Когда уже самоё событие стирается из памяти, и не остается ничего от некогда важного, кроме нескольких обрывков бессвязных воспоминаний, в душе, как результат неизвестной химической реакции, возникает нечто неуловимое.
Это нечто уже навсегда поселяется в глубинах памяти, как своеобразное послевкусие, легкий привкус, истончающийся со временем. Но вот странность – чем чаще открываешь флакон с этим ароматом, вдыхаешь его, тем дольше он сохраняется, только становится в нем все больше нового, привнесенного оттенка. И самое странное в том, что иногда можно заполнить его уже совсем другим. Вложить подредактированный аромат, сжульничать с собой.
Иногда я изменяю таким образом свое прошлое, если воспоминания эти совсем уж тяжелы и запах и вкус их отравляет, как слезоточивый газ.
Самые приятные послевкусия остаются от прошедшей любви и от былой свободы.
Моя первая влюбленность оставила после себя запах солнца и пыли. Горячий летний Чернигов, припорошенный дорожной пылью, запах архива, где он работал. Белое платье невесты и ажурная шляпка. И терпкий, острый вкус боли – обязательной и неизбежной приправы к этому жгучему чувству.
В церкви он держал венец над головой моего мужа, а я с нетерпением ждала, когда все это закончится, и мы пойдем снова бродить по бесконечным древним улочкам…
Я ведь и правда думала, что меня кто-то толкнул в спину, бросив к нему в объятия, даже оглянулась, когда поняла что натворила. Когда наткнулась на ненавидящий взгляд свекрови и недоумевающий – своего свежеиспеченного мужа.
Вторая моя влюбленность обладает одним из любимых вкусов – сумерек и речной прохлады. Это чувство пристрелило контрольным выстрелом мой бьющийся в последней агонии брак, сделав очень свободной и очень несчастной.
И соленый вкус крови от разбитых губ смягчался поцелуями любимого существа на влажном песке нелепо-огромной Волги…
А вот свобода всегда имеет свежайший полынный вкус. Светло-зеленый запах и цвет, даже когда это были выжженные крымские степи.
Моя свобода – редкостный напиток, за каплю которого я хотела бы отдать многое, но отдалю так мало… моя свобода – это кружащийся сапсан в слепящем солнце, мчащиеся навстречу кони. Это упоительная память о том, что «никто не знает, где я теперь».
Когда-нибудь… когда-нибудь все воспоминания выгорят в моей душе, и я буду дегустировать их незамутненный облагороженный аромат…