Я сегодня рано заканчиваю – четыре часа и я уже свободна. Быстренько надеваю ботинки, пальто и уже на ходу обматываю горло Димкиным шарфом - я так его люблю, этот синий вязаный шарф, мы покупали его вместе в «Бенеттоне». Мне шапочку с помпоном, ему шарф.
Я выхожу на улицу, сухой морозец слегка прихватил редкие мелкие лужицы, ветки деревьев кажутся сиреневыми, низкое солнце чуть проглядывает сквозь тонкую пелену облаков. Я иду по сухой подмороженной мостовой и смотрю вперед и слегка вверх, чтобы видеть сиреневые ветки и окошки домов, в которых уже загорается свет. До дома - два часа пути довольно быстрым шагом. Эти два часа мои. Вернее, они наши - мои и Димкины. Я хочу снова вспомнить все, и, может быть, мне станет легче…

Сейчас не модно колоться «винтом» или «черной». Тусовка нюхает кокаин и кушает грибы - не знаю, почему ей кажется, что это так уж изыскано. На самом деле все равно, от чего загнешься. Именно загнешься, и нечего тешить себя надеждами. С наркотиками можно жить долго и счастливо только в одном случае: если у тебя есть солидный счет в банке или просто очень большая банка с наличными евро или долларами. Если быть богатым и осторожным, если повезет не передозиться, с наркотиками можно выжить. Во всех остальных случаях- почти нельзя!!! Только когда тебе семнадцать лет, ты влюблена и готова на все ради его прекрасных глаз и нежных рук, об этом не думаешь, конечно. Он почти знаменит, а его единственная религия- героин.
Мы были вместе всего каких- то пять месяцев, но этого оказалось достаточно, чтобы и мне героин стал дороже родного папы. Потом мы расстались, больше никто не приносил мне малюсенький пакетик с белым порошком, и пришлось как то выкручиваться самой. Тогда- то я подсела на «черную» и «винт» = дешево и сердито. Ими я лечилась от любовной тоски.Я говорила себе: «Я не наркоманка. Просто мне пока очень больно». Боль все не утихала, жить без укола казалось почти невозможным. Это чудо, но я в то лето поступила в универ. Как и хотела, на историю искусств. Я отучилась первый курс, ни там, ни дома никто не замечал, что со мною происходит. Меня ещё хватало на то, чтобы соблюдать правила игры, чтобы вставать по утрам и идти на занятия, чтобы сдавать экзамены и писать курсовые. Мне даже ещё было интересно.
А потом как- то все вдруг покатилось под откос. Мама нашла у меня шприцы и всякие кастрюльки- плошки, все эту наркоманскую утварь для приготовления раствора. Правда, в первый раз мне даже удалось отбиться. Но в следующий раз номер не прошел. Мама проконсультировалась у специалиста и вычислила у меня: узкие зрачки, запах аммиака в доме и вены…Конечно, как это она до сих пор не догадалась посмотреть на мои вены?
За неделю до этого меня вызывали в учебную часть – не допускали к сессии. Инспектор курса, Алла Сергеевна, явно переживала из-за этого – она неплохо ко мне относилась, считалось, что я подаю надежды. Она хотела мне помочь, проявила заботу, увела меня куда-то за стеллажи. Мы сели, Алла Сергеевна налила мне чаю и что-то спросила. Я не расслышала. Дело в том, что именно в эти минуты инсту подходил Игорь – раз в три дня этот парень привозит мне чеки. Я знала, что, если через десять минут не окажусь на крыльце, Игорь уйдет. А у меня силы были на исходе, я уже два дня сидела без дозы. И вот драгоценные десять минут, которые Игорь будет меня ждать, я трачу на то, чтобы объясниться с этой курицей. Она все никак не хотела меня отпускать, но ляпнув какую-то ерунду в выскачила из класса. Пока я шла к Игорю у меня навернулись слезы и начался насморк – первый признак приближающейся ломки.
Я выскочила на крыльцо: спина Игоря в джинсовке маячила уже около ворот. Я кинулась за ним. Догнала; он был недоволен моим опоздание, а у меня наоборот, я знала, что через два часа у меня всё, всё, всё будет хорошо! я только хотела вернуться в класс, как меня остановил приятный голос молодого человека:
-Девушка, а вы не из пятой группы?
И все, мы оба потерялись во времени. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза – так обычно показалось в глупых кино любовь с первого взгляда. Я сказала:
- Нет, к сожалению, - и, кажется, улыбнулась, он тоже улыбнулся и добавила:
- Я учусь в третьей группе, если вам нужен второй курс.
Прошло, наверно, два дня, когда однажды, выходя из аудитории, я увидела его – он стоял у окна. Я ему обрадовалась: у меня опять не было чем уколоться и не было денег, и тело уже противно ныло, предчувствуя мучения. И вообще все было плохо, очень плохо. И родители собрались затолкать меня в клинику.
- Слушай, тебя мне Бог послал. Понимаешь, мне срочно надо бабушке лекарство отвезти. А у меня кошелек вытащили в метро. Можешь дать взаймы? Рублей триста всего?
Я врала, конечно. Мне надо было уколоться, а денег у меня не было.
Он улыбнулся и полез в карман:
- Без проблем. А можно я с тобой съезжу? Ты ведь не долго у бабушки будешь? Я тебя подожду во дворе.
Мы доехали к Игорю вместе. Но, конечно, я ничего не рассказала Диме о себе в тот раз. А потом и не пришлось ничего рассказывать. Димка понял всё сам – не маленький. И я почти уверена: не появись от тогда в моей жизни, я бы сбежала из клиники через два дня, самое большое – через неделю. Но он появился. И моя жизнь приобрела какое- то другое измерение. Мне казалось, что все можно исправить, все начать заново.
В день, когда я вышла из клиники. Дождь лил с самого утра. Родительская машина пробиралась по городу почти вслепую – дворники не успевали слизывать с лобового стекла потоки воды. И я, и родители молчали. Мама выглядела измученной. Кажется, ей было страшно от того, что я возвращаюсь домой. И мне тоже было страшно – там, в клинике, было легко не колоться. Там было спокойно и безопасно. А здесь? Я по- настоящему поняла: здесь, на воле, у меня теперь есть только Димка.
Я продержалась чистой три месяца. Уверена, что, если бы не Димка, если бы не тепло, которое он излучал, если бы не надежда на наше счастливое будущее, срок был бы ещё меньше. Дома я задыхалась от страха, отчаяния и безнадеги. В родительских глазах навсегда застыл страх, смешанный с жалостью, я не могла этого вынести. Они выводили меня своими увещеваниями. Откуда им было знать, что это такое, когда эти движения: жгут на руку, шприц в вену – становились постоянной галлюцинацией.
Стоило только чуть – чуть расслабиться, и мысли сами неслись по привычному кругу: позвонить Игорю, купить шприцы. Запереться в ванной. Когда все уснут… И мать с отцом ждали от меня именного этого. А Димка ждал просто меня – и я держалась. Но только сил у меня оказалось меньше, чем я думала. Этот навязчивый бред, эти кадры черно- белой кинохроники: жгут – шприц – укол. Жгут – шприц – укол…Мать повела меня к доктору: один из её страхов назывался «СПИД». Она боялась, как бы я не заразилась СПИДом, пока кололась. Она не верила анализам, сделанным в реабилитационном центре:»У них коммерческая заинтересованность».
И вот я пришла сдавать кровь: жгут, шприц, укол…Галлюцинация стала реальностью и требовала продолжения…Честно говоря, я не верю, что моя мама не понимала. Что будет. Это же такое очевидное сходство: жгут, шприц, укол…И, когда мать наткнулась на меня ночью на кухне, она, заглянула мне в глаза, почти радостно вплеснула руками:
- Я так и знала, что этим кончится!
Кажется, она и позвонила Димке с утра:
= Ах, Димочка, только тебя она слушает!
Димка приехал через час, сел у меня в ногах, ткнулся лицом в коленки:
-Настя, даже не надейся – я от тебя не отстану!
Я смотрела на него и не могла понять, как могла вчера сорваться за дозой? Зачем, когда у меня есть Димка?он вдруг сказал:
- Настён, уедем?У нас дача под Тверью, в деревне. Уедем, Насть? Там баня есть русская и колодец. Там знаешь какая вода?
Конечно уехать из этого чертого города, от этих стен, от этой ванной, которые напоминали мне все то же: жгут, шприц, укол…
Это было в понедельник. Мы уехали в субботу. Вторник, среда, четверг, пятница: жгут, шприц, укол…Каждый вечер я клялась Димке, что сегодня был последний раз, и каждое утро выбегала к почтовым ящикам – при необходимости Игорь доставлял на дом…
Меня ломало дней десять, наверное, Димка каждый день гонял меня в баню, заставлял выбегать после парной в снег, поил мятой и зверобоем. И однажды я проснулась утром как новенькая. Димка ещё спал, я лежала и рассматривала его родное лицо – вот нос, вот темные ресницы, вот круги под глазами – это я его так измучила… Меня захлестнула такая нежность, такая любовь, такая благодарность…Я целовала его бедные измученные глазки, он жмурился спросонок, тыкался губами мне в ухо, в плечо, в ладони. И потекли такие счастливые, такие нежные дни……Ничего лучшего в моей жизни не было! И поэтому… я не знаю, зачем я сделала это! Но однажды утром я проснулась, тихонько сгребла свою одежду и спустилась вниз. Я взглянула на расписание электричек – ближайшая на Москву будет через 40 минут. Как раз дойти пешком, если идти быстро и не оглядываться…Калитка жалобно скрипнула за моей спиной – я не оглянулась…

Он нашел меня вечером следующего дня…Я думаю, методично обходил все дома, где мы бывали вместе, и все квартиры, откуда он время от времени меня забирал по ночам. Димка долго звонил в дверь: мы – я, девушка Леся с очень красивыми глазами и Игорь – долго решали, кто встанет и откроет дверь. В результате в прихожую отправилась Я – мне было весело. За дверью стоял Димка, даже сквозь эйфорическую дымку я видела, какой он измученный.
- Настя, почему ты уехала?
Я кинулась его обнимать, затащила в квартиру, стала сдирать с него куртку, разматывать тот самый синий шарф. Димка был как неживой. Я поила его на кухне чаем, прятала глаза, я знала, что он не любит, когда я смотрю «такими» глазами.
- Все будет хорошо, миленький, - твердила я, как заведенная.
- Насть, я хочу попробовать вместе с тобой, я хочу понять: может, это и правда так классно, а? Может я зря тебя мучаю, зря заставляю терпеть? Я хочу, чтобы мы укололись вместе!
Конечно, мы будем вместе. Мы будем вместе по- настоящему! Наконец-то, боже мой!
-Игорь, иди сюда скорей! Димка хочет с нами.
Игоря не надо долго уговаривать – пять минут, и вот он уже заботливо разминает Димке руку, и я вижу, как в Димкины вены вонзается тоненькая иголочка… А я укололась сама – дело- то привычное… И, кажется, я его обняла, своего Димку…
Я очнулась часа через два, наверное. Зимняя ночь заглядывала в окно, качало фонарь. Димка лежал все в той же позе – закинув руку за голову, слегка повернувшись всем телом в мою сторону. У него было такое трогательное лицо. Я прижалась к нему всем телом, его руки были такое холодные, он совсем застыл под этой форточкой, надо её закрыть скорей. Я вскочила и побежала к окну – форточка была закрыта.
Может, моему мальчику плохо? Я взяла его ладонь в свои… какие странные у него стали пальцы, совсем не гнутся. И только тут я заметила – в Димкиных светло- карих глазах отражается свет уличного света……..
Кажется. Я сразу закричала. Кажется, почти сразу прибежал откуда-то Игорь – он все понял сразу, только взглянув на Димку. Я продолжала орать, Игорь стал бить меня по лицу. Мы зачем- то вызвали Скорую помощь. Доктор сказал:
-Моментальная остановка сердца. С наркоманами это бывает.
- И меня бросила в дрожь, комок в горле, и опять я закричала:
- Он не наркоман, это Я, Я, Я !!!!!!!!!!!!
Они сделали какой-то укол, и я на какое-то время успокоилась.
Как вызывали перевозку, кто звонил Димкиной маме, я почти не помню. Только какие- то обрывки: вот Димку выносят из квартиры, вот кто-то везет меня домой…
На следующий день позвонила его мама:
- Ты его убила, ТЫ. Зачем вы встретились, Господи, зачем?!
Я глотала слезы и молчала.
Она попросила меня не приходить на похороны, и я сдержала обещание. Я пришла чуть позже – цветы ещё не успело засыпать снегом. Я положила сверху свой букет хризантем, встала на колени и положила голову на скамейку. Нам надо было побыть вдвоем…

С этого дня прошло чуть больше двух лет. Я больше никогда не брала в руки шприц. Я поклялась тогда у Димкиной могилы, что с наркотиками покончено навсегда. В этом году я восстановилась в универе, откуда меня все-таки выгнали в ту зиму. Учусь на вечернем и работаю. Когда мне не надо бежать на учебу, я иду домой пешком, как сегодня. Я смотрю вперед и чуть вверх, чтобы было видно окна и верхушки деревьев. Собственно, это все, на что мне хочется теперь смотреть. Но когда- нибудь, я надеюсь, я пойму, что Димка простил меня. И тогда начнется совсем, совсем другая, новая ЖИЗНЬ…

_Тень