Я так не люблю голубой цвет и лежу, прикрыв ноги спальником, в бирюзового льна юбке, а на топе - небо, небо - под цветами. Не хочется - все, перечитываются в некий многотиражгый раз "Дозоры".

Есть город, а есть плоскость квартиры, абсолютно самодостаточная, как нора или еще какой медвежий угол. Есть невыносимые все длинней волосы. Есть слова ради слов, безмятежные и ровно льющийся поток, который не несет никакого содержания, потому что все сосредоточие - в невербальном и в том, что, к сожалению, надо уметь брать и считывать. Мимо мира людей. Так, наверное.

Бледная и равнодушная, в бездеятельной тоске ты роняешь руки над претившим кельтским узлом на холсте, как очень много лет назад. Ничто не стоит сожаления. И когда я вглядываюсь в твое знакомое лицо, изнуренное и почти безукоризненное, то почти не могу вспомнить. Ничего. Что тебя правда занимало или рождало в тебе любые эмоции - хотя бы гнев и отчаяние.Ты - могла быть безупречна.

Вместо, вместо - вижу Будапешт из окна оттеля, 16 этаж, 15 лет, острое ощущение - осознание первой любви. И такие плутающие улицы с уличными кафе набережными.

Отнюдь не все мои беды от того, что я начила коротать вечерние часа за столиками тех - не в компании родителей -  шести лет, а 12-ти же пила вино именно ресторанами. Все это - прошло. Осталась аскеза облезлых стен и клубы скорей мерой реальности, чем развлечением.Здесь.

А там осталось такая страшная пустота и бессодержательность, что я так и не могу научиться ценить покой. Никакого покоя.Гонка за собственным хвостом и потерявшая здравые мерки реальность. Ничего этого мне не надо. Но боги мои, что я буду делать, когда...

Я не Маргарита, я не умею изменять ни тем кого люблю, ни тем, кого ненавижу.