В колонках играет - Queen - Who want to live forever

Для тех, кто не читал самого первого поста про эту писанину, перед прочтением пройдите, пожалуйста, СЮДА :)



Лайонэл спускался по ступеням городского музея, куда зашел посмотреть заинтересовавшую его статую, про которую слышал от Кола. Тот еще работал. Юноша не решился заявиться к нему в офис, решив встретить на улице.
Тяжелая рука легла ему на плечо в самом низу лестницы.
- Лайонэл, нам нужно поговорить, - спокойный голос Аримана.
- Но… - невольное возражение.
- Лайонэл… - мягко, напевно, почти по слогам произнес священник.
В карих глазах юноши что-то сверкнуло. Он опустил голову и тихо кивнул.
Ариман отвернулся, жестом предложив следовать за собой.
Пилот подчинился.
Величественные своды церкви наполняло эхо хоралов. Хор мальчиков в белых нарядных мантиях выстроился слева, на балконе. Их звонкие чистые голоса возносились под самый купол, переливаясь и звеня. Ариман стоял у аналоя, проверяя, все ли в порядке. Вдалеке суетились служки.
- Садись, - сказал священник, указав на обшитый алым низенький табурет за оградой алтаря.
Юноша сел. Ариман по одной, осторожно, зажег все свечи.
Обернулся через плечо.
Он странно смотрелся в своей глухой черной рясе, разбавленной только белой полосой воротника. И как-то совсем уместно. Лучи солнца падали сквозь искусно выполненные витражи в полутени храма, отражались в глазах священника, и те сияли потусторонним огнем, заставляя задуматься о высших существах.
- Лайонэл, тебе дорог мистер Дэвис. Это так?
Безразличное внимание, с которым священник задавал вопрос, заставили юноша ответить:
- Да, святой отец. Но…
- Еще минуту.
Юноша кивнул, покоряясь больше привычному с детства послушанию в церкви, чем человеку.
- Держи. Но, прежде чем ты будешь это смотреть, я должен тебе сказать. Всех этих людей мистер Дэвис убил. И тем способом, который… можно назвать долгим и мучительным.
Расширившиеся неверяще зрачки карих глаз.
Ариман вздохнул. Коротко описал примерный вариант. Вдруг вздохнул, увидев все то же непонимание на лице юноши.
- Лиз помнишь? Отчима?
- Лиз… еще номер не отвечал… Она? – ужас в глазах, и боль. – Это не правда!..
- Твой отчим еще два дня назад был у него. Где – не скажу. Посмотри фотки.
Фотографий было немного. И все были смазанные. Но блики света на волосах мужчины и тени невозмутимых охранников…
Боль рванула изнутри.
Ариман присел рядом, подавая храмовый кубок с ледяной святой водой.
Юноша выпил. На белом лице выделялись только глаза. Даже волосы будто бы потускнели. Синеватые губы казались накрашенными помадой. Вокруг глаз залегли тени.
Сейчас он казался редкостно красивым. Как ангел с оборванными крыльями… Нестерпимо захотелось увидеть цвет его крови. Но… Ариман еще никогда не нарушал данному самому себе слова.
- Тебя проводить? – тихо.
Отрывисто качнулась голова. Как у марионетки на нитках.
Из-под коротких ногтей, прошивших кожу, на мраморный пол в такт его шатким шагам капали тяжелые алые капли. И в свете лучей солнца, проникающих сквозь витражи, в воздухе, заставив пораженно замолчать детский хор, таяла иллюзия распахнутых ангельских крыльев.
Ариман моргнул. Взглянул – хор пел все так же невозмутимо. И никаких крыльев за застывшими, просвечивающими сквозь рубашку острыми лопатками, не было.
Он не помнил, как добрался до офиса Кола. Визг шин, крики, ругань, пронесшийся в нескольких сантиметрах грузовик – все не имело значения. Пустота поселилась внутри… Безразличная. Застывшая. Алое на снегу…Лавина… Он не мог даже плакать. Смотрел не моргающими, невидящими глазами, и шел, как сомнамбула. От него отшатывались. Что-то говорили. Касались. Он отвечал, улыбался – не видя. Тепло. Смеясь. Выплескивая душу на эти невидимые голоса.
Хотелось скулить… Он не мог. Просто не мог. Ничего.
Он – шел.
Потом перед глазами оказался офис. Он шагнул внутрь.
- Можно… Кола? – тихим, безумно вежливым шепотом обратился к кому-то, кажется, к уборщице.
Та побелела. Мальчик перед ней казался мертвым. Сияющим, теплым, невольно вызывающим желание улыбнуться в ответ – и неживым. Голограммой.
Она беспомощно кивнула, пренебрегая правилами, со всех ног бросилась к секретарю начальника.
Кровь тихо капала на ковер. А внутри был свет. Пилот обернулся на звук, не поднимаясь с колен. И губы только тихо-тихо шевельнулись, когда мужчина вошел:
- Как же тебе… было плохо… любимый… - а в расширенных нереально глазах стояли слезы, сочувствие и бесконечная любовь. – Как же тебя… достали… Как же ты… устал… - и только протянутая навстречу рука – сил подняться не хватило – неимоверно дрожала, но упрямо тянулась.
А шепот был таким тихим, что разобрать слова мог только мужчина, да разве что жмущаяся к стене уборщица.
Он не помнил, как оказался на коленях, когда не получилось встать. Просто – прикоснуться. Не важно, что для этого приходится ползти. Поднялся в паре шагов, по глазам поняв – не нравится. Прижался. Сочувствие и любовь переполняли грудь так, что больно дышать. Так, что прерывалось дыхание. Но, касаясь сейчас этого человека, он был счастлив. И чистая радость плескалась в глубине зрачков, вырвавшись в тихом, беспомощном, нежном:
- Любимый мой…
Короткий взгляд разъяренного леопарда на уборщицу, замерших в дверях секретаршу, Шарлоту, кого-то из дизайнеров, влетевшего только что Стива.
- Все вон, - спокойно и четко. Кол поднял Лайонэла на руки. - Воды. И… - Стиву. Недоговорил. Осторожно уложил пилота на диван у стены, сел рядом.
- Я с тобой, мой хороший.
Люди у дверей испарились, так же тихо вышла уборщица.
Кол вглядывался в лицо пилота, пытаясь понять, что же случилось. В глазах серебристым пламенем горели обжигающая любовь, нежность, ярость.
Губы осторожно успокаивающе коснулись лба, виска. Ладонь скользнула по волосам и застыла на щеке.
Стив вернулся почти мгновенно, подал воду, поставил рядом поднос с чем-то ещё. Его рука осторожно на пару секунд сжала плечо Лайонэла. Потом секретарь вышел, улыбнувшись от дверей юноше.
- Что случилось? Солнечный мой… Любимый… - тихо, ласково, спокойно.
С видимым трудом сфокусировались расширившиеся как от наркоза зрачки. Улыбнулся. Такой улыбкой, от которой вокруг светлее становилось. А сам он становился полупрозрачным, как тающий контур.
Губы шевельнулись, едва заметно отвечая на улыбку Стива.
Юноша отпил воды, медленно мотнул головой, словно находился в очень густом желе. Поднял взгляд. Потянулся коснуться волос.
Рука видимо дрожала. Но пальцы не потеряли чувствительности. Коснулись, запутались, цепляясь ставшими шероховатыми подушечками за отдельные волоски, окрашивая их в алый.
- Уже ничего, - тихо-тихо, убрав руку, только в глаза глядя, не отрываясь. – Прости за этот… балаган. Я пойду сейчас… Прости… - теперь движение получилось слишком резким – подняться. Таким резким, что хрустнуло что-то. Лайонэл не почувствовал.
- Ты… придешь вечером? – едва слышно, безумно отчаянно.
Вдруг опустились ресницы. Голоса вообще не было. Только губы шевелились:
- Кол… скажи… тебе хорошо, когда я рядом? При всех моих глупостях и… Хорошо?.. – взгляд в глаза, который был бы требовательным, если бы не всколыхнувшаяся с самого дна зрачков нежность, залившая все вокруг. Нежность, тепло, осколки боли, оттенок сочувствия, бесконечное восхищение – все это смешивалось во взгляде.
Кол обнял его, заставил взгляды пересечься.
- Глупый ты... Я же действительно тебя люблю, понимаешь? Чтобы ты не сделал... Ты всегда нужен мне. Мне хорошо... Я счастлив, когда ты рядом. По настоящему счастлив... солнечный... Лайонэл... Когда тебя долго нет... знаешь... это странно... я никогда никого так не ждал... - поймал его ладони, поцеловал, - И никуда ты сейчас один не пойдешь... Вместе домой поедем... или... куда захочешь... - осторожный поцелуй. - Потом ты мне все расскажешь, хорошо? - взгляд был бы отчаянным, если бы не многолетняя привычка заставлять себя оставаться спокойным. Поэтому серебро глаз сейчас сияло теплом, любовью...
- Хорошо… - все так же беззвучно.
Юноша вздохнул тихонько. Прижался крепче.
- Все, что захочешь… - глядя из-под ресниц, не моргая. Любуясь… И вдруг дрогнула грудная клетка беззвучным всхлипом: - Опять тебе… я… нервы… - сорванный смешок.
Пустота бьется внутри. Рассыпается каплями воды по белым кристальным стенам. И свет больше не режет изнутри, как стекло…
- Не волнуйся… Я расскажу… А сейчас все хорошо, - улыбнулся он тихо.
На белое-белое лицо медленно возвращались краски.
И, тише:
- Я… тоже тебя люблю…
- Что же ты с собой делаешь, единственный мой?..
Кол прижался щекой к щеке, закрывая глаза.
Было легко. Абсолютно… немыслимо… легко… Как будто летишь куда-то… свободно… и знаешь что у этой пропасти каменистое дно.
Сердце билось ровно и сильно. Часы… «Сколько ещё осталось нашего времени?..» - странная потерянная мысль в пустоте. Тут же смытая волной нежности.
Мужчина отстранился, поднес к губам Лайонэла стакан виски. Тихо попросил:
- Выпей.
Юноша кивнул. Осушил стакан в пару глотков.
- Я хотел бы всегда быть с тобой, - улыбка – без тени боли или грусти, только щемящая нежность.
Короткий приступ кашля из-за слишком крепкого алкоголя.
- Ты так смотришь… Мне… - вздох. Совсем тихое: - Не уходи?..
Где-то вдали зазвонили колокола. Лайонэл вздохнул, придвинулся ближе, касаясь груди мужчины. Сердце… Биение сердца под ладонью. И тепло…
Пропасть внизу подернулась туманом… и стала бездной, миражом пропасти… Туннелем вверх, куда-то, где смеются серые взгляды и звенит тихий смех…
- Береги себя… ладно? – серьезно, очень спокойно. И – едва слышная просьба: - Если тебе не сложно… для меня?..
Кол молча кивнул, ненадолго закрыл глаза.
- Я не уйду. Я с тобой.
Ресницы поднялись, и звон колокола вызвал короткую вспышку ненависти; все это было слишком старым и тут же ушло. Усталость за последние дни вдруг обрушилась каменной плитой. И только от этих прикосновений становилось легче. Солнце и ветер... где-то далеко... Так близко... если смотреть в эти глаза.
- Пойдем домой? - тихо, ласково.
Лайонэл кивнул чуть судорожно. Рассмеялся тихо, уткнувшись носом в плечо Кола.
- Хорошо… Я… только… - взгляд в глаза, не отрываясь.
- Все, что ты захочешь... - внимательно глядя на Лайонэла. - Пару минут.
Мужчина вызвал Шарлоту. Несколько коротких распоряжений, насмешливая яркая улыбка на губах женщины и спокойная улыбка Кола в ответ. Когда Шарли выходила из кабинета, они переглянулись. Было сказано все, и все, наконец, решено. Кол встряхнул волосами, улыбнулся, возвращаясь к Лайонэлу.
- Ну, вот и все... Свободны, как ветер!
- Ты… ушел? – тихий ужас в глазах. – Из-за меня? – цвет кожи постепенно начинал становиться из бледно-золотистого малиново-алым, потом матово-белым.
Лайонэл опустил голову, прижался к груди мужчины порывисто, руки сомкнулись на талии. Глаза скрылись под завесой ресниц.
- Я не должен был приходить… Так хотел увидеть… но подождать же мог! – тихо, судорожно, виновато. – Я… прости… я ужасный эгоист… Кол… ну почему так всегда… Почему я сначала делаю, а только потом… Ведь у тебя дела… А я…
- Солнышко мое, не говори глупостей. Тебе нужно было меня увидеть, и ты пришел. Это правильно. Я уже пару недель собирался отсюда уйти... Ты не эгоист... Ты нужен мне... - все тише, ласково, гладя по волосам, плечу, спине, целуя.
Лайонэл только голову опустил, замолчав. Вдохнул-выдохнул, ощутив, как внутри привычно разливается свет. Мотнул головой, мельком потершись щекой о собственное плечо.
- Говорить… действительно бессмысленно, - с тихим смешком.
Потом улыбнулся:
- Пойдем к тебе?..
Кол кивнул, улыбнулся, обнял за плечи, выводя из кабинета.
- К нам...
Юноша только потерся щекой о его предплечье, ничего не ответив. Улыбнулся вдруг.
- Кол… потом объяснишь мне тот захват? Ну, когда … - осекся и мотнул головой, щеки опять залил румянец. Улыбнулся опять легкой, немного беспомощной улыбкой. Тихое:
- Прости… - и вдруг с шутливым ужасом: - Только не кусайся!..
Мужчина обнял его за плечи. Приступ звонкого смеха, при воспоминании о размере глаз некоторых встретившихся сотрудников начался только в машине.
- Объясню... Кусаться не буду, - страшным шепотом на ухо: - Потом просто съем! Сам поведешь?
- Давай сегодня ты? – вздох. – Я даже не помню, где свою оставил…
Скосил глаза. Прислушался.
- Ты красиво смеешься… - опущенные ресницы, лукавые искорки во взгляде. - Только… ты говори мне, когда я делаю что-то не то, ладно?
- Спасибо, солнечный, - усмехнувшись. «Тигр» замер на стоянке и, казалось, ждал момента, когда можно будет сорваться с места.
Пилот вдруг рассмеялся.
- Знаешь… с тобой так здорово… – он сел в машину, по старой привычке не воспользовавшись дверцей. Взглянул снизу вверх. – А за что спасибо?..
- Скажу... Спасибо?.. Знаешь, мало от кого мне действительно приятно слышать некоторые вещи, - Кол завел мотор. Машина выехала за пределы центра.
Наверху у окна Стив о чем-то тихо переговаривался с Шарлотой, и они смеялись как старые друзья.
Лайонэл, увидев Стива, подумал почему-то об Ангеле…
- А почему? – чуть недоуменно. Моргнул. Задумался ненадолго.
- А! Я забыл сказать… Ангел с Гавайев звонил, у него какие-то сверхочередные съемки. Так что на этой неделе он не приедет, - моргнул. Опустил голову, заговорил снова, очень тихо. – Врач говорит, ничего серьезного. Сорвавшееся покушение.
- Правда? И когда он звонил? – машина неслась по шоссе.
- Ну, хм… часа три назад… кажется. Я не помню точно. А почему ты спрашиваешь?
- Интересно. Не думай об этом Тебе надо отдохнуть.
Лайонэл вздохнул, улыбнулся.
- А я почти не устал… - короткая пауза. – Ладно, не буду!
Кол просто улыбнулся в ответ.

(…два часа спустя на один из личных счетов Кола, с которого, в частности, снимались средства и за коммунальные платежи, анонимно была переведена n-ная сумма денег, лишь немногим не дотягивавшая до миллиона долларов…)

Дом казался пустым как обычно в середине дня. Но стоило кому-то из охраны открыть дверь, и их с радостным лаем вылетел встречать щенок.
Кол любовался на своего спутника, теперь открыто.
Было так легко. Ничего не было нужно, кроме этой улыбки, этих глаз.
И каждый раз, когда мужчина ловил себя на этой мысли, на губах появлялась теплая, насмешливая улыбка. «После стольких лет, тебе, наконец, повезло с мальчиком» - Шарли как всегда знала, что сказать на прощание.
Трудно было позволить себе отдаться этому чувству счастья и покоя, этому теплу... И не думать о том, как и когда это все закончится.
И он позволял себе ласкаться как большая кошка. Сначала было страшно, потом пришло отчаянье, опять холодком по спине прошелся страх, но для него скоро не осталось места.
А сейчас он смотрел на путающуюся под ногами собаку - пес явно вознамерился сделать из серых брюк бахрому. И тихо смеялся.
Усталость и счастье смешались в одно не оставляя места беспокойству. Колу казалось, будто он вернулся из очень долгой поездки. Собственный дом ощущался по-другому. И впервые за долгое время мужчина не знал, что будет делать завтра. И это знание не было нужно.
Лайонэл снова смутился непроизвольно. Опустил ресницы, присел на корточки, притянул к себе собаку, уткнулся носом в ее теплую шерсть, заодно не давая псу окончательно разодрать дорогой костюм. Со смехом затеял возню. Привычные с детства джинсы и рубашка не многое потеряют, даже полностью извалявшись в пыли и травяном соке.
Взглянул на Кола из-под навалившейся на его грудь собаки, ойкая от мокрого языка, вылизывающего его щеку, смеясь, раскрасневшись.
- Пойдем, попьем коктейли у бассейна? Ну, то есть, ты коктейль… а я воду… А? – ласково, уловив тень усталости в серебряных глазах.
Потянулся тихонько, снова ойкнул, когда полный энтузиазма пес заехал слегка не туда лапой. Легкая боль и смех икоты. Тихое: «Будешь так прыгать, назову Тигрой…» - псу.
- Пойдем? – с сияющими от смеха и радости глазами.
От присутствия этого человека рядом так спокойно и тепло… Совсем не важно, что это может быть иллюзией.
Лайонэл и не рассчитывал на помощь. Просто… Быть рядом с ним – так хорошо…
Кол улыбнулся, заставил себя выйти из задумчивости и прекратить любоваться их возней. Рассмеялся.
- Пойдем, солнечный.
Лайонэл отодвинул от себя щенка, поднялся. Засмеялся и юркнул в дом – переодеваться, пообещав быть у бассейна через пять минут.
Мужчина оказался у бассейна чуть позже. С бутылкой виски для себя и безалкогольным коктейлем для Лайонэл. Усталость никуда не исчезла, просто отошла куда-то далеко.
Прохладная вода сделал её почти приятной.
Кол ни о чем не спрашивал, рассказывал сам о чем-то. Пилот плескался в бассейне, уговорив пса зайти в воду вместе с ним, слушал. Выбрался из воды, помог выбраться собаке. Поднялся, подошел ближе к мужчине, остановился рядом, наклонился взглянуть в глаза, опираясь рукой о край шезлонга.
- Ты так не отдыхаешь, - негромко, грустно: - Может, все же отдохнешь?
И покраснел, смутившись от этого еще больше.
Тихий смех, теплая улыбка. Стремительное движение – юноша оказался лежащим на Коле.
- С чего ты взял? Наоборот… И… у меня теперь есть время… Спасибо… - уже совсем тихо.
Растерянный взгляд в ответ. Улыбка получилась неуверенной. Лайонэл приподнялся на руках, хмыкнул.
- Да ладно тебе. Ты же всегда мог… - короткая пауза. – Кол, а это - зачем? – короткий взгляд на их несколько странную с точки зрения юноши позу, тут же снова взметнувшиеся ресницы. И медленно ползущий вниз по шее румянец.
Такая же легкая улыбка.
- Просто… С тобой тепло… Ты красивый… - осторожный поцелуй. Не удерживая Лайонэла. Ладони легли на плечи, массируя. – А ещё… с тобой…. Как-то… уютно… - задумался, пытаясь подобрать слова. Потерся щекой о щеку. – И мне просто нравится чувствовать тебя так близко.
- Но… - смятение во взгляде. Юноша вдохнул-выдохнул, попробовал снова, все так же опираясь на руки, осторожно пробуя найти опору пальцами одной ноги. Пока не слишком-то получалось. – Кол… но это же не слишком прилично… - не отстраняясь, только покраснев еще больше, так что даже загар не мог этого скрыть. – И потом… я же не вытерся!.. Промокнешь.
- Угу. И пойду купаться. Просто расслабься ненадолго… - тихо, ласково. – И… здесь никого кроме нас нет, я не делаю ничего больше.
Лайонэл вздохнул снова. Хотел что-то ответить, но опять запутался. Только кивнул слегка, опустил голову на плечо мужчине, расслабился, стараясь только не наваливаться слишком сильно. Прикрыл глаза, стараясь справиться с дурацким смущением.
Солнце приятно согревало спину… Тепло…
Он улыбнулся и тихонько зевнул, передернув плечами, когда стало щекотно.
Кол почти не шевелился, только ладони иногда скользили по плечам и спине, разминая мышцы.
Ещё немного так, потом мужчина ушел плавать.
И уже вечером увез Лайонэла с собой, не сказав куда.


На небольшом ранчо сейчас не было никого кроме пары работников, но чистота там была идеальная. Дымкой сгущались вечерние сумерки. Кол ни о чем не расспрашивал юношу. Только не отпускал от себя.
- Хочешь немного проехаться верхом?- уже ставя машину в гараж.
- Угу, - восторженно. – У тебя здесь конюшня?
Юноша в глубокой задумчивости застегнул все пуговицы на своей клетчатой рубашке и взглянул на мужчину.
- Да.
Кол проводил его в небольшую пристройку, рядом с гаражом. Шестнадцать стойл, идеально чистых, как все вокруг. Кол подвел Лайонэлу к дверям, за одной из которых тянулась к людям белоснежная арабская кобыла. В соседнем стойле просился на волю жеребец, переливавшийся слитком золота, с черными шелковыми гривой и хвостом.
- Выбирай.
Юноша протянул к кобыле ладонь, коснулся шелковистых ноздрей. Погладил золотого жеребца, восхищенно очертил кончиками пальцев линию шеи. Но взглянул на черного, небольшого, почти невзрачного рядом с прекрасными лошадьми рядом, коня. Черного с седыми хвостом и гривой, нетерпеливо вытянувшего голову к нему сквозь прутья решетки, отгораживавшей стойла.
- Можно – его? – тихо.
- Конечно, солнечный. Что захочешь… - с теплой и легкой улыбкой.
Взял для себя белую кобылу, даже в неярком свете ламп, казавшуюся сделанной из сахара.
И через несколько минут кони вылетели из ворот.
Черный – не вороной, именно черный, с шерстью темной, лишенной блеска, пронизанной только серебром седины, шел бесшумно и легко, только прихрамывал иногда. Юноша сидел, откинувшись, раскинув руки, наслаждаясь бьющим в лицо ветром.
Посмотрел на Кола, смеясь:
- А куда мы? Или это тоже секрет? – сияющий взгляд.
- Просто покататься. Куда хочешь… Там река… - Кол указал в строну ленты воды, казавшейся сейчас переливами золотого огня.
- Ладно, - улыбка. – А куда тебе хочется? – черный сменил ногу, не прерывая скачки. Негромко заржал, приветствуя кобылу.
Лайонэл привстал в стременах, потянулся привычно потереться щекой о плечо мужчины. Потерял равновесие. Закачался. Со смехом сел в седло, нагнулся ближе к посеребренной гриве.
- Здесь… такие звезды!.. – восторженный возглас. – Кол… а ты любишь звезды?
- Да! – немного убыстряя темп, но сдерживая лошадь так, чтобы жеребец мог идти с ней вровень. – Я хочу быть с тобой! Где угодно, только с тобой… - звонкий, сейчас казалось, юношеский голос, такой же смех. На бледных обычно щеках от быстрой езды проступил румянец, растрепавшиеся волосы в солнечных луча казались нимбом.
- Ты как эльфийский король… - восхищенно. – Ну, знаешь, в Диком Гоне, - хихикнул. – Только я вот на леди фейри не тяну…
Ещё более звонкий смех.
- Ты тянешь на того самого рыцаря… Помнишь? –задыхаясь, со смехом.
А потом лошади влетели на полном ходу в реку, подняв тучу брызг. Вода оказалась теплой и лилась вокруг расплавленным золотом. Кони звонко ржали, затеяв игру прямо в воде. Кол не пытался сдержать свою лошадь, позволяя ей делать что угодно.
- Какого рыцаря? – после секундной паузы, соскальзывая со своего коня в воду.
Вынырнул, смеясь. Оперся локтем о колено мужчины. Смущенное:
- Я… не помню…Я всего четыре класса отучился… - виновато, опираясь о колено переплетенными ладонями, а сверху – подбородком.
- Один из рыцарей попал в плен к фэйри… - рассказ, в процессе купания и возни, о зачарованном рыцаре и дочери короля, спасшей его. Конское ржание, плеск воды, тысячи радуг в брызгах… Промокшую одежду мужчина отбросил на песок.
Рассказ был закончен тихим:
- Хочешь, пойдешь доучишься немного? Я помогу…
- Если хочешь… - растерянное. – Кол… но я ведь и на рыцаря этого не похож!.. - улыбка. – А ты все равно красивый…
Судорожный вздох.
- У меня гонка послезавтра. Поедем потом в отпуск? – снова смущаясь.
- Ну… почему же?.. – тихо, улыбаясь светло. – Спасибо, ты тоже. Очень, – вздохнул, заставив себе прекратить смотреть на Лайонэла как на прекраснейшее произведение искусства. – Конечно, поедем! Куда захочешь.
Звонкий смех:
- Да ладно тебе! – фыркнул, из-за собственной порывистости, наглотавшись воды. Вздохнул. – Кол… а почему спасибо? Так полагается говорить? А отпуск… Поедем. Куда-нибудь. Куда скажешь – я же нигде не был.
Хмыкнул. Оттолкнулся от теплого лошадиного бока, потянул мужчину за собой в воду.
- Ответ на комплимент, солнечный, - сквозь звонки смех, - Вот и будем восполнять упущенное!
Опять смех и возня в воде, болтовня о пустяках. И сияющие абсолютным счастьем глаза. Затянувшееся купание и играющие на мелководье кони. Яркие звезды на удивительно близком и чистом небе. Только через пару часов Кол вспомнил о времени.
- Давай вернемся в дом?
- Здесь здорово… Но – как хочешь, - улыбка, и сияющие радостью глаза, в которых отражаются звезды.
Вдруг омрачившееся лицо. Тихое:
- Ты устал? – встревожено. – Кол… прости… я опять заигрался… А ты еще дома уставшим был. Конечно, пойдем. Хочешь, массаж сделаю? – растеряно.
Лайонэл не был уверен, что очень уж хорошо массаж делает. По крайней мере, в понимании специалиста…
- Не извиняйся… Это так… чудесно… И… Улыбнись, - тихо, со смешком. Кончики пальцев скользнули по щеке. В который раз замер, глядя в эти глаза. – Пойдем… Тебе тоже надо немного отдохнуть.
Он позвал свою лошадь. Кобыла выступила из занавеси ивовых ветвей серебристым призраком.
- Чудесно? – радость, нежность и свет в глазах.
Юноша мотнул головой. Улыбнулся послушно. Потом рассмеялся. Опустил голову, покраснев. Спросил шепотом, надеясь, что не услышат:
- Кол… а можно с тобой?..
- Да, – взлетая в седло, - Звезды в твоих глазах… твоя улыбка… так просто… так красиво… Это волшебство…
Снова смешок.
- Ты опять меня дразнишь!.. – короткая пауза. – А ей не будет слишком тяжело? – тихо, погладив кобылу по тонкой шее.
Черный бесшумно поднялся с травы, отряхиваясь совсем по-собачьи. Тихонько заржал. Лайонэл автоматически потянулся погладить и его, глядя снизу вверх на Кола.
- А ты веришь в волшебство?
- Не будет. Немного верю… иногда. Когда ты рядом… это так просто... Я не дразню тебя... правда… Для меня это действительно волшебство.
Опершись о круп кобылы, Лайонэл легко взлетел на ее спину позади Кола, стараясь не мешать ему, и не перегружать лошадь. Улыбнулся, прижимаясь щекой к спине мужчины. Вздохнул. Подумав секунду, осторожно обнял за талию – руки едва касались кожи.
- Хорошо… мне нравится, когда тебе хорошо… - поводья жеребца он сжимал в руке, теперь обернул вокруг луки седла. Вздохнул. Прижался теснее. – Ты теплый… Спасибо… я посплю, пока мы… доберемся… Ладно? – завозился, устраиваясь поудобнее.
- Да. Мне… тепло с тобой… - последние слова едва слышно.

Лошади шли сначала неторопливой трусцой, выбираясь на более ровную часть луга, потом как-то незаметно перешли в галоп. Остановились лишь у ворот конюшни. Сидящего на колоде работника выдал только огонек сигареты. Ночь была наполнена звуками. Шелестела листва густых крон буков и яблонь, пели сверчок где-то под ногами или на стене и соловей на опушке леса, иногда ржали кони.
В доме горели окна кухни на первом этаже.
Лайонэл проснулся, почувствовав остановку. Отстранился, соскальзывая на землю. Улыбнулся благодарно. Забрал поводья своего коня.
Он сонно моргал, и, стараясь делать это незаметно, изредка тер ладонью глаза. Тихо, привычно пожелал доброй ночи работнику.
Застыл ненадолго, прислушиваясь к ночным звукам. Обернулся к Колу:
- Как… красиво… - заворожено. И – снова одними губами, отчаянно стесняясь: - Я тоже тебя люблю.
Мужчина соскочил с лошади, передал поводья работнику. Потом старик забрал поводья и у Лайонэла, повел лошадей в стойла.
Кол подошел к юноше, чтобы обнять, прижаться на несколько секунд каким-то отчаянно-доверчивым движением. Поцеловать, затягивая поцелуй до головокружения. И прокричать ответ одними глазами.
Отстранился, улыбнулся легко и повел за собой в дом.
Залившись краской по самые уши, юноша опустил голову и позволил вести себя куда угодно.
В доме пару раз моргнул на яркий свет. Опустил ресницы. Шепнул тихо:
- Мне… понравилось… - мотнул головой, улыбнулся мягко: - Пойдем спать?..
- Да. Если только поужинать не хочешь.
Большой стол был накрыт и еда была ещё горячей. Дом был обставлен очень просто, светлое дерево, белое полотно, лен с рисунком синих цветов. И на стенах старые фотографии чем-то похожих друг на друга людей худых, высоких и светловолосых, с темной от загара кожей.
Лайонэл улыбнулся, кивнул. Сел за стол, подобрав колени к груди. Замялся, убрал ноги со стула. Растеряно огляделся, отпив глоток воды из бокала.
- У них волосы как у тебя… Это твои родственники? – тихо, чуть неуверенно. – Здесь… уютно…
Кол сел напротив.
- Здесь можно. Не думай о правилах, - «страшным» шепотом. – Это просто старые друзья моего дяди, – уже спокойно, - Знаешь, они иногда до сих пор считают меня ребенком. И еще, кони… Тот рыжий… это тебе. Здесь за ним будут ухаживать. А ты можешь приезжать, когда захочешь.
Налил себе крепкого чая, взял кусок домашнего пирога.
- Извини… только не кусайся! – сонная улыбка, вдруг засиявшие глаза. – Мне? Того золотого? – короткая пауза. Потом что-то похожее на восторженный взвизг и радостный возглас, прерванное для того, чтобы с детским восторгом съесть Гамбургер, и возобновившийся сразу после этого.
Почти перепрыгнув через стол, Лайонэл обнял мужчину за шею, не удержал равновесия, ненадолго упал к Колу на колени, но тут же поднялся с тихим:
- Он чудесный… Спасибо!
Жалобно зазвенел бокал, который юноша неосторожно задел в прыжке, и с тихим «звяк» опрокинулся, разлив остававшуюся в нем воду.
Юноша смутился, оглянулся, пробормотал виновато:
- Извини… - все так же обнимая мужчину за шею.
Кол рассмеялся звонко.
- Ерунда. Мне казалось, что он тебе понравится… - притянул пилота обратно к себе на колени, налил новый бокал воды и отдал Лайонэлу, придвигая ближе к нему его тарелку.
- Понравился. Не нужно было… но понравился. Очень, - с тихим вздохом, смирившись и опустив голову на плечо мужчины. Потерся щекой о плечо Кола. Шепнул почти беззвучно: - Только я все равно смущаюсь…
Вздохнул снова, отпил воды из бокала и принялся за еду, изредка ловя взгляд серых глаз и улыбаясь в ответ одними глазами.
- Спасибо тебе… - невольная дрожь ресниц. Тихий смех, - сияющий…
- Для тебя – что хочешь, - ответная улыбка, терпкая горечь чая на губах. – Здесь сейчас только мы…
Продолжил есть. Дождался, когда закончится ужин. Поднял Лайонэла на руки, отнес на второй этаж в небольшую спальню, усадил на кровать. Зажег несколько свечей на прикроватной тумбочке.
Юноша некоторое время растеряно моргал, глядя на мужчину. Потом мотнул головой, стряхивая ошеломление. Забрался на кровать с ногами.
- А свечи зачем? – с любопытством.
- На этом этаже нет электричества.
Кол объяснил, где здесь ближайшая ванная.
- Я сейчас вернусь.
Вышел, направившись в другой душ.
Окно в комнате было распахнуто настежь, к запахам ночи примешивался запах трав, исходящий от мягких как облако подушек и перины.

Кол вернулся минут через десять.
Лайонэл к этому времени уже лежал в кровати, наполовину укрывшись одеялом, с полотенцем на голове, и сосредоточенно наблюдал за движением огоньков свечей. Улыбнулся Колу немного сонно.
- Странно… Я никогда не замечал, как интересно смотреть на свечи, - потянулся всем телом, вдыхая травяной запах.
Коротко закашлялся, чуть заметно поежившись. Вдруг ойкнул, хихикнул и вытащил из-под собственной лопатки белое перышко. Протянул руку:
- Идешь? – ласковая нежность в глазах, веселье в немного охрипшем от кашля голосе.
- Они завораживают иногда. Огонек… Я иногда смотрю на него и забываю о времени… - с легкой улыбкой, ложась рядом. Потерся о руку щекой.
- Угу… - вздохнул, заворочался. Стянул полотенце с головы, поднялся повесить его на спинку какого-то стула, снова скользнул под одеяло:
- Спокойной ночи… - тихим мурлыканьем.
Пару минут спустя, уже засыпая, Лайонэл прижался к светловолосому, скользнув к нему под руку и удобно устроившись щекой на груди мужчины. Что-то тихо пробормотал и заснул, улыбаясь.
Кол потушил свечи.
- Спокойной… - обнимая юношу.
Ещё некоторое время мужчина смотрел на звезды за окном, и улыбался счастливо. Не заметил, как пришел сон.

***
Звонок Кола застал секретаря врасплох. Ещё некоторое время потребовалось на выяснение подробностей.
А потом он приехал в больницу к Оуэну с огромным букетом.
Стив двигался бесшумно, стараясь не мешать врачам. Медики сами не поняли, как пустили его в эту палату.
Юноша, молча выслушав их отчет, тихо сидел где-то рядом с кроватью.
В полусне несколько бледный больной задумчиво втянул носом запах цветов. Чихнул, рывком садясь и распахивая глаза разом.
Обернулся. Фыркнул. Закрыл глаза, и снова лег, явно решив, что ему снится.
Ладонь осторожно коснулась щеки, легла на лоб.
Светлый и влюбленный взгляд.
- И не вздумай пытаться вставать, любовь моя… - тихо и ласково.
Распахнувшиеся во всю ширь глаза, тут же сузились. Непроизвольно попытавшись было вскочить с койки, Ангел замер, вздохнул, улыбнулся:
- Ну вот… Даже в больнице денек нельзя тайно полежать… - нежность во взгляде. – Как добрался?
- Чудесно, - легкая улыбка, - Можно. Даже нужно. А я тебе просто снюсь… - с тихим смешком.
- Не верю! – гордо.
Засмеялся, поморщился от боли, передвинулся, устраиваясь удобнее. Аппаратура, фиксирующая ритмы сердца, подала было тревожный сигнал. Но пульс уже сам выравнивался.
Ангел потянулся лениво.
- Я отсюда завтра выйду. Скоро приеду… А у тебя работа… дела… Не за чем из-за меня все это бросать. Это, - взглядом указал на обмотанную бинтами левую руку и часть груди, - пустяк.
- Ну, это мы ещё посмотрим… - осторожно коснувшись губами губ. – А работа… Кол ушел из компании. Всем занимается Шарли. Пока не ясно останусь я там или нет… Так что на ближайшую неделю – свободен. И буду с тобой.
Актер улыбнулся. Потянулся было к карману на рубашке, но остановился, снова морщась.
- Солнц… Достань. Пожалуйста. В правом кармане рубашки, - вытянулся на кровати, стараясь уменьшить боль. – А то мне пока как-то не с руки шевелить конечностями. Ненавижу разрывные пули.
Дрогнули ресницы, на мгновение скрывая взгляд.
- Конечно, - все так же улыбаясь. – Хочешь что-нибудь ещё?
Доставая из кармана лежащую там карточку с ключом.
Ангел протянул руку, уже не морщась. Коснулся его щеки.
- Не обращай внимания на мои раны. Я привык. Идиотизм привычный… - вздохнул, поймав взгляд. – Там внизу трейлер… То, что внутри – для тебя. Карточка тоже. А ключ… В общем, тоже забери. Угу?
- Хорошо, мой ласковый. Только можно я ещё немного посижу с тобой?
Короткий смешок, перешедший в такой же короткий кашель.
Оуэн сглотнул, теперь просто улыбаясь.
- Конечно. Только не оставайся на ночь. Здесь холодно, я не хочу, чтобы ты замерз… - нежность в глазах. – Хорошо, любимый?
Стив осторожно обнял его, едва ощутимые прикосновения.
- А мне с тобой тепло… Я уже договорился с врачами.
- А мне тебя пока нельзя, садист мелкий… - в том же тоне. Потянулся, осторожно укусил за мочку уха. – Пожалуйста, Стив…
- Хорошо. Я приеду утром, - замер, засмотревшись. Не отводя взгляда от зеленых глаз.
Ангел легко улыбнулся, потянулся поцеловать. Просто коснуться губами щеки.
- Радость моя… - тихим вздохом. – Я так не хотел, чтобы ты волновался…
- Я знаю. Поэтому не волнуюсь, - тихо и тепло. – Я только хочу, чтобы ты поскорее выздоровел.
- Угу… обязательно, - Оуэн прикрыл глаза, на миг в улыбке промелькнуло что-то неуловимо злое, потом ушло. – Я хочу быть с тобой. Так что – куда ж я от тебя денусь?.. – чуть насмешливо.
- Ни-ку-да.
С тихим смехом.
- От меня – точно никуда. Я хочу быть с тобой.
Вошедшая медсестра сделала положенный укол, с любопытством покосилась на Стивена, улыбнулась Ангелу привычно и вышла.
- Я посплю немного, пушистый?..
- Спи, любимый… Я с тобой… - тихий шепот на ушко.
Стив отстранился, присел на край кровати, опять обнял Ангела, так, чтобы не мешать и не делать больно. Опять замер, любуясь актером.
- Не сиди здесь долго… - сонно выдохнул Ангел, снова улыбнулся.
Потянулся коснуться щеки юноши кончиками пальцев.
А в следующую секунду уже спал.


Трейлер – снежно-белый, с узором из мелких ромбов-зеркал, стоял недалеко от больницы. Едва юноша вышел, и свет от фонаря осветил его лицо, водитель распахнул дверцы грузовой части.
По золотистому с неоново-синими полосами капоту авто в свете фонаря бежали искры. И будто случайно забытые на капоте лежали несколько веток белых лилий, ещё совсем свежих.
Стив молча, замерев, какое-то время просто стоял и смотрел на эти цветы. Беззвучно вздохнул, закрыв глаза. Короткая боль – разбитые о железный фонарь костяшки пальцев. Он выполнил обещание и не стал оставаться в больнице на ночь. Просто ушел бродить по городу и в гостинице оказался часа в три. Чтобы к семи уже снова быть рядом с Ангелом.

К его приезду больница находилась в оцеплении. Три взрыва, к счастью, произошли на лестнице, и пострадала только оглохшая от звукового удара уборщица. Палаты второго и третьего этажей поспешно освобождались. Полиция исследовала каждый миллиметр пространства, пытаясь выяснить ход развития событий.
Актер сидел в поставленной спасателями палатке, опираясь локтем о стол перед собой, и беседовал с офицером. В ходе ночного инцидента он применил оружие в целях самозащиты, пристрелив лично одного из нападавших, но нервный офицер все искал, к чему прицепиться.
Ангел блистательно улыбался, мельком раздавая автографы.
Левая рука висела на перевязи. Часть бинтов пропала с тела. Глаза сияли теплом.
И даже врачи не замечали, что он время от времени теряет сознание, не прерывая допроса. Даже в обмороке играя привычную роль…
На обнаженных плечах трепетал хлопок верха больничной пижамы, небрежно накинутой сверху. На ногах – узкие обтягивающие кожаные брюки с вышивкой, и военного стиля сапоги.
Актер лениво пил горячий кофе мелкими глотками и забавлялся, играя. Офицер злился. Это, кажется, делало Ангела счастливым…
Долю секунды – непонимание в синих глазах. Потом ослепительная улыбка. Он поговорил с одним из проходящих мимо полицейских. Тот, кажется, сам не понял, почему отвечает этому неизвестно откуда взявшемуся выпендрежнику. А потом Стив вздохнул и позвонил Колу. А ещё через пятнадцать минут в местном управлении полиции раздался звонок. Которому все управление радовалось ещё целый день. Радость свою полицейские выражали по разному… Но Ангела оставили в покое. По крайней мере, дали перевезли в другую больницу. Стиву для этого пришлось изобразить актеру разъяренного хищника.
- Прости, любимый… Придется тебе ещё недолго здесь побыть, - опять сидя на краю кровати.
Оуэн всеми силами изображал власть обстоятельств над пока беззащитным, но уже недовольным этим человеком. И старательно отыгрывал Стиву преданного раба, как-то умудряясь органично совмещать обе эти роли.
Игра юноши сейчас совмещала образы ласкового котенка и генерала победоносной армии.
Он не отходил от Ангела, умудряясь кокетничать при этом с медсестрами так, что большинство девушек начинали улыбаться и делать свою работу в два раза быстрее.
Потом актеру привезли пару серебристых коробок с клеймом одного из известных домов моды.
Костюм был белоснежным – сложное плетение шелка, бархата и тончайшей кожи, расшитое стразами. Он почти не чувствовался, не стеснял движений. Вместе с тем ленты переплетались так, что перевязь и бинты смотрелись чуть ли не частью костюма. Сапоги, выше колена, обтягивали ногу так, что казалось, что каблук у них высокий. К костюму прилагались белоснежные перчатки, часы из белого золота. Все вместе смотрелось своеобразно и навевало мысли не о больнице, а скорее о шикарной светской вечеринке.
Ангел мигом натянул костюм. Простоял почти час перед зеркалом, задумавшись. Послал Стиву восторженную улыбку, тут же ставшую несколько проказливой. Ненадолго вышел переодеться.
Вернулся он в том же костюме, только одев под него черное белье, кажется, стринги. Потянулся поцеловать Стива и улегся на больничной койке, разглядывая собственную руку в перчатке. Обернулся с тихим:
- Спасибо, солнышко… - к Стиву.
Замялся на секунду.
- Спасибо еще раз, милый. Только… можно спросить, почему ты тогда… чуть не снес бедный фонарь?
Озорной яркий взгляд, такая же улыбка. Парень потерся щекой о бедро Ангела, прилег рядом.
- Чтобы кого-нибудь нечаянно не убить… Меня бесит то, что ты вынужден лежать здесь… И что тебя в очередной раз чуть не прикончили... А я ничего не могу толком с этим сделать.
Актер вздохнул, притянул его к себе ближе, потерся всем телом, закинув ногу Стиву на бедро.
- Да ладно… Ты делаешь. Ты очень много для меня делаешь. И для этого тоже… - тихий стон сквозь смех. – Просто… В своей жизни я многое делал. Это возвращается… И знал бы ты, к а к меня самого это бесит… - короткий вздох. Почти с отчаяньем. – Ты из меня черт знает что делаешь…
Виноватый взгляд в ответ.
- Прости. Этого больше не повторится.
Тихое рычание в ответ.
- Стиииииииив… - немного угрожающее мурлыканье.
Легкое смущение. Почти совсем настоящее.
- Я, собственно, о другом…
Парень замер, прижавшись лбом к плечу актера. Движение судорожное, но такое же осторожное, на секунду сбившееся дыхание.
- Я люблю тебя… - почти шепот.
- Я тебя люблю, нежный мой… - очень спокойно, искренне. – Прости… Я всего лишь хотел сказать, что… мне не нравится, когда тебе больно. А еще я тебя хочу… И это не всегда поддается моему контролю. Просто – странно. Мне его ставили, этот контроль… А с тобой… - осторожный поцелуй в ухо. – Не расстраивайся, пожалуйста. И… Не нужно так вот… «не повторится»… Я просто волнуюсь…
В синеве глаз только любовь, ещё - немного грусти.
- Прости… иногда сам не понимаю, что на меня находит… - беспомощно. – Я… иногда с тобой кажется, что схожу с ума… и от этого хорошо… как никогда не было. Я постараюсь быть осторожней.
Улыбка, отразившаяся только в засиявших глазах. Тихое, теплое:
- Спасибо, пушистый… - кончиками пальцев погладив скулу юноши, коснувшись волос. – Знаешь, если тебе нужно… нужно будет что-то другое – скажи. Я не… я просто хочу быть с тобой. И чтобы тебе было со мной не слишком сложно. А еще… - в посветлевших глазах отразилось тихое, спокойное отчаянье, - немножко твоей любви… это волшебно, чудесный мой… - прерывистый вздох. – Спасибо…
- Да, - выдох в губы. Осторожный поцелуй. – Я твой… и для меня - это счастье…
Мягкий переливчатый смех.
- Ты – мое чудо. А так – как хочешь, - пальцы запутались в волосах Стивена, и Ангел застыл, рассматривая синие глаза, изгиб носа, линию губ, гладкую кожу... Потянулся, коснулся губами кончика носа, обвел контур губ подушечкой большого пальца.
- Стив… давай уйдем отсюда? – нежно, чуть лихорадочно. – Душа моя… - в глазах вдруг чертики засияли. – Хм, Стив… знаешь… мне нравится моя душа! Я в нее просто влюблен. Она прямо как я. Чудесная, удивительная, ехидная… Скромная… - лукаво.
Устроился немного удобней, перекрестил лодыжки за спиной юноши, закинув уже обе ноги ему на бедра. Потерся пахом о пах, и застонал негромко чувственно. Проследил взглядом за заалевшей медсестрой, поспешно закрывшей за собой дверь в палату, и со смехом взглянул в обожаемые глаза.
- Что-нибудь хочешь?
Щеки юноши залил легкий румянец, но тело невольно выгнулось, прижимаясь к актеру сильнее. Он тихо чуть хрипло рассмеялся, вздохнул, провел кончиками пальцев вдоль ребер Ангела.
- Тебе же плохо!
Легкая задумчивость во взгляде, сменившаяся немного проказливой улыбкой:
- А мы осторожно… - вкрадчиво промурлыкал актер Стивену на ушко. – И потом, когда ты рядом, мне не плохо. Мне хорошо, - уже более серьезно. Тихое: - Хочешь? – потеплевший взгляд. – Или я тебя слишком смущаю? – с ласковой насмешкой.
- Ну… не хотеть тебя… на это моей стойкости не хватит… Ты – как наркотик… Когда можно все… И все по другому… - слова прерывались страстными, но осторожными поцелуями. Руки так же осторожно скользили по белой ткани.
- Кошмар! Кажется… Ммм… Кажется, мы скоро превзойдем кроликов… чертенок… ааах… если не по результату… то по процессу… - прерывисто в перерывах между поцелуями, со смехом. – Льстишь, конечно… но приятно, солнышко.
Коснулся кончиками пальцев боков юноши. Тихо выдохнул сквозь зубы, опустил левую руку на простыню. Правую запустил под рубашку Стива. Улыбнулся:
- Кажется, сейчас я действительно несколько ограничен… - ласковый взгляд, короткое прикосновение кончиком языка к плечу юноши, сквозь ткань. Снова потерся бедрами, с тихим, немного унесенным и самую толику отчаянным:
- Кто бы говорил… чеширский котенок…
Тихое сорванное мурлыканье-полустоны.
Губы и язык касались то белых лент, то кожи под ними; быстро проходящий жар от горячего дыхания. Стивен сейчас был самой осторожностью, заставив себя сдерживаться. В голове билась мысль: «Только бы не сделать хуже…». Сдвинулся ниже, останавливая ласку на сосках актера, не снимая с него костюма.
Короткий смешок. Стон-вздох. Ласковый шепот на ушко:
- Не бойся… не сделаешь… хуже, - теплый смешок, короткая улыбка.
Ноги напряглись, не давая сдвинуться ниже. Ангел прикрыл глаза, несколько секунд частых вздохов-выдохов. Пальцы запутались в легких прядках.
- Если так осторожничаешь… хочешь, отложим на потом, когда поправлюсь? Чтобы ты не нервничал… Тебе же бессмысленно говорить, что все шикарно… пока я левой рукой шевелить не пытаюсь? – спросил актер, потершись подбородком о макушку юноши. – Стив… люблю…
- Я… тебя… тоже… - тихий вздох. Ласки стали менее осторожными.
На самом интересном месте бесшумно открылась дверь и тихий вежливый голос попросил прерваться на пару минут для проведения необходимых процедур.
Актер тихо выругался сквозь зубы, крепче прижав к себе Стивена. Взглянул на врача поверх плеча:
- Интересно… В больницах принято не стучаться?
- Именно, - лукаво улыбнулся врач и едва заметно лукаво подмигнул.
Ангел тихо рассмеялся, поцеловал Стива в ушко, отстраняясь.
- Пару минут, любимый. А то этот человек устроит мне совсем БД с привязыванием к кровати и всем таким… Или тебе так тоже понравится?
- Ты, помнится, как-то говорил, что не слишком любишь третьего в постели… - тихо мурлыкнули ему в ответ, отпуская.
- Ну, есть такое… - смущенно. – Впрочем, если ты хочешь… - протяжный вздох и влюбленная улыбка.
Врач кашлянул. Выражение лица его при этом было слегка натянутым.
- Ну нет… И вообще! Ты сейчас точно вместе с ним на эти процедуры не дойдешь! – ласковое такое обещание.
- Да? – мечтательно. – Это почему? – лениво потянувшись, Ангел откинул голову назад, подставляя горло, не думая. – Ходить не смогу?..
Врач слегка заалел.
Стив тихо вздохнул, некоторое время целовал открытое горло, добрался до губ. Наконец, фыркнул, поднялся с кровати, привел одежду в относительный порядок, взял Ангела на руки.
- Так где должны быть эти процедуры?