С меня слазит кожа. Слоями, тонкой белой пленкой. Вот бы так слезало бы прошлое и всякая такая нечесть, которую не хочется хранить в памяти: - вот ты ответил на мое сообщение, мой свет - подумать только, прошел год, ровно год, как ты врешь мне через месяц про свои "люблю" и наши недосказанности. Прошлым августом, - вот он снова на моем пороге, - я была счастлива и несчастна, потому что любила еще Л.И. и мне казалось, что это не пройдет никогда. - вот ты уже звонишь мне слишком часто и слушаешь мой голос в трубке, окунаясь в его дыхание... - вот ты уже признаешься мне в любви.

А потом наступил август, и все изменилось.
Мне нечего вспомнить, кроме того, что вот у меня было много лжи и мало тебя. Это как мой статус в аське сейчас "Как много лишних слов, как мало лишних денег". Я все чаще думаю над той фразой, про "я не умею разлюбить. Просто умею полюбить кого-то еще..." Во мне живет уже так много любовей, и все они такие разные, а им все равно находится место во мне. Мои годовые кольца, мой свет, - вмещают в меня Л.И., тебя и моего Верескового мальчика.

Знаешь, вообще я ужасно не люблю, когда он рассказывает мне о том, с кем он был до меня. Точнее, даже не с кем он был, а с кем спал или кого чувствовал. Это глупо и смешно, потому что я сама прошу рассказать. Ловлю себя на мысли, что чувствую себя от этого ущербной, но все равно спрашиваю - потому что если дать волю моей фантазии, то я буду плакать ночами уже совсем не о своей теперь уже мертвой собаке. И задним умом осознаешь, что ведь, эй, детка, он с тобой сейчас, он с тобой счастлив так же, как и ты с ним, но маленькой тольки не хватает, и червяк сомнения гложет так дерзко, что...

...А у Л.И. в августе день рождения. Прошлым августом я писала ему стихи про "августовскому мальчику ко дню рождения", и почти тебя не любила. Время так меняется, а я до сих пор не люблю этот месяц, видно какие-то вещи в мире неизменны...

С меня слазит кожа.
Я сижу в кромешном одиночестве, задыхаясь без его голоса, с нарезкой того видео, что привезла неделю назад с моря. Знаешь, мой свет, прошло уже почти два месяца, с того дня, как все изменилось. Я да, чертовски счастлива, хотя ты мне еще снишься иногда - но это не от того, что я люблю тебя по-прежнему. Наверное, это оскоминой отзывается во мне, как куски взорвавшейся гранаты, только и всего, да. Прошло почти два месяца, он обнимает меня, и молчит мне в затылок, хотя не сказал еще, что любит.

Мне чертовски важно это услышать.
Но он есть у меня в те моменты, когда у меня сгорела спина в соленом море, когда у меня умерла собака и я плачу полночи, а он пишет мне "Мой бедный, не грусти", когда мне стоит отослать ему смс-ку с текстом "Ветер сменился которые сутки кряду, грозит оборвать карниз. Скоро здесь будет ноябрь... Тебя бы. Если не можешь приехать - хотя бы снись...", а он молчит, но я знаю, что он это прочел и понял, что я скучаю по нему.

Просто он у меня есть.
И я очень его люблю.



Всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем;
Потянешься к тыщам – хватишь по голове.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим –
Без преданной острой финки за голенищем,
Двух граммов под днищем,
Козыря в рукаве.

Все ржут, щеря зуб акулий, зрачок шакалий –
Родители намекали, кем ты не стал.
Свобода же в том, чтоб выпасть из вертикалей,
Понтов и регалий, офисных зазеркалий,
Чтоб самый асфальт и был тебе пьедестал.

Плюемся люголем, лечимся алкоголем,
Наркотики колем, ****скую жизнь браня.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно голым,
Как голем,
Без линз, колец, водолазок с горлом, -
И кожа твоя была тебе как броня.

(с)