Я надеялась на культурное просвещение, - в театры и на выставки ходить - а меня собираются спаивать и таскать по клубам. Негодяи!

Мы купили дом на берегу моря. Деревянный дом. Я так и не поняла, был ли тот человек, у которого мы купили дом, мужчиной или женщиной, и был ли он вообще человеком. Только мы зачем-то зарыли огромную луковицу под половицами (они больше были похожи на жалюзи) в одной из комнат, и я с ужасом выдирала начавшие прорастать сквозь доски огромные светящиеся розовые лилии, потому что если бы вернулся продавец и увидел что мы сделали, в общем, не должен он был увидеть эту луковицу.
- Ты знаешь, сколько проблем у нас будет с этим домом? – спросила я у мамы, наблюдая, как она ставит раскладушку с красным матрасом на балконе (потому что я заявила, что буду спать в единственной комнате, где есть кровать). – Он ведь стоит у самой воды.
И тут я оказалась на пляже рядом с домом. Я была абсолютно голая. Дом действительно стоял СЛИШКОМ близко к воде – буквально в паре метров от линии прибоя. Какие-то люди вокруг, а на мне ведь ничего нет. И холодно к тому же. Я ушла в дом. Темнота в коридоре и ни одного выключателя поблизости. Если открыть шкаф с бельем и отодвинуть полки, за ним будет коридор, а в конце дверь. Это переход в другую часть дома. Там обитает зло. Но там находится единственная комната с кроватью, где должна буду спать я. Рядом со мной стоят две девушки. Мы стоим напротив двери в комнату. Все знают, что там находится, но никто не решается открыть дверь.
- Ну конечно это буду я, кто же еще! – я протягиваю руку к дверной ручке, но вместо нее к двери пришита резинка. Двумя руками я открываю дверь. Маленькая комнатка вся заросла паутиной. Пауки повсюду. Одна из девушек входит туда (и за каким хреном интересно?). У нее длинные светлые волосы. Паутина прилипает к ней, пауки и ракушки запутываются в волосах. Они с подругой еще долго будут вычесывать все это из ее головы, думается мне, я отворачиваюсь и подхожу к другой комнате. Ее двери открыты. Я вижу, как по стенам течет слизь, как она сочится с потолка. Рабочие, которые должны все это отчищать, бьются на полу в припадке. Сюда я не пойду. Прямо по коридору, там, в конце и есть та комната, где я должна буду ночевать. Я вижу ее. Но что-то не пускает меня. Я пытаюсь идти, но не получается, что-то упирается мне в грудь, что-то острое и если я сделаю еще хоть один шаг, эта штука вонзится в меня. Я вижу перед собой черно-белые картинки (как на кассете в «Звонке») – бессмысленные и злобные. Сознание цепляется за одну – маленькая девочка огромным крюком вытягивает глаз у маленького мальчика. Там что-то есть, что-то позади девочки. Мне нужно подойти ближе. Я делаю еще шаг и чувствую реальную физическую боль, от того, как осколок, приставленный к моей груди, впивается в тело. Девочка продолжает вытягивать глаз у брата, теперь я знаю, что это ее брат. Он лежит на песке – они жили в этом доме – а она стоит на коленях над ним. Позади огромная тень. Это слон. Огромный слон. Слон это единство. Только вместе, нужно быть вместе… я просыпаюсь.