Я не хотела его выкладывать. Но вот выложила. Скорее всего, зря. Хотя как знать?
В общем, все как всегда. Кому интересно, почитает.

Как это гнусно, гнусно, гнусно! Невероятно. Но плакать почему-то не хочется совершенно. Хотя… Нет, даже вспомнит не могу, когда я в последний раз плакала. И плакала ли вообще…

Докуриваю последнюю сигарету и начинаю новую пачку. Сегодня я много курю. Какая все же глупость вот так сидеть и курить на балконе весь день! Да еще и эта черемуха пахнет так сильно, что возникает ощущение одурманенности. Как в воде. Свое тело не чувствуешь, а мысли, словно увязли в чем-то липком и противном. Психоделическое ощущение.

Очередной окурок летит с балкона вниз. Я слежу за его полетом. Появляется мысль полететь туда же за ним. Но все-таки мозг еще не окончательно отключился. Третий этаж – ерунда, только ноги переломаешь. Курам на смех.

– Дашка! Заканчивай мусорить! Ты там опять меланхолишь что ли? – Аля меня заметила. Каким идиотом должен быть архитектор, чтобы построить дом буквой «П»? Вечно за мной соседи подсматривают! И застекленный балкон не спасает. – Значит, так. Я сейчас к тебе. Все расскажешь.

Возразить я не успела. И с какой стати я должна ей что-то там рассказывать? Тоже мне, подруга нашлась. Всего-навсего соседка.

Звонок в дверь. Еще раз. Зачем-то кричу, что открыто. Зачем? Входит…

– Куришь? – голос был явно не женский. И до боли знакомый.

– Как видишь.

– Слушай, так нельзя. Вик… Он не хотел, чтобы ты так… Он бы тебя простил.

– Мертвые не прощают.

Данила садится рядом и закуривает. Приходится открыть окна нараспашку. Балкон тут же наполняется опостылевшим запахом черемухи. В глазах темнеет…

Я лежу на полу в комнате. Даня сидит рядом.

– Дарья, когда ты в последний раз ела?

– Не знаю… Вчера?

– И что ты ела?

– Понятия не имею.

Даня хмурится и кивает сам себе.

– Дойдешь до машины?

Я не отвечаю. Он кивает еще раз, помогает мне встать. Уходим. В дверях мы сталкиваемся с Алей.

– А я тут коньячок несу.  Ой! Даша, ты куда?

Мы не отвечаем. Даня помогает мне дойти до машины. В машине сует мне какую-то булку и заставляет съесть. Пытаюсь отказаться, но Даня настаивает. Приходится лениво щипать булку.

– Не хочешь спросить, куда мы едем? – Даня заводит машину.

– Можно подумать, есть какая-то разница.

– Ешь, не отвлекайся.

Он везет меня куда-то за город. Я не обращаю внимания на дорогу, рассматриваю свой браслет. Браслет, который мне подарил мне Он…

Машина тормозит. Я поднимаю глаза. Вижу, куда мы приехали.

–Зачем? Отвези меня домой! Я не могу! Нет… – я зарыдала. Давно забытое чувство. Слезы катятся из глаз. Как маленькая!

Данила выходит их машины, идет к Его дому. Ругается с охранником. Заходит.

Его нет вечность! Потом звучит выстрел. Охранник бежит в дом.

Я сплю, и это мне снится. Или это вообще не я. Все в тумане. Я не понимаю, как оказываюсь в Его доме. Охрана стоит в стороне. Данила приставил пистолет к виску Ники. Глаза Дани. Безумные, нечеловеческие глаза. Как у зверя. Мне страшно. Данила что-то кричит.

– Отдай, сука! Я же выстрелю, ты знаешь. Все обыщу, но найду. Отдай по-хорошему.

Ника что-то говорит охраннику. Тот достает с полки какую-то бумагу и отдает Дане. Данила выволакивает Нику на улицу. Я тащусь следом. Охрана остается в доме.

У машины Даня прячет пистолет, но Ника не уходит. Ее трясет. Даня дает мне бумагу. Я читаю…

«Завещание…

…передать все движимое и недвижимое имущество… Корвиной Дарье Антоновне… …Спинин Виктор Алексеевич…

…дата…»

Дата… Дата! Значит… Значит, он меня простил!

Я смотрю на Нику. У нее злой взгляд.

– Оставишь меня ни с чем? На улицу выгонишь.

– И правильно сделает, – вставляет Даня.

Я смеюсь. Я очень давно так искренне не смеялась! На глазах у пораженных Данилы и Ники я рву спасительную бумажку на части и подбрасываю их в воздух. Я счастлива.

Дует ветер и бумага улетает. А с вездесущей черемухи (Вик ее почему-то любил, и она растет у него перед домом) падают лепестки – они так похожи на снег, только совсем не холодные и мягкие. Как красиво! Мне хочется жить.

– Ника! – она смотрит на меня как на безумную. Даня, впрочем, тоже, – Угости пиццей! Я такая голодная…