Мы сидим у костерка в мареве золотых листьев. Тонкий мост через извилистую реку,чай, отдающий ромашкой, небо на излете, если вытянуться на пенке.Все хорошо.
Давеча не было ночи, она тонула в неспешном коньяке, и серенький рассвет не смог достучаться ни до кого из нас. Все хорошо.Последние теплые дни.
Я могла бы молчать сто тысяч лет подряд. Вместо ста лет - одиночества. Но я курю в этой пелене, солнечной мути на крыльце катка, не в силах визуализировать то странное, щемящее, практически болезненное ощущение, помешанное на успокоение и горечи отрады, взвешивая, стоит ли и мне ради, ради встать на коньки, как слишком много лет назад и так же боясь - падать.
Неразрывная цепь, почти слившиеся воедино сутки, добиваются  своего - я почти в измененном сознании, плавном, затягивающим. Мне кажется, что радужный Боб Марли на чьем-то бэге обращается в такого родного Че Гевару моих 17. Че Гевару, не ставшего расхожим лейблом, но на пути к тому.
Все хорошо, все так хорошо. Тебя нет, меня нет, полузабытые латинские склонения вместо поиска авторского словотворчества в удачный для того день.