Шепот смерти.

Со столика я взяла три пачки снотворного. Не стала жевать горстями, запивая водой, а просто решила глотать таблетки по одной. Я хотела, чтоб у меня было право выбора, если на полпути я вдруг передумаю. После первой таблетки последовала вторая, потом третья. Чем больше я их глотала, тем сильнее укреплялась в своем решении. Через несколько минут все пачки были пусты. Не зная, сколько должно пройти времени, я легла на кровать и стала ждать.
Я не была из тех меланхоличных натур, которые склонны к самоубийству с детства. Не была из тех, кого забила жизнь. Сейчас мое расположение духа было вполне нормальное.
Не было страха. Не было сожаления.
Тем не мание, я решила расстаться с жизнью по двум причинам.
Причина первая – мы все когда-нибудь умрем. Вторая – зачем жить, если тебе это не интересно.
Да.
Просто потеряла интерес к жизни. Я ведь точно знала наперед - через несколько десятков лет я уже не буду красива. За это время я переживу несколько бед, лишений, потерь. Это было и так понятно. Я просто не считала нужным жить.
Я была реалисткой…
Вообще, я была очень странной. Я была злая. Нет, я не делала ничего плохого, не нарушала закон. Не была эгоисткой. Но я чувствовала – злость пропитывала всю мою сущность. Я сама была злостью. Хотя видимых проявлений никогда не было.
Глотать таблетки я решила в последнюю минуту. До этого рассматривался вариант – вскрыть себе вены. Хотя я не была садисткой, к виду крови я относилась спокойно. Не важно, что кровью будет залита вся комната. Самоубийство – твое личное дело, до других тебе дела нет.
Конечно, можно было просто броситься с крыши одного из зданий города. Но какие страдания это вызовет у моих родителей! Мало того потрясения, которые они испытают при смерти дочери, - их еще потащат на опознание моего изуродованного тела. Нет. Такой выход из положения был бы еще хуже, чем истечь кровью: воспоминание, которое об этом останется, будет просто невыносимым. С самой смертью дочери, в конце концов, можно смериться, но забыть размозженное тело?
Нет, невозможно.
Застрелиться, броситься с крыши, повеситься – против этого протестовала моя женская природа.
Я старалась не думать об этом.
В конце концов – скоро я узнаю одну из главных тайн человечества. Тайну смерти.
Что такое смерть - никто не знает. Ответить на этот вопрос может лишь тот, кто знает, что такое жизнь, а жизнь всего лишь призрачная составляющая смерти - такая малая, что и рассуждать о ней бессмысленно. Лишь смерть имеет значение, причем значение всеобъемлющее. Я знаю, что ты умрешь и я умру, все умрут - а остальное слишком мало, чтобы иметь значения, то есть смысл жизни - смерть, но жизнь так мала, что и этого смысла в ней нет - все тщетно, жизнь не имеет смысла - смысл имеет только сама смерть, но этот смысл мы познаем только погрузившись в нее, а когда это произойдет, то уже не будет никаких категорий, которые могут что-либо объяснить. Останется лишь неощутимая бесконечность.
Я почувствовала действие таблеток. В желудке забурлило, голова закружилась, потянула на рвоту.
Если меня стошнит, умереть не получиться.
Чтобы не думать о спазмах в желудке, я дрожащей рукой включила музыку. Включилась моя любимая композиция Апокалиптики. Интересно, я доживу до конца этой музыки?
В ушах возник странный шум. Он все усиливался. Я уже еле различала мелодию. Шум в ушах заполнил всю мою голову, все мое сознание.
Впервые, я испытала жуткий страх перед неизвестностью.
Но это длилось недолго.
Я потеряла сознание.
Я умерла…

Когда я открыла глаза, первой мыслью было: «что-то на небеса не похоже».
На небесах, в раю или аду, вряд ли пользуются лампами дневного света. А уж боль, возникшая мгновением позже, была совершенно земной. Эта земная боль. Ее не с чем не спутаешь.
Я пошевелилась.
Боль стала сильнее.
Я заметила, что у меня изо рта и из носа тянуться какие-то трубки. Одна из этих трубок, проходившая через горло внутрь, вызывала у меня ощущение удушья.
Не смотря на боль, я поняла, что со мной произошло. Я хотела умереть, но кто-то успел меня спасти. Скорее всего, это была подруга или соседка. У них обоих были ключи от моей квартиры. У подруги потому, что раньше мы с ней жили вместе, у соседки – присматривала за цветами, когда я, куда либо уезжала. Сейчас я находилась в больнице.
Рядом стояла медсестра. Она обратилась ко мне.
- Вы нервничаете. Если пациент начинает волноваться, я по правилам должна дать ему успокоительное.
Я замерла, но медсестра уже делала укол в вену.
Снова показался странный мир, без сновидений, и последние, что я видела, проваливаясь в забытье, это лицо склонившейся медсестры, ее отсутствующий взгляд человека, который делает свое дело, - делает просто потому, что так положено, что так требуют правила, значит, бессмысленно задаваться вопросом – почему.

Неизвестно, сколько длилось забытье.
Я открыла глаза. Трубок больше не было, но тело было сплошь утыкано иглами капельниц. К голове и к груди присоединены провода электродатчиков. Я лежала голая, укрытая лишь простыней. Было холодно, но с этим приходилось мириться.
Я снова задумалась.
Я жива. Попытка не удалась.
Я ощутила некоторое облегчение. Все-таки быть живой лучше.
Повторять попытку не хотелось. Пока поживу еще…
Я похвалила себя за то, что решила покончить с собой с помощью таблеток. Я жива. Не стала инвалидом. Я все также красива.
В палату вошел врач. Я спросила:
- Сколько я здесь нахожусь?
- Чуть больше недели. Если быть точным, девять дней. Вы были в коме. После трех дней реанимации вы находитесь в этой палате.
- Сколько мне еще здесь находиться?
- Мы не знаем. В такой лошадиной дозе снотворного, вы могли бы умереть, или навсегда лечь в кому. Вам повезло, что мы промыли ваш желудок раньше, чем у вас бы возник некроз сердца. Так что ближайшее время вам продеться быть здесь, под медицинским осмотром.
Я молчала. Мне оставалось только мириться.
В свои двадцать два я научилась мириться со многими вещами. С частым одиночеством. С ночными кошмарами. С непониманием окружающих.
Когда люди перестают мириться – они находят для себя выход.
Этот выход называется – суицид.
Еще одна причина моего недавнего поступка – потеря двух своих лучших подружек. Их звали Даша и Рита.
Это произошло на моих глазах.
Их сбил грузовик. Их тела, словно тряпичные куклы, отлетели на обочину. Мне тогда не верилось, что это была та секунда, когда их не стало. На следующее утро я лежала на кровати и вспоминала своих любимых подружек. Я не плакала. Я вообще очень редко плакала. Я просто не умела…
Врач снова обратился ко мне:
- Будьте добры, ваше имя, возраст, семейное положение, адрес, род занятий.
- Меня зовут Ника. Мне двадцать два года. Не замужем…
С адресом в моей памяти был пробел. Я никак не могла его вспомнить.
- Вероятно, вы все еще под действием успокоительного. Это могло повлиять на вашу память. Я зайду позже.
Врач вышел из палаты.
Я огляделась.
Кроме меня в палате лежал еще один пациент. Парень, примерно моих лет. Кстати он был довольно симпатичен. Но какой он бледный! Он лежал без движения с закрытыми глазами. Я пригляделась. Парень был сплошь утыкан иголками капельниц, прямо как я. Все же он был слишком бледным… наверное, я выглядела не лучше. Парень явно не просто спал. Он был в коме.
Глядя на его красивое мертвое лицо, я уснула.
Мне снился сон.
Свет... Солнце режет глаза, будто впервые увидевшие свет. Перекликаются еле слышными голосами птицы. Далеко внизу, на асфальте, я вижу детский рисунок мелом - домик с трубой, стоит семья и держится за руки... это так красиво, что хочется плакать... Как будто все это уже было когда-то, только не со мной, не здесь, не сейчас... Теплый осенний ветер внезапным порывом взъерошивает рыжие волосы, заставляя улыбнуться. Но я не хочу улыбаться. Этот жестокий мир не создан для веселья. Внизу - девять этажей. Все что осталось - распахнуть глаза и сделать шаг вперед.
Я проснулась.
Открыла глаза – на них были слезы. Мне не верилось. Я плакала впервые за многие годы!
Вошла медсестра. Уже другая, молодая. Не та, которая делала мне укол.
Она подошла к тому парню, посмотрела показатели приборов.
Я не удержалась и спросила:
- А кто он? Что с ним?
- То же самое, что и с тобой. Только немного хуже. Видимо он проглотил больше таблеток. Кстати, его имя Дмитрий. Он здесь находиться уже четыре месяца и пока не разу не выходил из комы.
- Ясно…
- Тебя ведь Ника зовут?
Я молча кивнула.
- Скажи мне, ты все еще хочешь умереть?
- Нет. – Тихо, но твердо, сказала я.
- Хочешь, я расскажу тебе одну историю. Тебе понравиться…
- Давайте.
Она села на мою койку.
- Я расскажу тебе про одного человека. Ему тридцать два года, он работает в офисе на низкооплачиваемой должности. У него лишний вес и низкая самооценка. Он живет один и по выходным ничего особенного не делает - только смотрит телевизор. А когда смотрит, он не обращает внимания на то, что показывают, - он просто проводит время. Однажды на работе ему приходит мысль, что он должен себя убить. Он покупает пистолет.
Он сидит дома и смотрит на него, просто щелкая курком вхолостую. Разглядывает пули в купленной коробке патронов. Выбирает одну. Ту, которой убьет себя. Носит ее с собой повсюду. Кладет ее на рабочий стол и весь день время от времени разговаривает с ней. Впервые в жизни он чувствует себя живым, потому что планирует окончить свою жизнь. Впервые в его жизни есть цель. Ему приходит в голову, что неплохо бы хорошо выглядеть, когда он уйдет из жизни. Он записывается в спортзал и тренируется всерьез. С каждым месяцем он сбрасывает лишний жир и становится мускулистым. Он развивает в себе здоровое самоуважение, и люди вокруг него начинают это замечать. Ему улыбаются женщины, которые раньше его не замечали. И все это время он разговаривает с пулей, которая теперь отполирована до блеска. Он подбрасывает ее в руке, когда разговаривает с людьми. Люди спрашивают его, что это, а он отвечает, что это его счастливый амулет. Проходят месяцы, а он выглядит хорошо... А потом берет свой счастливый амулет и стреляет им себе в голову, оставляя после себя симпатичный труп от шеи и ниже.
Я выслушала рассказ медсестры – мне он показался очень жизненным.
- И в чем мораль? – спросила я.
- В том, что суицид – штука бессмысленная. Она для тех, кто боится жизни. Даже тогда, когда жизнь налаживается.
С этими словами она вышла из палаты. Я была полностью согласна с выводом медсестры.
Я снова уснула.
В этот раз никаких странных снов мне не снилось. Я давно не спала так спокойно.
Проснулась оттого, что кто-то прикоснулся к моему лицу. Я открыла глаза. Было темно. Я никого не увидела. Мне стало очень холодно. Послышался странный звук.
Я повернула голову в сторону второй кровати. На ней сидел человек. Это тот парень. Кажется, его звали Дима.
Он печально смотрел на меня. В его лице была надежда.
- Дима, я могу тебе чем-то помочь?
Он молча кивнул на свою койку. Я глянула.
Там лежало его тело.
Только теперь я заметила, что парень был полупрозрачным.
Я не испугалась. Я повторила вопрос:
- Дима, я могу тебе чем-то помочь?
Он посмотрел на меня мутными глазами, и с трудом проговорил:
- Ника, мне очень больно, помоги мне…
Он тяжело дышал.
- Мне очень больно. Помоги…
Я заметила, что он стал тускнеть, становясь все прозрачнее. Его глаза казались пустыми.
Он протянул руку.
Тело Димы, лежащее на кровати, стало неестественно дрожать.
Это мне напомнило приступы эпилепсии, которые показывали по медицинским каналам.
Я все смотрела на его призрачную руку. Лицо Димы с мольбой смотрело на меня.
- Очень больно… помоги…
Я взяла его за руку.
Тут меня пронзила невыносимая боль. Я не могла кричать. Я ощутила сильную слабость.
Призрак Димы перестал быть прозрачным.
Я отключилась…


Мне было холодно. Я осмотрелась. Вокруг были стены больничного коридора. Я лежала на полу.
Было очень темно, воздух затхлый, казалось, в больнице никого кроме меня не было. Очень тихо.
В глубине коридора я увидела чью-то тень. Она звала меня.
Я попыталась подняться. Попытка отозвалась болью во всем теле, но все же я стояла на ногах. Идти давалось тяжело, но я чувствовала, что мне нужно добраться до зовущей меня тени.
С каждым шагом боль проходила, и идти становилось все легче.
Тень куда то пропала. Кажется, она вошла в дверь, прямо по коридору. Дойдя до нее, я дотронулась до дверной ручки – она оказалась неестественно холодной.
Я открыла дверь.
Огромное пространство. Множество полупрозрачных людей-призраков заполняют всю комнату. Они не смотрели на меня, казалось, они вообще не на что не смотрели. Просто ходили по комнате. Все они были в больничной одежде – прямо как я. Их было несколько десятков. Несколько десятков призраков со мной в одной комнате!
Я опустила взгляд на свою руку – она была полупрозрачной.
Не успев удивиться, я, подняв глаза, увидела девушку в черном – ту тень. Она не была похожа на обычного живого человека. От нее веяло холодом. Ее взгляд скользнул по моему лицу.
- Привет, Ника.
- Кто… кто вы? – спросила я.
- У меня нет имени. Я лишь тень уходящих событий этой больницы. Я слежу за потерянными. – Она кивнула на призраков, бездумно ходящих по комнате.
- Где я? Что со мной?- я еле шевелила губами.
- Сейчас ты призрак, как все в этой комнате. Как я… но ты еще можешь вернуть свое тело. Ты, Ника, пока не потеряна. Все эти призраки – души людей, лежащих в коме, или умерших недавно. – Тень жестом указала на дальнюю дверь. – Иди скорее, пока до тебя не стал доноситься шепот смерти. Он уже ищет тебя. Иди скорее…
Уже не слыша, что она говорит, я неслась к двери, попутно окидывая взглядом призраков вокруг. Среди них Димы не было – значит, он тоже не потерянный.
Я снова очутилась в коридоре. Он был еще темнее. Только лампа дневного света еле заметно светилась на дальней стене.
Эта больница была похожа на загробный мир. Хотя, наверное, так и было. Или это что-то между загробным и реальным измерением. В любом случае, надо отсюда выбираться как можно быстрее.
Я бежала, а коридор все не кончался. Казалось, я бегу на месте.
Внезапно за спиной раздался грохот.
Я оглянулась – на меня что-то неслось, сбивая все на своем пути.
Мой бег усилился.
Сзади раздался жуткий звук – смесь рева, скрежета и шипения.
Я неслась изо всех сил.
Нечто, сзади, буквально пожирало коридорные стены.
Я опять глянула назад – за мной гнался сгусток черного дыма, обволакивая все предметы, подбираясь ко мне все ближе.
Ну же!
Дверь совсем близко! Почему-то мне казалось, что за дверью меня ждет спасение.
Рев усиливался. Он уже заглушил все звуки в этом мире. За спиной ощущалась темная пустота.
Из последних сил я схватилась за дверную ручку.


Я открыла глаза.
Мне было тепло и спокойно. Я находилась в той же больничной кровати, в своей палате. Уже наступило утро.
Я повернула голову – на кровати сидел Дима и смотрел на меня.
Мне хотелось что-то сказать, но он опередил меня:
- Доброе утро Ника.
- Доброе утро.
- Спасибо тебе.
- Это за что?
- Спасибо, что спасла меня.
- Спасла тебя… когда? – я с недоумением посмотрела на Диму.
- Я не знаю. Просто я чувствую, что своей жизнью я обязан тебе – не знаю почему.
Я кивнула.
- Ну тогда – пожалуйста. – Я улыбнулась.
Мы с ним еще долго разговаривали, сидя на своих койках. Дима оказался довольно приятным в общении.
Мы оба толком не поняли, что с нами было. Какие потусторонние события нам пришлось пережить. И, наверное, скоро совсем забудем. Это уже не важно.
В скором времени нам обоим сказали, что нас скоро выписывают. Мы были очень рады – эта больница нам вконец надела.
Вскоре нас выписали.
Я с Димой вышла из больницы на улицу и посмотрела ему в глаза. Он молча взял меня за руку…

Врач и медсестра стояли возле лежащего в койке пациента. Это была девушка. Она была в коме уже несколько месяцев. Ее звали Ника. Врач хмуро спросил медсестру:
- Как ее состояние, все так же стабильно.
- Да, она находиться в глубокой коме.
- А этот парень? – Поинтересовался врач.
- То же самое. Доктор, как вы думаете, сколько они пробудут в коме?
- Они в коме уже очень долго. Скорее всего, они навсегда в таком состоянии.
Уже выходя из палаты, медсестра спросила:
- Все же жалко их. Совсем молодые.
- Жалко. Может, они сейчас живут в мире своих фантазий. Может, они счастливы. Кто знает…

Врач с медсестрой вышли. В палате осталось два человека. Ника и Дима, которые навсегда остались в коме. Шепот смерти зазвучал для них.