Знаешь, у него такой серьезный голос, когда он начинает меня ревновать. То есть вот просто так и почти безосновательно – твои, говорит, проблемы – это теперь наши проблемы, особенно, если тебе кто-то надоедает звонками и письмами. И он говорит это так серьезно и спокойно, словно мы обсуждаем сейчас не мою большую любовь, а хулигана на улице.

Он прижимает меня к себе, хомячит в шею так, что смешно и щекотно, а я добиваю его вопросами «Ты же меня никому не отдашь?» «Я же твоя?» «Тебе ведь со мной хорошо?» Он постоянно удивляется этим вопросам, и говорит, что, мол, да, не отдам, да, ты мой славный заяц, и мне с тобой очень хорошо. Потом деловито душит в объятиях и переспрашивает «А тебе со мной?» Он не знает, какие тараканы бегают у меня в мозгах – но просто я люблю его зверски и мне чертовски больно оттого, что я не могу охарактеризовать этого чувства. Хотя, нет. Вру. Вчера ночью я все это озвучила. Хотя если учесть тот факт, что он хмыкал на мои слова – может, мне повезет это
А) свалить на гормоны, потому что месячные и нервы
Б) свалить на то, что ему это все вообще приснилось, а не я истеричка.

- Натали, ведь два месяца – не срок!
Мне всерьез кажется, что через год будут говорить тоже самое, заменяя сроки.

Я прощаю ему его «Да, я приеду сегодня вечером», и звонки в пять «Зай, скажи, что ты не будешь злиться» - закрываю глаза и выдыхаю «Да, конечно, ты можешь поехать к подруге на день рождения, чего уж там, нет, завтра ты можешь не заезжать, ничего страшного» - и глотаю подкативший к горлу комок. Ведь это же ничего страшного, что я злюсь – пойдет, тем более, я не права.

И ведь что странно – я вполне могу себя контролировать, если твердо знаю – что у него дела, а не вот так, когда он звонит за пару часов, а у меня на работе такая засада, что я сижу до девяти вечера, просто потому что не хочется идти домой, ведь там нет его рук, его глаз, ладоней и ямочек на щеках. Или вот как в пятницу – мне твердо кажется, что я схожу с ума, потому что когда ты просыпаешься в пять утра, он открывает глаза и говорит «Доброе утро, мой свет!», а ты спрашиваешь внезапно «Мы не увидимся с тобой до отпуска?», а он вздыхает «Наверное, нет, зай…» - ну эти слова можно понять только буквально. После двух дней тишины в наших мирах, он звонит после ночной и спрашивает «Ты приедешь?» И опять эти недомолвки и «ты мне не так поняла», «я не могу без тебя», «по-видимому, я не расслышал».

Или вот как мы лежим в его постели, и я выкладываю, что ты пишешь мне смс, а он напрягается, прикидывая, может ли он купить бейсбольную биту по дороге к тебе, чтобы «поговорить по душам и разъяснить все по понятиям». При этом у него очень широкая грудь, на которой я лежу и вспоминаю твои слишком хрупкие по сравнению с ним карамельные двадцать – это смешно, в самом деле. «Дай мне его номер. Я ему позвоню и скажу, что с моей девушкой так нельзя…»

То есть он всерьез ревнует – я же вижу по нему.
Обнимает меня и хомячит в шею до щекотки…
Словам, что он произносит в пять утра – нельзя верить, даже если это имя его той-которую-он-не-может-забыть или наши планы на ближайшую неделю.
Но он не любит меня при этом и «построенье сюжета странно, цель фактически не ясна…»

Это я к чему все сейчас? Потому что август – никаких тебе середин.
Он не любит меня почти три месяца. Я люблю его уже полгода.