Шон Магуайр (Робин Уильямс): Я думал о том, что ты сказал мне на днях, про мой рисунок. Полночи не спал, всё думал. А потом понял... заснул глубоким спокойным сном, и больше о тебе не думал. Знаешь, что я понял? Ты всего лишь ребёнок и не имеешь ни малейшего понятия, о чем говоришь.
Уилл Хантинг (Мэтт Деймон): Спасибо.
Шон: Не за что. Кроме Бостона нигде не бывал, так?
Уилл: Нигде.
Шон: Итак, спроси я тебя об искусстве, ты выдашь мне отчет по каждой из когда-либо написанных книжек об искусстве. Микеланджело, ты много о нем знаешь. Произведения, политические взгляды, отношения с Папой, сексуальная ориентация, ведь так? Но бьюсь об заклад, ты не знаешь, как пахнет в Сикстинской капелле. Ты никогда не стоял там, закинув голову и разглядывая великолепный потолок.
Если я спрошу о женщинах, ты, вероятно, выдашь мне сводку информации о своих подружках. Наверное, ты даже переспал с кем-то. Но ты не сможешь мне рассказать, каково это - проснуться рядом с женщиной, чувствуя себя абсолютно счастливым... Ты хулиганистый парень. Спроси я тебя о войне, ты наверняка процитируешь Шекспира, точно? «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом» [Шекспир, Генрих V, акт III]. Но ты войны не знаешь. Ты никогда не держал на коленях голову лучшего друга, видя его последний вздох и взгляд, молящий тебя о помощи.
Спрошу тебя о любви – ты процитируешь мне сонет. Но ты никогда не смотрел на женщину, будучи полностью открытым, уязвимым. Ты не знал женщины, глядя на которую понимаешь, что Бог послал на землю ангела специально для тебя. Который спасёт из недр ада. И тебе неведомо, что значит быть ангелом и для неё, любить её так сильно, быть рядом всегда, пройти через всё, через рак. Ты не знаешь, что такое два месяца спать в больнице на стуле, держа её за руку, потому что по твоим глазам доктора видят, что «часы посещений» не для тебя. Тебе неведома подлинная утрата, потому что так бывает только если ты любишь кого-то сильнее, чем себя. А я сомневаюсь, что ты когда-либо отважился любить так сильно.
Глядя на тебя, я не вижу умного, уверенного в себе человека. Я вижу самонадеянного, наглого и до смерти перепуганного мальчишку. Ты гений, Уилл, никто этого не отрицает. Возможно, никто не понимает твоей глубины. А ты решил, что взглянув на мой рисунок понял всё обо мне, и вдребезги разнёс мою долбаную жизнь... Ты сирота, правильно? [Уилл кивает]. И ты думаешь, я знаю, насколько тяжело тебе жилось, чтó ты чувствуешь, кто ты такой, только потому, что прочитал «Оливера Твиста»? Разве весь ты и твоя жизнь - в этой книжке? Лично я... Плевать хотел на всё это, потому что, знаешь, ты не можешь научить меня ничему, чего нельзя прочесть в этих гребаных книжках. Разве что ты захочешь говорить о себе, о том, кто ты такой. Вот тогда мне интересно. Тогда я в игре. Но ты не хочешь, верно, дружище? Ты в ужасе от того, что можешь рассказать. Твой ход, шеф.
Шон: У тебя есть единомышленник, родственная душа?
Уилл: Дай определение.
Шон: Кто-то, кому ты можешь доверять. Кто открывает для тебя новое.
Уилл: Конечно, таких много.
Шон: Ну, назови.
Уилл: Шекспир, Ницше, Фрост, О'Коннер, Кант, Поуп, Локк...
Шон: Что ж, здорово. Все они умерли.
Уилл: Не для меня.
Шон: Но ты не можешь вести с ними диалог.
Уилл: Только с помощью нагревателя и сильных нюхательных солей.
Шон: Да, я об этом и говорю. Никогда у тебя не будет таких отношений в мире, где ты боишься сделать первый шаг, потому что на сто миль вперед видишь только негативное.
[308x400]Уилл (о Скайлар): Не беспокойся, я знаю, что делаю. Знаешь, эта девушка красивая. Она умна, забавна. Она не похожа на тех, с кем я был раньше.
Шон: Так позвони ей, Ромео.
Уилл: Зачем? Чтобы понять, что она не так уж умна, что она, мать твою, жутко скучная? Понимаешь... Сейчас эта девушка – совершенство, не хочу это разрушить.
Шон: А может, это ты сейчас совершенство. Может, ты не хочешь разрушить это. Великолепная философия, Уилл, из-за которой ты можешь прожить всю жизнь, так никого и не узнав по-настоящему...
Моя жена пукала, когда нервничала. У неё было множество замечательных идиосинкразий [индивидуальная или групповая отличительная особенность (характера, стиля); мед. нестандартная реакция организма (на какие-л. раздражители) - Е.К.]. И знаешь что? Она пукала даже во сне. Извини, что делюсь с тобой такими вещами. Однажды ночью она пукнула так громко, что разбудила собаку. Жена проснулась и спрашивает: «Это ты?» Я сказал, да... не решился сказать ей правду. О, Боже...
Уилл (хохочет): Она сама себя разбудила?
Шон: Да. Мой Бог... Уилл, два года прошло с тех пор, как она умерла, а я вспоминаю такие вещи. Замечательные вещи, знаешь, такие чудесные мелочи. Именно по ним я скучаю больше всего. Крохотные черточки, особенности её характера, о которых знал только я. Это и делало её моей женой. Она тоже знала всё обо мне, многое мне прощала, знала все мои грешки. Люди называют их недостатками, но это не так, это замечательные черты. Мы сами выбираем, кого впустить в этот свой странный мирок. Ты тоже несовершенен, дружище. И позволь я избавлю тебя от тревожного ожидания. Девушка, которую ты встретил, тоже несовершенна. Вопрос в том, совершенны ли выдруг для друга. Тесная связь, интимная близость – всё дело в этом. Ты можешь знать всё на свете, дружище, но единственных способ узнать это – попытаться, дать шанс себе самому. Ты не научишься у такого старпёра как я. А даже если бы и знал, я не рассказал бы сопляку вроде тебя.
Уилл: Но почему? Ты рассказываешь мне всё. Господи Иисусе. Ты болтаешь больше, чем любой из психоаналитиков, которых я видел в жизни.
Шон: Я учу всему этому дерьму, но не говорю, что знаю, кáк это делается.
Уилл: Ясно... Ты никогда не думал жениться снова?
Шон: Моя жена умерла.
Уилл: Отсюда и фраза: жениться снова.
Шон: Она умерла.