В колонках играет - Умка - Станция Peacedeath

Для тех, кто не читал самого первого поста про эту писанину, перед прочтением пройдите, пожалуйста, СЮДА :)


Кол тихо вздохнул. И ещё минут десять у него просто рука не поднималась разбудить юношу.
Потом все же пришлось это сделать.
- Солнечный мой... проснись... скоро на самолет.
Он поднял юношу на руки направляясь к уже приготовленной ванной.
Тихое виноватое мурлыканье в ответ, прижимаясь сильнее.
- С тобой так здорово... что никуда ехать не хочется... - вздох, все же заставив себя проснуться.
Легкий поцелуй в скулу.
Потом Лайонэл тихо ойкнул.
- Прости... Ты устал... а я... тебе тяжело, наверное... - неуверенно отстраняясь, юноша встревожено взглянул мужчине в глаза.
Вздохнул тихонько. И полез в воду.
Кол улыбнулся.
- Мне не тяжело. И я не устал. Все равно я уже этот день спать не буду, - помогая юноше вымыться. Тихий стук в дверь. Охранник поставил рядом поднос с завтраком. – Я хотел тебе сказать... Не думай сейчас ни о чем. У тебя эта гонка. И... я хочу, чтобы ты был доволен получившимся результатом. Поэтому и не еду путаться под руками у твоего тренера. Я буду на ней. Но там даже не смей думать о моем присутствии, слышишь? Только машина и трек. Все остальное там будет неважно.
Тихий-тихий, все еще немного сонный, вздох.
- Я люблю тебя... - еще один легкий поцелуй.
Потом юноша поднялся, завернулся в полотенце. Поспешно вытерся, стал одеваться. Обернулся, с наполовину скрытым футболкой лицом, неуверенно улыбаясь.
- Я не смогу не думать... Но я правда не буду отвлекаться, если с тобой все будет в порядке... - он замялся, одел футболку как полагается, на секунду коротко, смущенно прижался щекой к плечу мужчины, так же поспешно выпил кофе и съел какой-то фрукт с подноса и вылетел из дома, шепнув с улыбкой:
- Я буду скучать. До встречи, Кол...
- Со мной все будет в порядке. Удачи, любимый.
Когда юноша вышел из дома, Кол подошел к окну, прижался лбом к прохладному стеклу, закрыл глаза. Стимуляторы не дадут спать ещё несколько часов... Он позвал Айка, спустился в гараж. Черный автомобиль тихо шурша шинами выскользнул из гаража.

Черные бархатистые стены какого-то клуба. Не из дешевых. Посреди водной глади выложены мраморно-черные дорожки.
Залы отделены один от другого занавесом-водопадом. Горят свечи.
Эшли, в чем-то бледно-серебристом, сидит, опустив голову на колено мужчины с жестким властным лицом. Рука лежит на его щеке хозяйским жестом. Без боли, на грани.
Эшли улыбается, немного вымучено, немного жалко, и смотрит вперед невидящими глазами.
После секса ноет все тело, но он правда хотел сделать приятно и этому человеку... Сколько раз он пытался... На правой руке пальцы изогнуты под невероятным углом. Рука уже не болит.
«Золотистый мотылек» негромко вздыхает, вспомнив глаза Ирма, то, с какой нежностью он держал его пальцы. Как тихо извинялся... Наверное, с Ирмо было почти нормально...
Он не помнит. Не знает.
Внутри расползается тепло. Странное, неестественное. Эшли немного знобит.
Уже утром он сможет его увидеть...
Что-то внутри зажигается миллиардом солнц. Вильхельм... грусть, обреченность, безграничная нежность... Вильхельм... Виль...
Негромко урчит вибратор, заставляя тело изгибаться даже в этой неудобной позе. Этому, последнему, весело. Он смеется и что-то говорит. Мальчик не слышит.
Он знает, что жалок сейчас... он закрывает глаза, и представляет, будто это - прикосновения Вильхельма... Виля... Шипы жгутся, впиваясь в кожу.
А на губах юноши парит неземная улыбка, унесенная и блаженная.


- Мы похожи на карателей из комиксов, - эта фраза светловолосого на выходе из авто заставила Айка улыбнуться.
В клуб их пустили почти без проблем. И через несколько секунд взгляд охранника являл собой редкостное сочетание равно обжигающих льда и пламени.
Кол о чем-то тихо говорил с тем, последним. В голосе была лишь усталость.
Айк осторожно убрал все лишнее, так, чтобы не сделать больно. Бережно поднял на руки.
В распахнувшихся глазах, блеклых, бесцветных, бессильная обреченность. Голос тихий, мягкий, ровный, но кажется хрупким, как стекло, и дрожит.
- Виль...хельм... рассердится... Не надо... пожалуйста...
Тело Эшли безвольно, только дрожат ресницы и прерывается голос из-за частых неглубоких вздохов толи боли, толи волнения.
Айк тихо фыркнул.
- Не рассердится, вернешься к нему утром. Или когда захочешь... – губы осторожно коснулись виска, только ощущение от взгляда было как от вида дула «узи» переводимого с объекта на объект.
Кол остался в клубе.
Эшли бесшумно вздохнул. Едва касаясь, оперся ладонью о плечо охранника, сверху опустил голову, и закрыл глаза. Только плечи пару раз содрогнулись.
- Простите... - шепот получился беззвучным.
Его последний клиент иногда останавливал на юноше взгляд, но не надолго. Потом повернул голову. Темные глаза заискрились, когда взгляд остановился на Коле.
- С тобой не будет так интересно… - почти тепло, насмешливо, чуть презрительно. – Знаешь что-нибудь, что может это изменить?..
Светловолосый мужчина тихо рассмеялся.
- Да. Думаю – да.

- Не извиняйся, - Айк осторожно уложил Эшли на заднее сиденье джипа. – Все будет в порядке... Хороший мой... - тихо, непривычно ласково. – Не волнуйся.
Он достал из багажника плед, укрыл им Эшли.
- Глупый мальчишка... Почему тебе должно быть так больно?... – в никуда, тем же теплым шепотом, только в глазах вдруг засветилось отчаянье. Стакан горячего травяного настоя оказался у губ юноши. – Выпей немного.
Напиток обжег рассаженное горло, но Эш не подал вида. Он свернулся клубком, подтянув колени к груди, и, едва касаясь, придерживал край стакана. Улыбка вышла блеклая, слабая, но веселая.
- Потому что… глупый… - он с трудом выговаривал слова. – И… Айк… мне не больно… не физически… - голос прервался, тело скрутил приступ короткого отчаянного смеха, от которого грудь пронзила вспышка боли, а из глаз, не смотря на всю ненависть к самому себе, поднявшуюся внутри, потекли слезы. – Вильхельм… не захочет… меня… видеть больше…
Он застыл, как тряпичная кукла, оживленная искусным мастером посредством ниток, которые оборвались. Только конвульсивно вздрагивали худые плечи.
Потом – взгляд в глаза, мутный от слез. Тихая улыбка:
- Вам, должно быть, противно, Айк… простите… Я пойду… Я сам дойду… куда-нибудь… - он попытался подняться.
Руки легли на плечи, заставляя опуститься обратно на сиденье. Губы осторожно коснулись щеки, проследив след слезинок, потом Айк молча вытирал эти слезы, какое-то время просто глядя в глаза.
- Сейчас ты никуда не пойдешь. Ещё немного и на взгляды Вильхельма точно ничего не повлияет, потому, что мне просто придется применить силу, - все это было сказано тихо, с сияющими нежностью глазами. Ненадолго прижался щекой к щеке. – Я хочу быть с тобой... – голос сорвался на едва слышный отчаянный шепот. Охранник посмотрел на руку, оценил сложность переломов. – Малыш, считай, что это похищение с непонятными целями. Прости, мой хороший...
- Но он же... ему же... – глаза вдруг зажглись тихой радостью, сумасшедшим весельем и безумной надеждой: - Ты меня убьешь? Ты ведь правда меня убьешь? Я... я не могу без него... – снова едва слышно.
- Позже... Если ты все ещё будешь этого хотеть, - очень спокойно. – Глупый... – губы не касаются кожи, только горячее дыхание. – Я понимаю.
Айк опустил ресницы, вспоминая. Когда-то он уже это говорил кому-то. Интонации, голос, взгляд – трудно, если внутри ничего нет. Потом нужные эмоции заполнили пустоту.
- Я люблю тебя... я знаю – глупо тебе это говорить. Ты стал нужен мне. Я готов убить, но не тебя. Только твои слова держат... – голос стал хриплым.
Эшли закрыл глаза, свернулся клубком, с трудом сдерживая дрожь.
- Кто это был? – совсем беззвучно.
Губы коснулись виска, охранник поправил плед...
- Потом... что захочешь...
Айк вышел из машины, закрыв двери, сел за руль. Обернулся.
Машина летела по утренним улицам, чтобы остановиться только у небольшой частной клиники.
У крыльца этого дома у Эшли началась истерика. Тихая, беззвучная, отчаянная. Он просто перестал реагировать на что бы то ни было, и, уткнувшись лицом в ладони, безвольно упал на траву. Он даже не плакал.
Охранник вдохнул, опять поднял на руки. Знакомый уже врач открыл перед ними дверь. Он уложил юношу на кровать в одиночной палате. Сел рядом, обняв.
- Если захочешь... никто ничего не будет делать... – тихо. – Хотя бы отдохни немного... Пожалуйста... – голос невольно срывался, ладонь гладила золотистые пряди. – Пожалуйста... дай мне хоть немного побыть с тобой... пожалуйста... – впервые в этом голосе появилось бессилие.
Эшли посмотрел пустым взглядом. Безразлично кивнул. И тепло, ласково улыбнулся. Ничто больше не имело значения. Но... разве это повод для того, чтобы делать кому-то плохо?
- Все что захочешь, - сказал он спокойно и тихо. Искренне.
И закрыл глаза, позволяя делать с собой все что угодно.
Айк вышел только для того, чтобы позвонить Колу, отчитавшись о ситуации.
Пока врачи возились с юношей, приводя его в порядок. Его переложили в другую палату. Айк вернулся уже туда, когда ушли медики.
- Ты сможешь вернуться утром, - тихо. Закрыл глаза, бесконечно осторожно прижался щекой к плечу юноши, обнял.
Эшли не ответил. Он бездумно смотрел в потолок, и курил тонкую сигарету с вишневым ароматом. Потом кивнул. И опустил ресницы.
- Вы... спасибо Вам, Айк...
Мужчина выпрямился, замер, глядя на Эшли. Разговоры выматывали хуже любых операций. Он умел убивать. И за несколько лет привык к молчанию. Приказ хозяина ломал все привычные рамки, заставляя вспоминать что-то из давно ушедшего прошлого. Девушку с серебряными волосами и такими же глазами… Авиакатастрофа. Одно слово, когда-то изменившее жизнь. Голос мужчины в больничной палате. Незнакомца, словами убиравшего боль, дававшего силы жить дальше, цель. Новая цель была слишком немыслимой. Ладонь осторожно гладила золотистые волосы.
- Не стоит... Я... лезу не в свое дело... Тебе нужно отдохнуть, малыш...
Бледная смутная улыбка в уголках губ.
- Вы... вы просто выполняете свою работу... Айк... – тихий смех без веселья.
Рука слабо шевельнулась, натягивая одеяло повыше. Юноша так и не открывал глаз. А на лице его не отражалось больше ничего – только маска отрешенного спокойствия. И бледно-серые тени под глазами.
Он перевернулся на бок, так, словно это было совсем не больно. Не ощущая боли. Не чувствуя ее, словно не было под кожей больше нервных окончаний. По-детски положил ладони под щеку. И застыл, только слезинка скатилась на подушку.
Он не спал. Он просто лежал с закрытыми глазами, и ровно, мерно дышал, словно выполнял упражнение по медитации.
Айк замер, любуясь, кажется.
- Ты... так ничего... не понял... не важно... –тихо.
Неощутимый вздох заставил крошечное перышко сорваться с подушки. Эшли открыл глаза. Боли больше не было. Ничего не было. Только ожидание – он увидит его. А потом будь что будет...
- Это правда... сейчас... то, что Вы говорите, Айк... Только Вы говорите это не мне... Вам... тяжело от этого... от этих эмоций... Спасибо Вам, Айк... Только... когда изменится приказ, что останется из этого? Даже если бы... не было уже поздно? – Эшли приподнялся на локте, пальцами привел в относительный порядок прическу. Улыбнулся, тепло, с искренней благодарностью. – Вы... не волнуйтесь... Даже если Виль... уйдет... Я ничего не сделаю, пока не уеду. Лайонэл не при чем... Я тоже не хочу, чтобы ему было больно, – мягко, светло. – Я не знаю, как сделать Вашу работу легче. Простите, Айк.
Охранник качнул головой, осторожно поцеловал в уголок губ, обнял.
- Прости... я привык убивать... не умею говорить... Я хочу быть с тобой... Это – правда, - за спокойствием, пряталось отчаянье. – Приказ не причем. Если бы ты мне позволил это сделать... я остался бы с тобой... У тебя такая красивая улыбка... – искренне, восхищенно.
Вздох. Едва слышный.
Потом рука легко, едва ощутимо касаясь притянула руку Айка к груди.
- Слышишь? Оно бьется...– грустно, ласково. – Бьется, просто потому, что это нужно Вильхельму. Я... не могу без него. Ты... добрый... не важно, всегда или только со мной... мне хотелось бы... только... поздно. Это сердце бьется в мертвой груди... – сияющие нежностью глаза. – Я не хочу, чтобы тебе было больно... только... я не могу без него... совсем не могу... Прости...
- Я понимаю... мой хороший... – губы коснулись виска. – Если ты хочешь, мне не будет больно. Пусть поздно... Я останусь с тобой настолько, насколько ты позволишь. Все уже хорошо... Не волнуйся... – ответная нежность в глазах.
Эшли снова закрыл глаза. Беззвучно всхлипнул. И тут же укрылся одеялом с головой.
Айк некоторое время сидел рядом не шевелясь. Потом убрал одеяло так, чтобы видеть лицо. Прилег на край кровати, обнял. Опять замер.
Юноша тоже больше не шевелился. Лежал с закрытыми глазами. Дышал мерно и ровно. Только не спал.

Айк все так же неподвижно сидел у кровати. Он не помнил сколько часов прошло. Внутренние часы вдруг отключились. И впервые за долгое время просто хотелось спать. Иногда приходила странная полудрема, на белой стене на против вырисосвывались какие-то образы. А он-то думал, что разучился спать как нормальный человек, не вырубаться в небытие без снов.
Кол шагнул в палату, полюбовался открывшейся картиной. Тихо выругался. Человек, оставшийся в клубе, никогда больше не вспомнит ни юношу, так настойчиво предлагавшего свои услуги, ни незнакомца с красивым голосом и таким теплым взглядом. Внутри поднималась усталость.
Айк выжидающе смотрел на хозяина, ожидая новых приказов.
- Вон отсюда. Никого не впускать. Даже если там будет война.
Охранник поднялся, сделал шаг к двери. Остановился вдруг, глядя на Кола. Трудно было расшифровать этот взгляд. Вымотанность, страх, преданность и что-то ещё… Что-то новое, появившееся за последний час.
- Айк, - мужчина удивленно приподнял бровь. – Ты сейчас выйдешь отсюда, закроешь за собой дверь. И ближайшие пол часа я не буду знать о том, что за этой дверью существует кто-то или что-то. Я потом все объясню. Никаких возражений, - заметив, что его человек пытается что-то возразить. – С ним все будет хорошо, обещаю, - мяче. – Только дай мне это время.
Охранник опустил голову, ударил кулаком по спинке кровати, сжав губы, зажмурился. Но нужных слов так и не появилось. Он молча вышел, обернулся только на пороге. Странная просьба во взгляде, след старого слома.
- Все будет хорошо, - улыбнулся светловолосый, садясь на край кровати, ловя взгляд приподнявшегося Эшли. Тихо хлопнула дверь. – Прости. Лайонэл никогда не должен об этом узнать, - тепло. – Ты выпил, попал в баре в крайне неприятную переделку. Скоро все пройдет, ты будешь в норме, - глядя, как в посветлевших глазах загорается ужас. – То, что с тобой сделали можно исправить. То, что ты чувствуешь – не любовь. Тебя просто сломали. Сейчас я сделаю это ещё раз.
Юноша вскрикнул, отшатнувшись. Тепло чужого взгляда завораживало. Кол все говорил и говорил о чем-то. Эшли не понимал смыла этих слов. Только сопротивлялся, как мог, до последнего. Но воли для такого сопротивления хватило ненадолго.
Тихий голос звучал монотонно. Он был красивым, переливался волнами темного шелка, окутывал и уносил куда-то. И Эшли так и не понял, когда провалился в сон. В полутьме свет фонаря высвечивал прозрачные серые глаза. А голос все рассказывал о чем-то, заставляя измученное сознание подчиняться, унося мысли прочь. Подчиниться этому голосу было легко. Да и как не поверить человеку с такой теплой улыбкой… как у ангела…


Через полчаса Кол вышел из палаты. Вокруг глаз залегли темные тени, бледность перестала казаться хоть сколько-нибудь естественной, губы отливали синевой. Он был похож скорее на привидение, чем на живого человека. Айк шагнул навстречу, судорожно сжимая кулаки.
- Вы решили выбрать все за всех, мистер Дэвис.
Светловолосый прислонился к стенке, глядя на бешенство в чужих глазах. Рассмеялся громко, сумасшедшее, сползая на пол.
- Идиот. Какой же ты идиот! Только что я дал тебе и ему возможность выбирать. Если хочешь с ним возиться – иди туда и будь рядом, когда он проснется. Ему нужна будет поддержка. Кто-то рядом, чтобы вспомнить. Ты можешь вернуться домой. Я устрою тебе такую же промывку мозгов, все снова станет просто. Выбирай! – легко, все ещё смеясь, глядя в глаза снизу вверх.
- Так будет лучше. Больше не будет боли, - уже спокойно поднимаясь. - Он вообще не будт помнить Вильхельма некоторое время. Потом… Все будет зависеть от тебя. Он запомнит мой дом, но не будет помнить как уехал. У него останутся воспоминания об изнасиловании в баре. Послезавтра вечером вы уезжаете. Здесь, - он протянул Айку кредитку. – Все, что ты заработал за это время. И я не желаю слушать возражения, Айк. Твоя жена ушла навсегда. Ему ты нужен. А он тебе понравился. Скажешь – нет? – насмешливо.
Кулак охранника врезался в стену, Айк молча опустил голову. В мощной фигуре сейчас чувствовалась какая-то беспомощность.
- Тшшш… Тихо… Разбудишь мальчика раньше времени, - Кол улыбнулся, склонил голову. Упала шелковая волна волос. Пальцы Айка сжали плечо хозяина. Светловолосый болезненным жестом потерся о руку на своем плече щекой. – У тебя все получится.
- Тебе снова придется научиться говорить, - Кол глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Иди. Мне надо сделать ещё кое-что. Чтобы на него никто больше не претендовал.
Охранник молча кивнул, шагнул в палату. Эшли крепко спал, не почувствовал чужих прикосновений. И счастливо улыбался во сне.

В доме было тихо. Кол прошел в гостиную, налил себе виски. Выпил. Отставил стакан. Сделал ещё несколько глотков из горлышка. Сегодня он намеревался допить эту бутылку.
Он слышал как человек спускается по лестнице, подходит ближе.
- Вы так уверены, мистер Дейвис, что я так просто отпущу его, - в голосе Вильхельма слышалась издевка.
- Я уверен в том… - мужчина обернулся, склонил голову на бок. - Что будет лучше, если вы с ним в ближайший месяц не пересечетесь.
- Кол… зачем Вам это? Это ведь не Ваша игра.
- Это задевает Лайонэла. Мне это не нужно. Я убираю то, что мне не нужно, - пара быстрых шагов.
У Вильхельма была неплохая реакция. Но её не хватило на то, чтобы уловить несколько стремительных движений.
- Знаете… Я мог бы подарить Вам вечность… прямо сейчас… Лайонэл расстроится… давайте не будем его расстраивать…
Человек в его захвате задыхался от боли, первые не в силах сказать ни слова. В гостиную тихо вошли люди в серых костюмах. Привычно-молчаливые, готовые выполнить любой приказ своего хозяина.
Во взгляде Кола не было больше ничего человеческого. Балансировать на грани было так тяжело.
- Не делайте глупостей, Вильхельм. До Вас доберутся. Не я, так он, - разжимая руки.
Темноволосый опустился на пол, задыхаясь. Хрипло рассмеялся.
- ОК. Но Вы об этом пожалеете, Кол.
- Конечно. Это так свойственно л ю д я м – жалеть о сделанном. Я не исключение. Пока остаюсь человеком. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, мистер Дейвис, - Вильхельм поднялся, медленно вышел из комнаты.

Кол прошел к лестнице, поднялся на пролет. Девушка испуганно отшатнулось.
- Не бойтесь Ингрид. Простите меня…
Его слова оборвала короткая пощечина. В глазах девушки страх боролся с облегчением. На щеках поблескивали влажные дорожки.
Светловолосый улыбнулся. Бережно взял руку, только что коснувшуюся его щеки, поцеловал кончики пальцев, склонившись в полупоклоне.
- Больше не будет ничего плохого, обещаю. Вы и сами знаете, что сейчас я был прав. Может быть менять одну боль на другую – неправильно. Но не я первый это начал. Все закончилось. Поверьте мне, если можете, - хорошо. Пойдемте. Думаю, нам нужно выпить, - он мягко улыбнулся, достал платок, осторожно вытер слезы.
Ингрид вздохнула. Стряхивая оцепенение. Оперлась на предложенную руку.
- Спасибо.
- Тшшш… Благодарить за такое – дурной тон.
Через несколько минут девушка улыбалась, за чашкой кофе с коньяком.