пару ботинок, в которых обычно, до этого момента, ходил его верный коллега. Мозг автоматически включился в процесс, наплевав на неимоверную физическую усталость, и вскоре выяснил, что: а) кроме него в доме не было ни одной живой души и не собиралось появляться ещё несколько дней, б) он до сих пор сидел в пальто, рукой стискивая телефон в кармане и надеясь на мнимое чудо и в) это всё чертовски неинтересно.

- Скучно.- Даже это слово прозвучало как-то пресно в пустоте. С одной стороны, он наконец-то получил и тишину, и покой, но кто сказал, что ему нужна был абсолютная тишина, и уж тем более полный покой? Избыточное состояние стабильности никогда не приносило пользу, и Шерлок в который раз пожалел, что слишком часто просил всех убраться восвояси, причем не в самой вежливой форме. Впрочем, жалел он не слишком долго - всего лишь до следующего слова, произнесенного вслух.- До смерти.

Сколько времени это серое безмозглое существо уже отняло Холмс и не подозревал, озадаченный больше тем фактом, что ему было не только скучно. Было неприятно думать наедине с собой, непривычно не слышать вздохов восхищения и раздраженных реплик весьма посредственных преступников. Струнка тщеславия неохотно, но все же тянулась сквозь него, и новоприобретенный помощник, в лице полевого врача, только способствовал ее натяжению. Было… одиноко? Нет. Было просто хуже, чем обычно. Пальцы бездумно прошлись по потрепанной обивке кресла, нашли подушечку с изображением британского флага, прижатую к бортику одеревенелой ногой и впились в нее, одновременно с необъяснимо острой гранью телефона так, словно она была сверхчувствительным приемником и передатчиком настроения.

Шерлок пулей вылетел из уютного мягкого друга, мимоходом кинул туда средство связи, схватил ноутбук, зачем-то оставленный Ватсоном на его попечение, и, тряхнув упругими черными кудряшками, тоже отложил его в сторону, издав беспокойный вздох. Перед ним открывался прекрасный вид на заваленный стол, на котором стояло с десяток кружек с чаем уже минусовой температуры и только что присоединившимся к ним компьютером. От слоя пыли, окружавшего все вокруг и теперь витавшего в подсвеченном уличными фонарями воздухе, становилось непривычно.

В комнате треснула тишина: звук полученного сообщения приглушенно выстрелил в обивку кресла.

«М-с Хадсон выпишут через две недели, я зайду завтра». Не надо было быть гением, чтобы понять, что содержало в себе сообщение и кто его писал, именно поэтому Шерлок торжественно проследовал на кухню, не удосуживаясь даже узнать, что ему написали. Ритуал обыкновенного человека, который хотел есть, правда, он пошел туда, чтобы найти снотворное или что-нибудь наподобие него. Быстрый и легкий способ прогнать время вперед, не мучая себя.

«Надо же… В доме живут полтора врача, и ничего кроме этилового спирта». Холмс закрыл дверцу шкафчика, попутно окидывая места, где могли находиться смежные с его требованиями вещества, и через несколько секунд его руки уже сжимали в руках ампулу с морфием, предназначавшимся для некоторых особых случаев, когда что-то, точнее, кто-то шел вразрез его планам. Промотав в памяти до той даты, когда Джон таскал свои недюжие пожитки в спальню на третьем этаже, Шерлок взметнув полы пальто, взбежал по лестнице, не дав скрипнуть ни одной половице, и, избрав третье отделение маленького шкафчика, больше напоминавшего комод, победоносно выудил оттуда шприц. Не выпуская заветное лекарство, Шерлок кинул пальто на застеленную кровать, прыгнул поверх него, закатал рукав, а чуть меньше кубика морфия уже ждали его, переливаясь в нетерпении. Конечно, его не пугало то обстоятельство, что он вводил самому себе в вену такое вещество, больше подходящее под определение «наркотик», первый раз в жизни ради того, чтобы уснуть. Скука была самым страшным кошмаром, единственным от которого он хотел убежать, и с этой мыслью он позволил игле проткнуть кожу как раз над самой веной. Та плавно вошла в контакт с кровью, вливая в нее прозрачного жидкого прародителя героина.

Самодовольная ухмылка завершила дело, и Холмс, кинув на пол больше ненужное оборудование, упал на спину, подскакивая на пружинах чужой кровати. Светло-серые глаза забылись в блаженстве отсутствия четких мыслей, и даже включенный свет не смущал одурманенного консультирующего детектива и не препятствовал тревожному, но беспробудному сну, который заждался своей новой гиперактивной жертвы. Постепенно мир вокруг стал расплываться, крошиться на миллионы смазанных пикселей, превращаясь в цветную дымку, наполнявшую его голову жалкими подобиями сновидений. Шерлок почти ощущал движение своеобразного лекарства по кровотоку и не смог удержаться от злорадствований над теперь жалкой и побежденной скукой. Завитая природой, прядка темно-шоколадных волос была последним четким объектом, прежде чем детектив смог полностью отпустить свой разум на вполне заслуженный отдых.

 

Самым поразительным оказалось то, что очнулся Холмс где-то на этаж ниже, заботливо укрытый пледом, с воткнутой в его незадействованную вену капельницей. Скачки взгляда по комнате сразу же сообщили о том, что либо он спал недели две, как минимум, и миссис Хадсон снова была в строю, либо на Ватсона напала маниакальная чистоплотность, причем не только она, но в придачу к ней и материнский инстинкт. В любом случае, ему, Шерлоку, это было только на пользу, и он воодушевленно скинул шерстяное покрывало прямо на пол, отсоединил иглу с раствором и, перешагнув, как обычно, через столик, надел самую приличную из надменных улыбок, чтобы достойно встретить свою персональную горничную.

- Джон?- Он постарался как можно менее довольным голосом сообщить о своём своевременном пробуждении. Все ещё оглядываясь по сторонам и замечая непривычный порядок, Холмс параллельно искал его первопричину. Конечно же, он не мог знать, что утро, когда он просыпался в хорошем расположении духа, обязательно должно было быть чем-то или кем-то испорчено, хоть и мог догадываться. Едва он ступил на кухню, в углу которой уютно пристроился гигантский мешок с мусором - конкретно с протухшей головой, недавно обитавшей в холодильнике - лицо его приобрело повседневное выражение усталости и недовольства: за столом со скучающим видом сидел Майкрофт, постукивая по полу большим дорогим, как и все, что имело к нему отношение, зонтом.

- Полагаю, твоя диета тоже оправдала себя?- Ехидность моментом озарила его лицо, и правительство в лице одного человека уже снова было готово контролировать всё и всех.- Я думал, что ты в состоянии лишь обклеиваться никотиновыми пластырями с ног до головы. Я за тебя переживал.

- Я вижу.- Процедил Шерлок, стоически вынося невозможность своего брата, хотя он и сомневался, что в них текла одинаковая кровь. У Майкрофта она, должно быть, уже успела выцвести, причем ещё при рождении.- Тебе не пора?

- Пожалуй, ты прав. Напиши, если закончится морфий. Был рад повидаться.- Холмс-старший аккуратно, с присущей ему чопорностью, встал из-за стола и, сделав в воздухе сальто зонтом, что было, кстати почти невозможно на такой миниатюрной кухне, покинул обиталище своего родственника, наслаждаясь тем, что этот маленький раунд остался за ним.

Чуть ли не вздрогнув от отвратительного ощущения, которое всегда приходило вместе с его братом, Шерлок вдруг вспомнил о том, что рукав его рубашки все так же закатан, и прежде чем, привести его в нормальное состояние, дотронулся до вены, слегка опухшей от теплого микроклимата, сформированного пледом. Да, это действительно недопустимое упущение с его стороны, но на тот момент он не мог ничего делать, кроме как хаотично соображать, что с ним происходило.

- Шерлок, НЕ ДЕЛАЙ ТАК БОЛЬШЕ, хорошо?- Джон поднимал иглу капельницы с пола, но было очевидно, что он имел в виду. В мгновение ока он уже сжимал кольцо из своих жестких пальцем вокруг запястья Холмса, пытаясь поймать блуждающий, занятый другим взгляд.- Я принес тебе пять новых никотиновых пластырей, даже купил самую дорогую пачку сигарет, только не вздумай ещё раз самостоятельно вводить себе что-нибудь внутривенно, ладно?

 Грустно мотнув головой, словно давая самому себе знать, что это бесполезно, Джон отпустил Шерлока и плюхнулся на стул, на котором недавно восседал злорадствующий заклятый враг, так как он был единственным, который уже был отодвинут.

- Что-нибудь ещё, Джон?- Пытаясь сдержать эмоциональную волну, накатывающую на него, Шерлок разворачивал рукав и застегивал пуговицы на манжете.

- Нет, я закончил.- Ватсон утомленно уставился в стол, пока Шерлок безжалостно готовился отчитать его за недопустимую вольность.

- Тогда будь добр, пожалуйста, в следующий раз не пиши моему обожаемому брату о состоянии моего здоровья. Даже если я попаду в больницу с переломом позвоночника.- С этими словами, Шерлок удовлетворенно ухмыльнулся краешком бледных губ и, пройдя несколько шагов до любимого кресла, опустился обратно в свой мир, едва только увидел сообщение от Лестрейда: « Есть одно дело…»