Где-то в конце 90-х годов во Франции официально запретили использование английских компьютерных терминов; затем обязали всех вместо слова «e-mail» в официальных документах писать «courrier electronique» («электронная почта»). Министерство культуры Франции организовало несколько специальных комитетов с целью подбора французских аналогов для распространенных английских терминов, и нельзя сказать, что их затея не увенчалась успехом: у французских компьютерщиков прочно вошли в оборот такие слова, как «logiciel» (программное обеспечение), «informatique» (информатика), «octet» (байт), «fiche» (файл); даже невинное интернациональное “Start” они на «Marche» заменили. Кроме того, во Франции, по закону о французском языке (так называемом «Законе Тубона», принятом в 1994 году и некоторое время назад ужесточенному), действуют санкции против немотивированного использования англицизмов вообще. Закон запрещает необоснованное использование американизмов в публичной и официальной речи под угрозой большого денежного штрафа. Специальные цензоры следят за употреблением заимствований в газетах, журналах, на телевидении и радио.

Я сначала посмеивался над французами, а теперь вот призадумался: может быть, они и правы? У нас невинная интернетовская шуточка уже привела знаменитый «превед!» в СМИ и в кремлёвское окружение; в передачах и статьях, никоим образом не нацеленных на «продвинутых» в экономике и маркетинге зрителей-читателей, постоянно слышишь про супервайзеров, мерчендайзеров, ипотеку, рекрутеров и верифайеров.

Знаменитый философ и филолог Вильгельм Гумбольдт утверждал: «Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык». Ведь язык не просто набор слов и грамматики – это ещё и показатель культуры человека. Российский царь Пётр I в своё время упрекал одного из своих послов: «В реляциях своих употребляешь ты зело много польские и другие иностранные слова и термины, за которыми самого дела вразуметь невозможно...»