Я приехала и сразу начала писать(продолжение фанфика).Вот очередная глава,на ваш суд.

Глава 21.

На следующий день предстояло ехать на работу. Сущий кошмар! Начало недели неизменно повергло меня в тоску, но сегодня положение усугубляло то, что придется предстать перед директором неподготовленной, да еще и с незаконченной статьей. Я собиралась дополнить свой отчет выдержками из путеводителя по Лондону. Однако мои слабые попытки разыскать путеводитель с треском провалились: в книжном киоске в аэропорту такого не продавали, а к тому времени, как я приехала домой, мой местный магазин был закрыт. Оставалось молиться, чтобы утром Роберт не стал подробно допрашивать меня по каждому абзацу статьи.

Настроение не поднимало и предвкушение встречи с коллегами. Они в основном были гораздо старше меня- в конце концов, журнал для пенсионеров,- но разница ощущалась не только годах. Я- представитель другого поколения, известного общей апатией, сарказмом. Стареющие сотрудники в противоположность мне излучали несгибаемый и, по моему мнению, чрезмерный оптимизм, невольно заставляющий гадать, где они провели последние тридцать лет. И это странным образом действовало на нервы.

Я оставила сумочку и куртку в своей клетушке с серыми стенами и направилась в офис Роберта, напоминая себе, что не должна вспылить, что бы он там не говорил. Осуществить это намерение было довольно сложно, если вспомнить о проваленной командировке в Лондон и якобы неудачной статье о Сан-Антонио.

Мне нравится думать, что Роберт ненавидит меня, завидуя мой молодости и таланту, но, боюсь, все дело в том, что он считает. Будто я не уважаю его авторитет(в этом, и только в этом, был абсолютно прав). Последнее время он был особенно зол на меня: в его отсутствие я поместила в журнале одну из статей в своем типичном ехидном стиле, ту самую, о Новом Орлеане. И если даже тон моей прозы можно было назвать чуточку ехидным, это только придавало ей пикантности. Роберту бессмысленно было показывать груду отзывов на статью- оказалось, немало моих читателей обладали исключительно озорным чувством юмора и по достоинству оценили мое остроумие.

Я нерешительно постучала в стеклянную дверную панель.

- Войдите!- величественно разрешил он. Я закатила глаза и толкнула дверь.

- Вы хотели видеть меня?- спросила я со всей холодной деловитостью, которую смогла изобразить в утро понедельника.

Роберт что-то буркнул и, повернувшись ко мне спиной, принялся рыться в стопке бумаг, скопившихся на старой потертой полке. Зная, что приглашения присесть от него вряд ли дождешься, я плюхнулась на один из гостевых стульев и презрительно оглядела жалкую коллекцию дешевой керамики.

Наконец он нашел, что искал: мою статью о Сан-Антонио, переданную ему на прошлой неделе. Роберт круто развернулся, держа листки бумаги двумя пальцами, словно брезговал касаться текста. Каждое второе слово было либо подчеркнуто, либо вычеркнуто. Я с тоской уставилась на растерзанную статью, пытаясь побороть растущее раздражение.

- Боюсь, все, что вы написали, неприемлемо,- начал Роберт, изображая на своей физиономии то, что, в его представлении, должно было выражать крайнее неодобрение, но на самом деле выглядело высокомерной ухмылкой.

- В чем именно проблема?- вежливо осведомилась я, скрестив ноги и уложив руки на колени. Спорить было бесполезно: я уже много раз безуспешно пыталась убедить его логическими аргументами.

-Что же, давайте посмотрим. – Роберт, обрадовался возможности лишний раз указать мне на недостатки. – Вот здесь. Неужели обязательно было описывать, как водитель такси разразился ругательствами, когда ехавшая женщина остановилась на перекрестке?

- Почему нет? Это самый волнующий момент, произошедший со мной в этом городе. Не считаете, что пенсионеров заинтересует поведение местных таксистов?

Роберт проигнорировал мое замечание.