- ...Маргаритки смерти - французы так называют пигментные пятна на коже пожилых. Я пошёл.
Мой любимый гренландский эмигрант,ты оттаял (наконец),и тебя унесло южными течениями рельсов к морю - а ведь мы с тобой одной воды,одной крови,и меня закономерно тянет к большой воде и дороге (читай: подальше отсюда). Никто никому ничто не дожен - тем более я,тем более мне,поэтому только и остаётся, что обнимать перед прощанием покрепче своих тёплых питерских девочек, поддерживать постоянную температуру тела самых холодных рептилий мальчиков Москвы, пить со своей Хел, свесив ноги с подоконника и пугая редких прохожих звучными аллергическими чихами. Сидеть на кухне,больше похожей на мансарду,и слушать бесконечные истории Жеки, стул которой располагается так,что мошки, обжёгшие крылья о горячие лампочки, пикируют точно к ней в чашку - эдакое кофеиновое кладбище пришедших в негодность истребителей.
Чувство,переполняющее меня последний месяц словно калька того,когда с долго не заживающей ключицы наконец снимают гипс: куколка переродилась, Уроборос таки сожрал себя, британские учёные нашли способ _____ (впишите наиболее близкий вашему сарказму вариант).
Усердно топчу пыльную питерскую этернити, а несколько дней спустя делюсь с попутчиками сухарями и историями и долго стою в ночном тамбуре,и в моей руке портсигар,подаренный Дрю,в котором стукаются друг о друга маленькие хлопковые сигариллки. Беру меньше вещей,больше оборотов, сливаюсь с городами до степени прихода на автобусную остановку ровно в тот момент,когда к ней подъезжает нужный мне автобус.
Здесь трогательный эквилибриум заканчивается, уступая место пошлому порно мозга: живу и всё равно проживаю что-нибудь мимо, вспоминая и отталкивая, и от нынешней жары в моей комнате одна за другой отклеиваются потолочные плитки.
Но скоро увижу море.
Привет.
фотоошмётки этого лета: