Продолжение.

Нет, этого она не допустит. Несмотря на то, что каждая клетка, и каждый нерв ее существа панически требовали побега, она осталась сидеть за столиком, продолжая цепенеть и холодеть.
- Я не хочу больше говорить об этом! - отчаянно заявила она. - Ни слова больше, слышишь?
Ей не верилось, что можно ненавидеть Пабло больше, чем ненавидела она в эту минуту. Ей не верилось, что ее чувства могут настолько обостриться и накалиться. Но это произошло, и на это была своя причина: совершенно новая и шокирующая.
Она ненавидела его за то, что, зная о случившемся с ней, не пришел на помощь. Она ненавидела его за равнодушие и беззаботность, с которой он только что заявил, что ему известно все, а также за то, что в его голосе не было ни тени сочувствия или раскаяния.
Но больше всего она ненавидела его за то, что своим признанием он лишил ее последней зыбкой надежды и позволил провалиться в бездонный колодец отчаяния, из которого она вряд ли когда-либо выберется.
Только теперь, когда все окончательно рухнуло, она осознала, как ее глупое, слабое, обманутое сердце пыталось уцепиться за последнюю слепую надежду: а может, он не знает всей правды? Эта безнадежная иллюзия все еще теплилась глубоко в ее сердце. Пусть он отвернулся от нее, когда она была беременна, но, может, он просто не знал всего?
Может, он пришел бы к ней после того, как узнал? Может, его совесть подтолкнула бы его проявить хоть немного чуткости и сострадания? Пришел бы он, чтобы утешить ее, даже если было слишком поздно? Теперь она никогда не узнает об этом, потому что ее последняя надежда умерла, а вместе с ней умерло и ее сердце.
- Значит, ты не хочешь говорить об этом? - Пабло бешено сверкнул глазами. - А что, если я хочу?
Мариссе пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы отразить нападение.
- Ты пригласил меня на ужин, и поэтому я здесь. Если ты не хочешь, чтобы я ушла, оставь эту тему там, где ей положено быть. В прошлом. И больше ни слова об этом.
- А тебе легко это сделать? Легко отбросить, оставить в прошлом и забыть?
- Я не сказала, что легко, и поэтому хочу, чтобы ты был добр и заткнулся. - Марисса чувствовала, что борется за жизнь, и поэтому слов не выбирала. - Или ты заткнешься, или через несколько секунд я уйду.
- Но...
- Я не шучу.
Чтобы доказать это, она отодвинула стул и приготовилась встать.
Пабло некоторое время молчал. Его голубые глаза, потемневшие как небо перед грозой, смотрели на нее с той же жестокостью и упрямством. Потом он вздохнул и пожал плечами.
- Хорошо, - плоско проговорил он, видя, что она застыла на краю стула, готовая в любой момент вскочить. - Можешь расслабиться. Сегодня вечером играем по твоим правилам. Я хочу, чтобы ты осталась.
По крайней мере, он согласился уступить ей. Чего еще ей нужно от него? Она придвинула стул к столику и уселась поудобнее, позволив себе немного расслабиться и в то же время, не сводя с него настороженного взгляда.
Его глаза были мертвы, на лице - ни одной эмоции. Все чувства и мысли снова попрятались за неподвижной маской.
- Выпей немного вина, - сказал он довольно тепло, хотя на его безжизненном лице не дрогнула ни одна жилка. - Твой вид говорит о том, что тебе это сейчас не помешает. - Она продолжала с недоверием смотреть на него. - Ну же, Марисса, очнись! Ты тоже должна сделать шаг навстречу! Запретив некую тему, ты не можешь отказаться от ее замены. Или же мы оба можем просто уйти.
Он прав, рассуждала про себя Марисса. Если она не хочет, чтобы вечер на этом закончился, она должна пойти ему навстречу. И хотя больше всего на свете ей хотелось теперь уйти отсюда, побежать домой, закрыться в спальне и хорошенько выплакаться, она понимала, что этого делать нельзя. Будь она проклята, если позволит ему увидеть, как больно он ранил ее.
Она еще некоторое время боролась с побуждением встать и уйти, но разум твердил, что если она сделает это, то совершит грубую ошибку. Так Пабло узнает, что сумел затронуть ее душу, задеть за живое, и тогда ничто не сможет помешать ему безжалостно воспользоваться этим.
Она должна остаться и сыграть в беззаботность. Пусть видит, что не смог ее достать.
Она глубоко вздохнула, стараясь избавиться от дрожи в руках, взяла в руку бокал с вином, подняла его над столом. И даже умудрилась улыбнуться.
- Ты прав. Будет неразумно отказаться от превосходной еды, к которой мы едва прикоснулись. И, конечно, я не откажусь от глотка вина. Спасибо.
***
- Насколько я помню, в разговоре с Эриком ты упомянула, что тебе нужно завтра съездить в Лондон. - Пабло откинулся на спинку стула с кофейной чашкой в руке. - Проблемы на работе?
Они давно уже поели и теперь не спеша, попивали кофе. Марисса была потрясена, когда вдруг осознала, что они сидят вот так уже очень долго, беседуя и наслаждаясь необычным покоем в обществе друг друга.
- Так, нужно подписать пару бумаг и отчислить деньги на новые проекты. Элисон и Натали вполне управляются сами, но все же есть дела, которые требуют моего присутствия.
- И как ты собираешься ехать?
- Поездом, конечно. Вообще, живя в Кордобе, я почти не пользуюсь машиной. Поэтому я всегда путешествую в Буэнос-Айрес и обратно поездом. Чтобы за день смотаться в оба конца, мне приходится в семь утра уже выйти из дому.
Она бегло глянула на часы и скроила недовольную гримасу, обнаружив, что уже довольно поздно.
- Может, поездка на машине облегчит эту ситуацию?
Невозможно выразить безразличие лучше, чем это сделал сейчас Пабло. Он был просто эталоном безразличия. Скажет она «да» или «нет», ему абсолютно все равно.
Она понимала, что не следует на это соглашаться.
Но за последние несколько часов произошло нечто совершенно неожиданное. Словно по мановению волшебной палочки их отношения переместились на другой план, и это заставило Мариссу пересмотреть свои позиции по отношению к Пабло и признаться самой себе, что не все так ужасно, как ей казалось. Но это произошло не сразу.
Вначале все шло с большой натяжкой. Она с большим трудом поддерживала беседу с ним, с муками отвечала на вопросы. Ее душевное смятение, которое она пыталась скрыть, заставляло ее отвечать ему коротко, резко и даже откровенно грубо.
Она надеялась, что Пабло, в конце концов, потеряет терпение и оставит ее в покое, не в силах больше терпеть ее дурное расположение духа. Это можно было прочесть по его лицу и жестам. Его губы были плотно сжаты, а беспокойные пальцы то и дело барабанили по белоснежной скатерти.
Но в тот момент, когда она была почти уверена, что он вот-вот сдастся, Пабло сделал нечто такое, что просто потрясло ее.
- Подожди минуточку, - тихо попросил он.
Она пожала плечами и стала растерянно следить, как он взял накрахмаленную салфетку, лежавшую у него на коленях, встряхнул ее, разгладил, а затем начал привязывать к чистому, неиспользованному ножу.
- Что?.. - спросила она, удивленно раскрыв рот.
- Шшш. - Пабло приложил палец к губам. Его глаза весело блестели. - Сейчас увидишь и сразу все поймешь.
Марисса очень сомневалась, что когда-нибудь будет способна понять, что делает этот человек. И все же ее подозрительный взгляд был прикован к его длинным, сильным пальцам, возившимся с ножом и салфеткой.
Сможет ли она когда-нибудь забыть те времена, когда эти руки гладили ее по волосам, прикасались к ее коже, ласкали самые интимные места? Какое наслаждение когда-то дарили ей эти руки! Каким пламенем заставляли гореть! При одном воспоминании об этом по ее телу пробежала сладкая дрожь, груди набухли и отяжелели - казалось, им стало тесно в кружевной блузке...
Что с ней происходит? Она помнит, что стоило Пабло прикоснуться к ней, как она начинала таять, словно льдинка под лучами весеннего солнца. Но теперь... Теперь ей хватило лишь посмотреть на его руки, и она в один миг загорелась, воспламенилась, захотела его...
- Готово!
Его голос заставил ее выбраться из горячечного тумана страсти. Она попыталась сосредоточиться на том, что было в его руке.
Одна сторона салфетки была крепко привязана к ножу, другая свободно болталась. Он поднял это произведение самодеятельного творчества над столом и принялся размахивать им из стороны в сторону, абсолютно не реагируя на любопытные взгляды посетителей ресторана. Марисса продолжала удивленно таращиться на него.
- К сожалению, у меня нет белого флага, - объяснил Пабло. - Но, возможно, это сойдет за него. Я хочу заключить перемирие. Эта бесконечная грызня ни к чему нас не приведет. Из-за нее мы теряем шанс получить удовольствие от этой фантастической еды. - Он продолжал махать своим самодельным флагом. - Давай заключим мир? Хотя бы на сегодняшний вечер? Как ты смотришь на это?
- Я согласна, - ответила она, с трудом подавляя приступ смеха. - Все, что угодно, только, пожалуйста, перестань махать этой странной штукой. Люди смотрят.
- Пусть смотрят, - заявил он, но все же опустил свой флаг на стол. - Что ж, тогда попробуем начать все сначала. Представим себе, что предыдущей половины вечера не было.
Ах, если бы она могла сделать это с предыдущей частью их жизни! Но это было из области мечтаний, которые никогда не станут реальностью. Но, может, хоть что-нибудь удастся спасти от этого крушения?
Она улыбнулась и кивнула.
После этого все было намного проще. Марисса постепенно расслабилась, открылась. Ей даже стало приятно находиться в его обществе. За какой-то час она вдруг почувствовала, что заново открыла для себя того Пабло, которого когда-то знала. Того Пабло, которым она когда-то восхищалась, который очаровал ее и заставил безрассудно влюбиться в себя.
Что ж, теперь можно подумать над его предложением отвезти ее в Лондон.
- О да, это было бы здорово. Твой «БМВ» несравнимо комфортабельнее, чем шумный вагон поезда. Но мне неловко просить тебя об этом.
- Тебе не нужно просить. Это я предлагаю.
Пабло допил кофе и поставил чашку на блюдце.
- Кроме того, я не собираюсь ехать только ради того, чтобы отвезти тебя. Мне завтра нужно встретиться с одним человеком в Кордобе, так что я в любом случае поеду. В машине много места, за бензин я уже заплатил, так что будет неразумно, если ты потратишь деньги на поезд. Если только твой бизнес не приносит тебе такую прибыль, что для тебя это мелочь.
- Честно говоря, я не в таком положении, чтобы заглядывать дареной лошади в рот, - призналась Марисса. - Устройство праздников хоть и прибыльное дело, но мне все равно приходится считать каждую копейку. Но я соглашусь ехать только в том случае, если заплачу свою долю за бензин.
- Не выйдет! Я пригласил тебя. Или будь моей гостьей, или... - Он сделал жест рукой. - Или дело закрыто.
Марисса не смогла сдержать улыбку. Это был Пабло, которого она знала раньше. Человек, который, познав в юности бедность и полное разорение, был безрассудно щедр и сорил деньгами, когда они появились у него. В Буэнос-Айресе было немало людей, которым он помог в трудную минуту. И все в городе знали, что на первые призовые деньги Пабло купил своей матери дом, о котором она всю жизнь мечтала.
- Ну же, Мари, - мягко подтолкнул он. - Скажи «да». Будет глупо, если ты откажешься. Марисса никогда не могла отказать ему, когда он так улыбался. В уголках его глаз лучились морщинки, а в их синей глубине теплились золотистые искорки...
- Хорошо, - осторожно сказала она. - Я поеду.
Он наградил ее еще более ослепительной улыбкой, и она снова провалилась в глубины памяти. Горечь, смешанная с медом. Это был Пабло, который когда-то похитил ее сердце. Мужчина, с которым она впервые познала радость любви, который открыл ей мир чувственных наслаждений. И она так упоенно наслаждалась всем, чему училась в его объятиях, что ей хотелось, чтобы это длилось вечно.
Но это не могло длиться вечно. Мимолетные, как весна, восторги той первой любви увяли и осыпались за пугающе короткий срок. Пабло научил ее наслаждаться, но также заставил познать боль, отчаяние и горечь потери...
- Я знал, что ты поступишь разумно, - сказал он, и в его голосе послышалось довольное рычанье тигра.
Марисса почувствовала, как сжалось ее сердце. Ее снова охватила паника. Она не подумала о том, что всю дорогу до Кордобы они будут одни в машине.
Однако разум тут же подавил вспышку страха. Ну и что, что они будут одни в машине? Что в этом ужасного? Машина будет катить по трассе, а когда путешествие закончится, они разойдутся, каждый своим путем....
6
Марисса все еще могла отказаться от поездки с ним, все еще могла передумать.
Она беспокойно ходила по холлу, нервно поглядывала на часы, считала минуты, кусала губы.
Время, когда он должен заехать за ней, катастрофически быстро приближалось, но сомнения продолжали терзать ее. Еще не поздно вызвать такси и поехать на вокзал. Она успеет как раз к отходу поезда...
В этот момент у дома послышался автомобильный сигнал.
Черт, теперь поздно что-либо менять. Пабло уже здесь. Марисса обреченно вздохнула и направилась к двери.
На крыльце дома она приостановилась. Слепящее солнце брызнуло ей в глаза и заставило на миг зажмуриться. Она сбежала по ступенькам к машине.
- Привет! - Пабло распахнул перед ней дверцу. - Сегодня чудесный день!
- Жарко, - ответила она, садясь рядом с ним на переднее сиденье и чувствуя, как внезапно вспыхнули ее щеки. Хорошо, что можно сослаться на жару!
Вчерашний элегантный Пабло бесследно испарился, а на его месте возник другой Пабло - вызывающе, умопомрачительно сексуальный. Тонкая белая футболка соблазнительно обтягивала мускулистый торс атлета. Летние легкие джинсы подчеркивали знаменитые «рельефные» бедра. У Мариссы бешено заколотилось сердце.
Под лучами солнца, струящимися в окно машины, его светлые волосы блестели, и Мариссе неудержимо захотелось погладить их, провести по ним рукой и почувствовать под пальцами их нежный шелк. Его сильные, покрытые ровным загаром руки контрастировали с белизной футболки. Затаив дыхание, Марисса проследила за игрой мышц под тонкой тканью его футболки, когда он положил руки на руль.
- По предсказаниям синоптиков, в полдень будет еще жарче, - спокойно проговорил он. - Думаю, тебе не помешает снять пиджак.
Марисса уже успела мысленно проклясть жару и правила делового этикета, вынуждающие ее носить строгую, неудобную одежду. По сравнению с легкой одеждой Пабло ее деловой костюм с красным топом под ним выглядел тяжеловесно, напыщенно и формально. Более того, в такую жару он был подобен орудию пытки.
Извиваясь в кресле машины как змея, Марисса принялась стаскивать с себя пиджак. Она делала это так неуклюже, что Пабло, наблюдая за ней, улыбнулся. Когда он заметил, что обе ее руки застряли в рукавах позади нее, и она не может пошевельнуться, его улыбка превратилась в едкую усмешку.
- Ну что ты сидишь и усмехаешься как дурак? - От жары и неловкости она начинала раздражаться. - Мог бы, в конце концов, помочь мне!
- Могла бы попросить. - В его тоне слышался скрытый смех.
Он наклонился к ней и, осторожно потянув за рукава, снял с нее пиджак, отряхнул и аккуратно повесил на спинку ее кресла.
- Спасибо, - холодно поблагодарила она и поправила растрепавшиеся волосы. - Как я ненавижу носить такие вещи. Мне придется весь день таскать этот дурацкий пиджак за собой.
- Не волнуйся, к вечеру ты будешь рада снова надеть его. - Пабло отклонился на спинку кресла и повернул ключ зажигания. - Если прогноз погоды окажется верным, то к вечеру разразится довольно сильная гроза.
От его последних слов Марисса побледнела. Это не ускользнуло от его внимания.
- Что случилось? Ты что, боишься грома?
Нет, она боится не грома. Ей страшны те воспоминания, которые нахлынут на нее вместе с раскатами в небесах. Даже теперь, когда жарко печет солнце и воздух настолько неподвижен, что и листок не шелохнется, от этих воспоминаний ей стало дурно. И оттого, что она сидит теперь рядом с ним, чувствует его тепло, его особенный, неповторимый, слегка терпковатый запах, ей делается еще хуже.
- Я не люблю грозу, - сдержанно сказала она. - В детстве я обожала эти буйные страсти природы, но, когда становишься старше, начинаешь понимать, сколько бедствий они приносят.
- Когда становишься старше! - насмешливо передразнил он и завел машину. - Слушайте, что говорит вам бабушка! Лично я обожаю грозу. Пусть сверкает и гремит, сколько угодно. Я наслаждаюсь этим.
Не сомневаюсь, мрачно подумала Марисса. В этом мужчине всегда было что-то дикое, необузданное. Он умел пребывать в гармонии со стихийными силами природы. Казалось, что стихия была ему по природе гораздо ближе, чем ограничения цивилизованной жизни. Это стихия управляла его железной силой воли, его жестокой решимостью и той жаждой, которая, по его же словам, вела его вперед, не давая остановиться на достигнутом. Еще в юности он заявил, что ему тесно в Буэнос-Айресе, что его ждут большие дела и блестящее будущее.
- Что ж, мы и раньше часто расходились во взглядах. Придется в очередной раз согласиться с тем, что мы разные люди.
- Что, правда, то правда, - подтвердил Бустаманте, выруливая на дорогу, ведущую за город. - Ты предпочитала итальянскую кухню, а я китайскую. Я любил плавание, а ты ненавидела мочить волосы. Ты могла часами сидеть за длиннейшим романом или стихами Неруды, а я...
- А ты уже через десять минут сгорал от нетерпения и хотел как можно скорее уложить меня в постель, - добавила она, но ее голос сорвался, и она закончила фразу низким, дрожащим шепотом: - Разве ты не помнишь?
- Помню. Конечно, помню. - Он бросил на нее странный взгляд, но тут же снова перевел его на дорогу. - Тебя невозможно забыть.
Ему хочется забыть ее, но он не может...
- И что бы это значило? - спросила она с горечью.
- А то, что ты одно из самых противоречивых, странных существ, которых мне когда-либо приходилось встречать. Что бы я ни собрался сделать, ты всегда норовила сделать наоборот. Мы были поистине в согласии друг с другом только в постели. Это было единственное время, когда ты не перечила мне.
- А вот и неправда!
Мысль о том, что она переживала, когда занималась с этим мужчиной любовью, пронзила ее словно электрический заряд. Нет, только не это! Нужно немедленно изгнать эту мысль из головы!
- А что ты скажешь о том времени, когда мы вместе ходили на озеро? Мы оба наслаждались этой прогулкой. И когда мы пошли на балет? Разве тебе не понравился спектакль?
Его рот скептически искривился, и Марисса засомневалась в правоте своих утверждений.
- Я притворялся, что получаю удовольствие, чтобы угодить тебе... Ой, прошу тебя, не нужно так смотреть на меня! Уверен, что и ты не раз делала вид, что счастлива, тогда как...
- Никогда! Я никогда не делала этого!
Ей никогда не нужно было притворяться, делать вид, что ей хорошо с ним, потому что она всегда была по-настоящему счастлива, когда он был рядом. Для нее это было лучшее время ее жизни, и все, что происходило, казалось просто чудом.
Но, безусловно, для Пабло все было иначе. Он никогда не любил ее настолько, чтобы рядом с ней чувствовать, что его сердце готово разорваться от счастья. Ему никогда не казались невыносимыми часы, которые они проводили врозь. Он не знает тех переживаний, когда время тянется бесконечно долго, час за часом, и ты словно бредешь по безводной пустыне...Он был ее первой любовью, человеком, которому она подарила свое сердце и свою девственность. Но для него она была всего лишь временной игрушкой, летним флиртом, приятным развлечением, которое помогло ему заполнить долгие, скучные часы отпуска перед желанным возвращением на теннисную площадку.
Тогда, из-за травмы, он просто был вынужден держать под контролем свою безудержную жажду успеха и поэтому, видимо, решил поразвлечься, направить энергию в другое русло, удовлетворить свои низменные инстинкты. Он наслаждался Мариссой до тех пор, пока не удовлетворил свой сексуальный аппетит, а затем просто отбросил ее как сломанную игрушку.
- Я никогда, слышишь, никогда не лгала тебе!
- Зато ты солгала Эрику. Ты не рассказала ему о том, что было между нами.
- Он никогда не спрашивал меня об этом! Его это не интересует!
- Ты уверена?
- Абсолютно!
Пабло замолчал и сосредоточенно вел машину, пытаясь объехать столпившиеся перед въездом на загородную трассу грузовики. Марисса тоже притихла, надеясь, что эта тема замята, как вдруг он снова обрушил на нее вопрос.
- А что, если Эрик захочет иметь детей? Вы говорили на эту тему?
- Конечно. - На этот вопрос она могла ответить смело. - Он хочет детей - двух мальчиков и двух девочек. И он не намерен откладывать. Ему, как-никак, уже тридцать.
Ее слова провалились в пустоту, когда она увидела в глазах Пабло искры ярости.
- А ты не думала, что наш...
Впервые Пабло не мог найти подходящее слово. Или не мог решиться произнести его вслух.
- Наш ребенок! - гневно бросила она. - Ты хотел сказать: наш ребенок! Зачем же так долго искать слова? Вежливость здесь ни к чему! Я смогла произнести это вслух и не упала в обморок.
- А я и не ждал, что ты упадешь в обморок, - сурово пробормотал он и со всей силы надавил на газ.
Машина резко рванула вперед, отшвырнув Мариссу к спинке кресла.
- На этой дороге нельзя превышать скорость! - выпалила она, пытаясь перекричать рев мотора. - Соблюдай правила!
- Какая ты стала осторожная, Мари. Какая благоразумная и правильная. Но прости, я забыл, ты ведь стала старше и ответственнее.
Марисса оцепенела от ужаса, когда он повернул к ней голову и вперился в нее своими синими, дикими глазами, совершенно не глядя на дорогу, продолжая гнать на бешеной скорости.
- Пабло, прекрати! Мне страшно!
- Мне тоже, - бросил он, и по его лицу скользнула мрачная, зловещая тень улыбки. - Но ведь это невероятно возбуждает. Я давно не чувствовал в себе столько жизни!
Но как только он проговорил это, ярость в один миг покинула его. Он сбавил скорость, и теперь машина покатила относительно спокойно.
- Черт, что это на тебя нашло? Мне показалось, что ты собираешься угробить нас обоих, - сказала она, облегченно вздохнув.
- А ты могла бы рискнуть? - спросил он странным, безжизненным тоном. - Рискнуть своей драгоценной жизнью? А Эрик? Как бы он отреагировал?
- Не знаю. Слушай, Пабло, ты что, решил снова устроить мне допрос? Какое тебе дело до Эрика? Эрик для тебя никто. Зачем тебе знать?..
О, мне хочется знать все, - резко перебил он. - Все о тебе и об Эрике. Особенно о нем, потому что за этого человека ты собираешься замуж. Я хочу знать все до мелочей. Так что, может, начнешь рассказывать?
- Но зачем тебе это? Зачем ты хочешь знать об Эрике?
- Может, мне интересно. Хочется услышать сладкую, душевную историю любви, проговорил он с едким цинизмом.
Марисса не могла представить, что варится в его голове, но она была уверена, что история любви интересует его меньше всего. Если бы кто-то другой попросил ее рассказать об этом, она посчитала бы это за обычное любопытство. Но с Пабло не все было так просто. За его действиями всегда пряталась какая-то более глубокая мотивация.
- Ладно, как ты смотришь на то, чтобы просто за беседой скоротать часы поездки? У нас впереди долгий путь. Будет скучно, если мы не будем общаться.
- Насколько я помню, ты не любил пустой болтовни.
Среди всех ее друзей и знакомых, Пабло был единственным, кто не нуждался в том, чтобы заполнять пустоту бессмысленными словами. Он, казалось, был вполне счастлив и удовлетворен, когда они подолгу сидели молча.
Когда-то ей это очень нравилось. Она могла отдохнуть в его компании. Ей льстило, что он чувствует себя настолько легко и свободно с ней. Он мог быть самим собой и не чувствовал себя обязанным становиться тем, кем он не был. Теперь же все было иначе. Теперь, даже несколько секунд молчания нагнетали на нее самые дикие предчувствия.
- Ну же, Марисса, посвяти меня, - умолял он. - Увлеки меня в свою историю!
- Увлеки! - взорвалась она. - Ты сам способен увлечься, когда тебе этого хочется. Всего несколько минут назад ты неплохо увлекся, пытаясь побить скоростной рекорд на этой трассе.
- Может, меня что-то беспокоило, и я хотел от этого избавиться, - загадочно сказал он. - Но уверяю, что ты была в полной безопасности. Я бы никогда не посмел причинить тебе вреда.
- В безопасности! - огрызнулась она. - Не посмел причинить вреда!
Но стоило этим словам слететь с ее губ, как в тот же миг она поняла, что во время бешеной гонки, несмотря на то что она говорила ему, глубоко в душе она была уверена, что ей опасность не грозит. Пабло ни на секунду не выпускал машину из-под контроля. Она знала, что он был превосходным водителем.
Но что же напугало и обеспокоило ее? Нет, она не сомневалась в его водительских способностях. И вдруг она поняла: она боялась не его, а за него. Что заставило его вдруг сорваться и погнать на бешеной скорости?
Он сказал, что его что-то беспокоило, и он хотел избавиться от этого. От чего?
Может, он хочет говорить об Эрике по этой же причине? Просто, чтоб отвлечься?
- Скажи, что именно ты хочешь знать?
- Начни с начала. Где вы познакомились?
Улыбка скользнула по ее губам.
- В банке. Я пошла в банк с Мариной, чтобы помочь ей снять со счета страховку. Раньше она всегда страшно переживала, когда имела дело с деньгами. Но теперь все это позади. Теперь у нее с этим проблем нет, потому что у нее... то есть у нас в семье появился свой служащий банка.
- И ты влюбилась в него с первого взгляда? Пабло вел теперь машину аккуратно и сдержанно.
- Не уверена. Я теперь сомневаюсь, что любовь с первого взгляда вообще существует.
Врунья, мысленно упрекнула она себя. Кто была та шестнадцатилетняя девчонка, которая по уши втюрилась в Пабло, стоило ей поднять на него глаза? Он еще тогда завладел ее чувствительным сердцем, и оно до сих пор принадлежит ему. Позже она даже жалела о том, что помогла ему победить в школьном турнире, потому что сразу после турнира он уехал из Буэнос-Айреса. Она полюбила его тогда и сразу же потеряла.
- И чем чаще я встречалась с Эриком, тем больше он нравился мне. Он честный и добрый. Марина была потрясена.
- Эриком или финансовыми советами, которые он вам дал?
- Он потрясающе ясно объяснил нам все и ввел в курс самых сложных денежных операций.
Пабло усмехнулся.
- Интересно, какую отговорку придумал этот финансовый гений, чтобы не подарить тебе обручальное кольцо?
- Слушай, ты собираешься снова нападать на меня? В наши дни обычай дарить невестам кольца устарел.
- Не согласен, - сказал Пабло, мягко переключая скорость. - Если бы я любил женщину, и она согласилась выйти за меня замуж, я бы надел кольцо на ее руку раньше, чем она успела бы подумать об этом. Я бы гордился, видя это кольцо на ее пальце, и надеюсь, что она чувствовала бы так же.
- Я бы тоже гордилась кольцом, подаренным любимым мужчиной! - горячо сказала она. - Но мы с Эриком не нуждаемся в таких жестах. Нам не нужно показывать друг другу, что мы чувствуем. Мы...
- Что, Марисса? - спросил он опасно тихим голосом. - У вас настолько прекрасные отношения, что вам не нужны такие избитые, бессмысленные жесты?
- Да! - выпалила она, не в силах больше выдержать его циничный допрос. - Да, да, да! У нас с Эриком прекрасные отношения!
- Тогда почему ты сразу не сказала мне об этом? Почему не швырнула мне это в лицо?
Потому что с Эриком у нее были совершенно другие отношения. Вовсе не те, мысль о которых так бесила Пабло.
Пабло считал, что она постоянно должна думать о своем мужчине, что этот мужчина должен заполнять все ее существо, все ее чувства. Так, на его взгляд, должна чувствовать влюбленная женщина. Но к Эрику Марисса ничего подобного не чувствовала.
С тех пор, как Пабло снова появился в ее жизни, она, к своему горькому сожалению, вообще не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него. Она думала о нем постоянно, днем и ночью. Сегодня утром она проснулась разбитая, потому что ее сны были полны самых необузданных эротических видений.
Никогда прежде она так остро, почти до умопомрачения, не ощущала его присутствие, его близость, как теперь, в ограниченном пространстве его роскошной машины. Она чувствовала силу его рук, лежащих на руле, упругость его бедер, когда он нажимал на педали. Ей хотелось исчезнуть, раствориться, не быть, лишь бы избавиться от этого наваждения.
Она увидела у дороги щит с надписью «Дорожные услуги».
- Может, остановимся и выпьем по чашке кофе? - предложила она. - Кофе был бы теперь очень кстати.
Пабло молча кивнул. Следуя за указателем, он свернул с трассы на боковую дорогу и вскоре остановился перед рестораном.
Они вошли в полупустой зал, уселись за столиком в углу и заказали по чашке кофе.
Марисса равнодушно посмотрела на появившуюся перед ней чашку горячего напитка. Черт побери, ее до такой степени трясет, что если она попытается сейчас сделать глоток, то тут же захлебнется. Она панически боялась, что Пабло возобновит тему ее отношений с Эриком, и ее страхи оправдались.
- Лучше я сам поговорю с Эриком, - начал он.
Марисса судорожно схватилась за ручку чашки и едва не расплескала свой кофе на столик.
- Поговоришь? О чем?
Пабло неторопливо размешал сахар в чашке, выдерживая тщательно продуманную паузу.
- О своих финансах. Если он, как ты говоришь, такой опытный, может, он даст мне дельный совет.
- Тебе не нужны советы. У тебя денег больше, чем нужно человеку на всю его жизнь. Со своими деньгами ты можешь никогда больше не работать. Ты можешь припеваючи жить на одни проценты со своих доходов.
- Дело не в деньгах. Просто мне кажется, что без занятий жизнь была бы невыносимо скучной. Без испытаний, трудностей.
Испытания. Трудности. Перед Мариссой снова сидел тот Пабло, которого она встретила шесть лет назад, Пабло, жадно стремящийся к успеху, безжалостный и расчетливый, который заявил однажды, что ничто не сможет стать на его пути.
- Да, тебе всегда нужно было что-то делать.
- Я не могу терпеть праздной жизни. Жизнь бессмысленна, если человек ни к чему не стремится, не растет...
Марисса нервно рассмеялась.
- Ты теперь занимаешься тем, чего хотели от тебя школьные учителя. Большинство из них считали, что теннис погубит твои таланты.
- Они думали, что я пошел по легкому пути, - ответил он и тоже рассмеялся. - Если бы они знали... Если бы не Клаудио... Клаудио Корэн, мой тренер, я бы никогда ничего не достиг. Он тренировал меня бесплатно и оплачивал все мои нужды, пока я не стал выигрывать и смог вернуть ему хотя бы часть его затрат. К счастью, на это не ушло много времени.
- Он верил в тебя.
- И я должен был оправдать это. Я хотел доказать, что достоин всего, что он вложил в меня. И это не только финансовая поддержка. Клаудио был мне вторым отцом.
Отец Пабло умер от рака, когда Пабло было пятнадцать. С тех пор он остался с матерью.
- И теперь вы с Клаудио партнеры и помогаете другим мальчишкам, которые нуждаются в помощи.
Она читала в газете об обществе, которое основали Пабло и его бывший тренер, чтобы помогать молодым, талантливым спортсменам, неспособным оплачивать свое обучение.
- Если тебе помогли, ты не можешь оставаться неблагодарным и не помогать другим, - сказал он и посмотрел на ее нетронутый кофе. - Ты собираешься пить свой кофе?
- Конечно. - Она сделала большой глоток и постаралась не скривиться. Кофе был холодным и безвкусным. - Ты всегда планировал заняться бизнесом после того, как оставишь теннис?
- Я планировал только чем-нибудь заняться. Чем угодно. Я знал, что карьера теннисиста не будет длиться всю жизнь. Естественно, я собирался заняться чем-то другим. Только пришлось заняться этим несколько раньше.
Раньше, чем ему этого хотелось, подумала Марисса. Травма лодыжки позже послужила причиной, из-за которой он навсегда оставил теннис. Несколько месяцев спустя во время тренировки Пабло упал и сломал ногу.
Внезапно Марисса почувствовала, что ее глаза увлажнились. Она незаметно смахнула слезы. Ее прояснившийся взгляд случайно упал на шрам над бровью Пабло.
- Скажи, этот шрам появился в результате того падения?
- Это? - Пабло прикоснулся кончиками пальцев к шраму. Его рот перекосила горькая усмешка. - Нет. Это из-за другого случая.
Мариссе хотелось узнать, откуда появился этот шрам, но пока она собиралась с мыслями, чтобы задать вопрос, ее глаза наткнулись на любопытный след на безымянном пальце его левой руки. Это была тонкая, едва заметная полоска незагорелой кожи, которая поразительно выделялась при свете солнца, падавшего в окно ресторана. Полоска напоминала след от обручального кольца.
Мариссе стало трудно дышать.
- Пабло, ты... - Это было все, что она смогла сказать.
Он поймал ее взгляд и сам невольно посмотрел на свой палец.
- Да. Я женат, -грубым голосом проговорил он. - Поправка: был женат. - Он потер руки. - Окончательный развод произошел два месяца назад.
Боль, слепая, непонятная, сковала ее сердце. Ей казалось, что какой-то невидимый зверь вонзил в ее сердце когти и оставил там открытую, кровоточащую рану.
Он был женат, женат, женат, пульсировало в ее голове. Она сжалась от боли и обхватила себя руками за плечи, будто боялась, что развалится на части. Несмотря на то, что теперь он был разведен, страшная мысль раскраивала ее голову: мужчина, который когда-то любил ее и бросил, мужчина, который был отцом ее нерожденного ребенка, полюбил позже другую женщину настолько, что женился на ней.
Если бы я любил женщину, и она согласилась стать моей женой, я бы надел кольцо на ее палец прежде, чем она успела бы подумать об этом.
Слова, сказанные им совсем недавно, настойчиво всплыли в памяти. Стены ресторана покачнулись...
Он любил другую больше, чем ее.
- Ну же, спроси. Ты ведь хочешь узнать о ней. Это естественно, - сквозь туман в голове услышала она слова Пабло.
О да, она хотела знать. Она хотела знать, кто была та женщина и что в ней было особенного, что заставило Пабло отказаться от своей свободы, которой он так дорожил, и жениться на ней.
Но будь она проклята, если позволит Пабло узнать, что творится в ее душе. Она должна подавить и упрятать подальше это желание узнать о его жене. Если она проявит хоть малейший интерес, он подумает, что ее это трогает, задевает. Он поймет, что она не безразлична к нему. А это неправда! Нет! Это неправда! Ей нет никакого дела до этого мужчины!
Она сжала губы и опустила глаза на чашку.
- Ты ошибаешься, - равнодушно бросила она. - Твоя жизнь - это твоя жизнь, и меня она интересует меньше всего. - Потом отодвинула стул и встала. - Думаю, что нам пора ехать. Я пообещала своим сотрудницам появиться до обеда.
Потупив взгляд, она решительно двинулась к выходу. Она не замечала ни людей вокруг, ни предметов. Ее не заботило, идет Пабло за ней или нет.
Она заметила его, только когда уселась в машину. Он молча завел мотор и повел машину в сторону трассы.
Они продолжали молчать, и только теперь она поняла, что сама же глупо выдала себя. Она повела себя так, будто его признание потрясло ее. Нужно было спасать ситуацию, и поэтому она решила возобновить разговор, прерванный остановкой.
- Если хочешь посоветоваться с Эриком о вкладах, думаю, что он с радостью согласится помочь тебе, - непринужденно сказала она. - Только удивляюсь, неужели у тебя нет собственных советчиков?
- Я могу нанять полк советчиков, если захочу, - еще более непринужденно ответил он. - Но я бы хотел поговорить с твоим Эриком... Чтобы лучше узнать его, - добавил он небрежно.
- Зачем тебе узнавать его, если в конце недели ты уезжаешь из Буэнос-Айреса и вряд ли снова увидишься с ним?
- Одно из первых правил успешного бизнеса гласит: узнай все о человеке, в чьей собственности ты заинтересован.
Марисса никак не ожидала услышать такое открытое заявление о его дерзких намерениях. Она не сомневалась, что под собственностью он имел в виду ее и что он не оставил своих намерений отбить ее у Эрика. И с каким хладнокровием он заявил об этом! Как будто это была обычная сделка!
Что ж, играть так, играть!
- Надеюсь, твои вопросы исчерпаны, - сказала она, переводя дыхание. - Теперь мой черед. Расскажи о своей жене.
- Мне показалось, что тебе неинтересно знать о ней.
- Я передумала. - С ее языка сочился фальшивый мед, смешанный с уксусом. - Должна признаться, что мне ужасно любопытно узнать, какая дура могла выйти за тебя замуж. Как ее зовут?
- Като.
Его голос прозвучал неловко, и Марисса с трудом сдержала улыбку. Ну вот, теперь она наступила ему на ногу и увидела, как неуязвимый, всегда уверенный в себе Пабло Бустаманте с большой неохотой говорит об одной из своих неудач.
- Чем она занимается?
- Она журналистка. Мы познакомились, когда она пришла брать у меня интервью для своего журнала.
- И как долго продлился ваш брак?
- Два года, - резко ответил он. Ему явно не понравился вопрос.
- Всего? И что же случилось?
- Некоторые разногласия.
- На почве чего: религии, денег? Детей? Его руки вцепились в руль, и Марисса поняла, что попала в точку.
- Понятно, на почве детей. - Она отчаянно боролась с собой, пытаясь продолжить разговор. - Она хотела детей, а ты...
- Она не хотела, - грубо перебил он. - Это и было одной из причин развода.
- Она не хотела? - Марисса не верила своим ушам. - Ты говоришь, что ты хотел детей? Не могу поверить.
- Да, черт побери! Я хотел! - яростно выкрикнул он. - Я хотел детей, а Като не хотела. И ее невозможно было переубедить. Она сначала думала, что я тоже не хотел, а когда узнала, не смогла с этим смириться.
Мариссе показалось, что она прекрасно понимает эту незнакомую Като. Пабло всегда был сосредоточен на одной цели - любой ценой добиться успеха. Брак, казалось, был для него чем-то второстепенным, маловажным, не говоря уже о детях. Разве она сама не имела возможности убедиться в этом, пройдя через все муки ада? Разве сможет она забыть, как этот мужчина отверг ее и ребенка, когда они стали на его пути?
А спустя два года он женился на другой женщине. И не только женился, но и хотел детей... Мариссе хотелось завыть от боли. Пабло не хотел ее и не хотел ее ребенка! Но он хотел иметь семью с другой женщиной!
Он отвернулся от ее ребенка не потому, что боялся ответственности, не потому, что брак мог стать препятствием для продвижения его карьеры. Нет. Он сделал это потому, что не хотел связывать свою жизнь с матерью этого ребенка. Он не хотел ее, Мариссу...
Он никогда не любил ее, ни на грамм, ни на каплю. Его связывала с ней примитивная животная страсть. Он откровенно использовал ее для своих плотских наслаждений, только и всего. И если она, как последняя дура, поверит в его ложь, он снова будет использовать ее.
Это все еще внутри нас... нужна только искра, чтобы зажечь это пламя... Так, кажется, он говорил ей? И она знала, что он говорил правду. Но если она когда-либо снова решится войти с ним в огонь этой страсти, если опять потеряет разум и контроль, то удастся ли ей избежать новой боли, удастся ли выйти живой из этого бешеного водоворота? Она едва вышла живой из первого. Вряд ли ей снова так повезет.
7
- Когда мне заехать за тобой?
- Заехать за мной? - переспросила она. - Я собиралась возвращаться поездом.
Последние мили до Лондона они проехали молча. Марисса нервничала, стиснув зубы, не в силах вынести этого холодного, напряженного молчания, и молилась о том, чтобы путешествие закончилось как можно быстрее.
Как только они доехали до города, она попросила Пабло остановить машину у первой попавшейся станции метро. Ей хотелось поскорее избавиться от его общества.
- Я могу подбросить тебя к месту работы, - сказал он.
- В этом нет необходимости. Отсюда всего две-три остановки на метро. Не хочу, чтобы ради меня ты петлял по городу.
Он на удивление быстро согласился. И вот теперь, когда она готова была поздравить себя с удачным завершением мук и сбежать, он обрушил на нее вопрос...
- Уверена, что у тебя полно своих дел...
- Марисса, - процедил он. - Я собираюсь отвезти тебя в Буэнос-Айрес. Это не обсуждается. Так что перестань плясать вокруг да около и назначь мне точное время встречи.
- А что, если я не хочу встречаться с тобой? Что, если не хочу, чтобы ты отвозил меня домой?
Он даже не удосужился ответить на ее протест. Он просто посмотрел на свои золотые часы и быстро стал что-то прикидывать в уме.
- Если мы выедем в семь, мы сможем избежать часа пик и добраться до Буэнос-Айреса в приличное время. Надеюсь, ты успеешь управиться со своими делами?
- Прекрасно, - сквозь зубы процедила она, понимая, что бесполезно биться головой о несокрушимую стену. Если Пабло что-то решил, его переубедить невозможно.
- Я думал также, что мы сможем поужинать перед отъездом у меня. - Он достал из кармана кошелек и извлек из него свою визитную карточку. - Вот мой адрес. Я буду дома весь день, так что можешь появиться, как только освободишься.
Марисса оторопела.
- Пабло, но...
- Марисса, - мягко перебил он, - ты, кажется, собиралась спускаться в метро. Я мог бы, конечно, подвезти тебя до работы и заехать за тобой в офис после того, как ты освободишься. По идее, это было бы...
- Я уже иду. - Она пулей выскочила из машины. - Ноне...
- Извини, я не могу долго стоять здесь. Меня могут оштрафовать. Увидимся вечером. - Он помахал ей рукой и завел машину.
Черт бы тебя побрал, Пабло Бустаманте! Как он нагло окрутил ее, совершенно игнорируя всякую попытку сопротивления с ее стороны, отметая все, что не совпадало с его планами.
Теперь она поняла, что лучше не спорить с ним, так безопаснее. Если она не будет перечить ему, он успокоится. А ей, собственно, только этого и надо. До свадьбы оставалось три дня. После этого он оставит ее. Три дня не так уж много. Она переживет это как-нибудь.
Воскресенье. Мариссе вдруг показалось, что до воскресенья еще целая вечность. Если предыдущие несколько дней промелькнули незаметно, то последние три будут тянуться бесконечно долго.
В любом случае, самое страшное уже позади. Позади мучительные годы, когда она ждала его и молилась, чтобы он не исчез из ее жизни навсегда, чтобы он однажды вернулся и сказал, что теперь все у них будет замечательно, что он вернулся к ней навсегда.
Она никогда не забудет, как он отреагировал, когда она призналась ему, что забеременела.
- Что ты сказала? - спросил он. Его лицо страшно побледнело, глаза метали молнии. - Ты беременна? Как это могло случиться?
- Думаю, что нам обоим это хорошо известно. - Она безуспешно пыталась пошутить. - Неудивительно, ведь мы почти не вылезали из постели.
- Марисса, не прикидывайся дурочкой! - прорычал он. - Ты знаешь, что я совсем не это имел в виду! Будь добра и объясни мне, как это могло случиться, если ты принимала...
- Я соврала, - прошептала она себе под нос.
- Что?
- Я... я соврала.
Она тряслась как осиновый лист под ветром. Такой реакции она не ожидала. Она была убеждена, что, узнав о том, что она ждет от него ребенка, он, после первого шока, обрадуется. Она мечтала увидеть на его лице сияющую улыбку, представляла себе, как радость брызнет из его синих глаз. Она ждала, что он сгребет ее в объятия и крепко прижмет к себе.
Но ничего подобного не случилось. Он стоял всего в нескольких шагах от нее, а ей казалось, что между ними разверзлась пропасть, через которую невозможно перекинуть мост. Он был чужим и далеким. И когда она протянула к нему руки, моля о сочувствии и понимании, он только холодно, равнодушно и отстранение посмотрел на нее.
- Да, это я виновата, я сама сказала тебе, что нам не нужно предохраняться... - Она с огромным усилием сглотнула. - Что я... принимаю таблетки. Сказать по правде, я не ожидала, что все произойдет так быстро.
Она смотрела на него, и ее глаза молили о понимании.
Когда он впервые пригласил ее в бар, ей не верилось, что он, знаменитость и миллионер, вспомнил девочку со смешной кличкой Мари.
Она была в шоке, когда он во второй раз снова пригласил ее встретиться.
Она долго не могла понять, что происходит, когда после первого свидания он назначил ей следующее.
При каждом очередном свидании с ним она готовилась услышать, что ему стало скучно с ней, и он не хочет больше встречаться. Она совершенно не ожидала, что он снова и снова будет просить ее о встрече. Но они продолжали встречаться, и она успела без памяти влюбиться в него.
Как она могла отказать ему, когда он впервые захотел близости? Мысль об отказе даже не промелькнула в ее голове.
- Я не ожидала, что ты захочешь заняться любовью со мной, - робко проговорила она. - И не смогла тебе отказать.
- Не будь смешной, Марисса. Тебя трудно было не захотеть. Ты превратилась в красивую, сексуальную женщину и должна знать об этом.
- Это благодаря тебе я стала красивой. - Она наивно надеялась, что, сделав ей комплимент, он смягчится. - Когда ты стал целовать меня, я просто вспыхнула: я не могла ни дышать, ни думать. Я знала только, что безумно хочу тебя. Мне казалось, что мое сердце разорвется, если ты не...
- И поэтому ты поставила под угрозу и свое и мое будущее. Кроме того, ты сказала, что была невинной. Или это тоже ложь?
Боль сдавила ей горло. Она открыла рот, пытаясь сказать что-то, но не смогла выдавить ни слова.
- Ты уже призналась в одной лжи, - продолжал он. Его гнев словно испарился, вместо него появился холодный, расчетливый самоконтроль, который был в тысячу раз хуже гнева. - Как я могу после этого верить тебе?
- Потому что это правда, и ты знаешь об этом! - отчаянно выкрикнула она, заметив, как он недоверчиво поднял бровь. - Ты должен поверить мне, Пабло! Я не хотела врать! Я действительно собиралась принимать таблетки! Но когда я купила их, было уже поздно.
- Поздно. Значит, ты говоришь, что забеременела в первый же раз, когда мы переспали?
О да, теперь она ясно видела разницу между его и ее восприятием их отношений. Одной фразой он сказал все.
Она, впервые полюбившая мужчину, отдавшая ему свое сердце, не смогла бы назвать физическую часть их отношений иначе, чем «заниматься любовью».
- Почему ты не скажешь, что мы просто занимались сексом? - вспыхнула она.
- О, я вижу, тебе не понравилось выражение! К чему притворяться такой чопорной? Ты ведь современная женщина. Сегодня женщинам позволено испытывать сексуальное желание и страсть, не прикрывая их другими чувствами. Тебе не нужно прятаться за фасадом любви для того, чтобы...
- А я не прячусь! И это не фасад! Я действительно люблю тебя!
- Что ж, не жди, что я отплачу тебе тем же, - бессердечно бросил он. - Потому что можешь глубоко разочароваться.
Его слова были больнее и оскорбительнее, чем пощечина. И она сама, по своей глупости, нарвалась на них. Она вела себя как неопытная, наивная провинциалка, выставив свои чувства и мысли напоказ. Искушенные городские женщины, с которыми Пабло привык иметь дело, повели бы себя иначе.
Марисса собралась с последними силами, вскинула голову и смело посмотрела в его леденящие душу глаза.
- Конечно, ты не должен любить меня, Пабло. - Ее голос, на удивление, даже не дрогнул, и она гордилась собой в эту минуту. - Но мы должны решить, что будем делать дальше.
- Делать дальше? - Он выглядел слегка ошеломленным, увидев незнакомую ему, другую Мариссу.
- Конечно. И мне кажется, что у нас только два выхода: брак или... - Другой она даже не посмела назвать. Аборт казался ей немыслимым. - Естественно, я предпочла бы брак.
- Естественно.
Мариссе стоило невероятных усилий держать свои эмоции под контролем, чтобы выдержать его циничные вставки.
- Уверена, что мой отец не обрадуется этому. И Соня тоже. Но я смогу уговорить их. Если мы быстро поженимся, никто и не узнает о беременности. Я только на шестой неделе. Живот появится не скоро. Мы можем сказать, что ты должен скоро уехать и поэтому мы торопимся со свадьбой. Обвенчаться можем в...
- Как ты все чудненько придумала, - резко перебил он поток ее идей.
- Что?
- Ты очень тщательно все запланировала. Красиво свела все концы с концами. Но ты забыла одну важную деталь.
- Какую же?
- Жениха.
- Жениха! - Марисса рассмеялась. - Не будь смешным, Пабло! Женихом, конечно же, будешь ты! Кто еще?
- Не помню, чтобы я планировал жениться или делал тебе предложение, - жестко отчеканил он. - Так что извини, милая Марисса. Если ты так твердо намерена осуществить свою мечту выйти замуж, то тебе придется поскорее подыскать другого жениха. Можешь осчастливить кого-то другого, но не меня.
- Но... - Умудренную жизнью, смелую, искушенную женщину в одну секунду смыло волной потрясения. - Но ты не можешь... Ты должен...
- Тебе следовало узнать обо мне одну мелочь, Мари, - прервал он ее бессвязную тираду. - Я никому ничего не должен. Я делаю только то, что хочу, то, что мне подходит.
- Значит, тебе не подходит жениться на мне?
- Можем мы поговорить об этом позже? Скажем, через неделю?
Его безразличный тон был окончательным оскорблением для нее.
- Нет! - Марисса в ярости топнула ногой. - Или ты скажешь сейчас, или между нами все кончено! Ты понял?!
- Понял. - Он пожал плечами, давая ей понять, что ее гнев неуместен.
И он повернулся, чтобы уйти.
- Нет, Пабло! Ты не можешь! Ты должен...
- Я уже говорил тебе, милая: я ничего никому не должен, - небрежно бросил он через плечо. - Я сам решу, что делать, и дам тебе знать.
***
- Разрешите, - услышала Марисса и мгновенно вернулась из своего длительного транса в реальность.
Она стояла в проходе поезда, мешая пассажирам пройти к выходу.
- Ой, извините! - сказала она, покраснев, и отошла в сторону.
Да, не так легко избавиться от этих воспоминаний, они продолжают преследовать ее, ранить, мучить. Но она должна справиться с ними, должна взять себя в руки.
И она знает теперь, что для этого нужно сделать. Сначала она доедет до офиса. Ее коллеги наверняка заждались. А после работы... После работы она сделает что-то, что придаст ей уверенности для новой встречи с Пабло Бустаманте.
Она гордо расправила плечи, подняла голову и направилась к выходу из поезда.
***
- Ты выглядишь потрясающее Что ты с собой сделала?
Пабло отреагировал именно так, как она ожидала. Сапфировые, широко распахнутые глаза сверкали от восхищения.
- Тебе нравится?
Опьяненная успехом, она сделала пируэт, чтобы продемонстрировать ему всю картину, а потом потеребила пальцами пышные, завитые вовнутрь локоны.
- Я вообще-то не собиралась подстригаться так коротко, но Чочи уговорил, сказал, что мне так будет лучше. Более стильно.
Стрижка помогла ей по-новому ощутить себя, и она бесконечно радовалась этому, приближаясь к внушительному зданию, где находилась его лондонская квартира. Она была готова к тому, что в холле ее остановит охранник и спросит имя, чтобы сверить его со списком гостей, была готова увидеть роскошные апартаменты. И все же, переступив порог его квартиры, была потрясена.
Квартира была открытой планировки, с мебелью из белого дерева. Из огромных окон была видна панорама Лондона: люди и машины казались ползающими муравьями.
- И, конечно, с такой стрижкой намного легче переносить жару. Хотя у тебя здесь совсем не жарко.
- Да, у меня кондиционеры. Но все же думаю, что ты не откажешься от прохладного напитка.
- По правде говоря, я умираю от жажды, - с благодарностью сказала Марисса.
- Как насчет минералки с лимоном и льдом?
- Превосходно.
Марисса последовала за ним в ультрасовременную кухню и уселась на стул, а он открыл холодильник, достал из него бутылку минералки и открыл.
- Уверена, - продолжала она, - что на тротуарах города можно за пару минут пожарить яичницу.
Весь день жара усиливалась, воздух был раскален, и даже к вечеру температура ни на градус не понизилась. Но, по крайней мере, гроза, которую предсказывал Пабло, так и не разразилась.
- Что ж, надеюсь, это охладит тебя, - сказал он, протягивая ей стакан минералки.
- Спасибо. - Она взяла стакан из его рук и жадно припала к нему. - Так-то оно лучше. Наконец чувствую себя человеком, а не мерзкой липкой лягушкой.
После жаркого, душного дня она ощущала себя вымотанной и изможденной, в то время как Пабло был свежим и спокойным.
- Не напрашивайся на комплимент, - сказал он с улыбкой. - Ты выглядишь изумительно и хорошо знаешь об этом. Но я должен добавить, что ты просто необыкновенная женщина.
- Это почему же? Потому что я подстриглась?
- Потому что ты подстриглась накануне своей свадьбы. Я бы подумал, что... Спокойно!
Марисса сделала непомерно большой глоток и захлебнулась.
- Вода попала не в то горло, - прокашлявшись, сказала она.
Черт побери, как это у нее получилось? Она напрочь забыла о свадьбе. Как она могла забыть?
Ей так хотелось произвести впечатление на Пабло, что она забыла обо всем остальном. Теперь реальность навалилась на нее с такой силой, что ей стало невыносимо тяжело.
Что она наделала?
Она отчаянно пыталась представить, как она будет выглядеть в своем платье с новой прической. Мия убьет ее, если что-то окажется не так. У нее были свои, очень четкие представления о том, как должна выглядеть ее сестра в этот знаменательный день. И парикмахер, который в воскресенье утром будет укладывать им всем волосы, тоже наверняка не обрадуется ее своеволию.
- Все хорошо, - сказала она, заметив, что Пабло напряженно смотрит на нее. - Я в полном порядке.
- Вот и хорошо. - Он улыбнулся, и от его улыбки ее пульс втрое ускорился. - Итак, ты готова приступить к ужину или хотела бы сначала осмотреть квартиру?
Щеки Мариссы загорелись. Она растерялась. Конечно, самым благоразумным и безопасным было бы приступить сразу же к еде, а после еды как можно быстрее смотаться отсюда. Но, если признаться честно, ей ужасно любопытно было взглянуть на его жилище. Благоразумие вступило в короткую, бессмысленную битву с любопытством и, конечно же, очень быстро уступило более сильному противнику.
- Я бы хотела осмотреть квартиру, - весело сказала она. - Интересно, остальные комнаты так же прекрасны, как эти?
- Увидишь сама, - ответил он и направился к выходу из кухни.
Марисса последовала за ним.
Ходя за ним из комнаты в комнату, Марисса от восторга просто лишилась дара речи. В его квартире был даже небольшой сад, разбитый на крыше, - зеленый оазис, напоминающий о мирной, неторопливой деревенской жизни посреди огромного, суетливого города.
- Невероятно! - воскликнула она, наконец. - Совершенно потрясающе! Ты наверняка любишь свой дом.
- Сказать по правде, я предпочитаю дом в Сантафе, где теперь живет моя мать. Но когда мне нужно быть в городе, эта квартира вполне устраивает меня.
- Усадьба! Ты пытаешься произвести на меня впечатление? - Марисса попыталась подшутить над ним.
- А разве в этом есть необходимость? - резко ответил он, слегка отрезвив ее.
- Нет.
Пабло никогда не нужно было пытаться произвести на кого-либо впечатление. Он всегда был особенным. Если исключить его внешность и блестящий талант теннисиста, то и тогда, несомненно, он выделялся бы из толпы.
- Я хочу пояснить, - добавил он неожиданно. - Ты всю жизнь жила в комфорте и при деньгах, так же как и я , но ты их не когда не теряла полностью в отличии от меня. Ты никогда не испытывала этой жажды успеха, тебе не понять этого стремления изменить свой жизненный статус, и вернутся к прежнему. Все те годы я хотел этого и был готов пойти на все ради этого.
Готов пойти на все, перекатилось эхом в голове Мариссы. Готов был даже отвернуться от своего будущего ребенка.
- Мне показалось, что мы пропустили одну комнату, - сказала она, желая отвлечь его. - Что это за комната?
Она тут же укусила себя за язык, сообразив, что эта комната могла быть его спальней. Но было поздно.
Он толкнул дверь, и она осторожно вошла.
Интерьер комнаты был оформлен в бело-голубых тонах. На широкой кровати небрежно валялась джинсовая рубаха, на столике у кровати лежала книга. На туалетном столике, рядом с флаконом его любимого лосьона, лежала щетка для волос. Каждый предмет говорил что-то о личности своего хозяина.
Мариссу охватила паника. Здесь все так поразительно напоминало его спальню в доме его матери. Она вспомнила, как свободно чувствовала себя там: могла делать все, что захочет, как дома. Но теперь все было по-другому. Теперь, в этой спальне, она чувствовала себя чужой, непрошеной гостьей.
Она неловко потопталась, потом резко повернулась и... наткнулась на Пабло.
- Ой, прости... Я...
- Ты знаешь, как долго я мечтал, чтобы ты вернулась в мою спальню, Мари? - Его голос был мягким и хриплым и обволакивал ее словно теплый дым, дурманя, возбуждая чувственность. - Сколько ночей, перед тем как заснуть, я закрывал глаза и представлял себе, что ты рядом, что стоит мне протянуть руку... Знаешь ли ты, что если я попытаюсь прикоснуться к тебе...
- Не нужно, Пабло! - взмолилась она. - Прошу тебя...
Если этот завораживающий голос проникнет в ее сознание, она пропала. Она знала, что тогда она в один миг лишится рассудка и не сможет больше совладать с собой. Ее дыхание уже теперь опасно участилось, по жилам струился чистый огонь...
Он стоял так близко, что она могла чувствовать его дыхание, тепло его сильного тела. У нее невыносимо кружилась голова от незабываемого запаха его тела и знакомого лосьона.
Она отчаянно обвела глазами комнату в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей отвлечься. Наконец на подоконнике заметила маленький, покрашенный в серебряный цвет кубок, - дешевый и потускневший от времени.
- Трофей школьного турнира! - воскликнула она, бросилась к окну и взяла кубок в руки. - Невероятно! Ты все эти годы хранил его!
- Конечно.
Она надеялась, что сбежала от него, но не тут-то было. Он последовал за ней и теперь стоял еще ближе, чем раньше. Его будоражащее присутствие снова окружило ее, желание требовательно пульсировало в крови, опьяняя, затуманивая разум.
- Я храню его, чтобы помнить, с чего все началось, кем я был и откуда пришел. Скажи...
Он протянул руку и осторожно взял у нее кубок.
- Скажи, разве я хоть раз отблагодарил тебя за то, что ты однажды сделала для меня?
На лице Мариссы вспыхнула улыбка, но тут же погасла, как свет мерцающей неоновой рекламы.
- Ты имеешь в виду - кроме того приглашения в бар? Кажется, ты ненавязчиво бросил мне: «спасибо, малышка». А еще ты потеребил мои волосы перед тем, как умчаться на теннисный корт.
Кривая усмешка скользнула по его губам.
- В те дни я был самовлюбленным и неблагодарным парнем. Но теперь я готов искупить свою вину.
Серебряный кубок описал в воздухе дугу и приземлился на кровати, а рука Пабло обхватила застывшую руку Мариссы.
- Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня в тот день.
Он медленно поднес ее руку к губам, и с дрожью в сердце Марисса почувствовала теплое прикосновение его губ. Она хотела опустить глаза, но обжигающий взгляд Пабло был устремлен на нее.
- Ты серьезно рисковала.
Нежный поцелуй коснулся ее большого пальца. Сладкая дрожь прокатилась по всему ее телу.
- Я ничего особенного не сделала, - прошептала она на одном дыхании. - Лухан...
Непередаваемое чувство наслаждения не позволило ей договорить. Теплый и влажный поцелуй коснулся ее следующего пальца.
- Лухан никогда не была тем, кем ты всегда ее считала.
- Не будем сейчас о Лухан, - проговорила она, задыхаясь.
- Ты права, - ответил он, покрывая поцелуями оставшиеся три пальца. - Пусть прошлое останется в прошлом. Важно только настоящее: здесь и сейчас. И то, что между нами.
- И что между нами? - дрожащим шепотом спросила она.
О, Марисса! И Пабло рассмеялся. Его низкий, раскатистый, чувственный смех заставил ее вздрогнуть. - Ты знаешь. Ты всегда это знала. Просто раньше ты пыталась убежать от этого. Слишком боялась признаться себе в своих чувствах, в своей страсти.
Сказав это, он повернул ее руку ладонью вверх, наклонил голову и поцеловал ладошку. С ее губ слетел сладкий стон. О да, она хотела его любви!
Она видела, как его губы медленно приближаются к ее губам. В полуночной синеве его глаз теперь пылал адский, испепеляющий огонь желания.
Она медленно подняла руку и неуверенными, дрожащими пальцами прикоснулась к его щеке. Ее глаза затягивал туман, веки невольно прикрывались.
- Я никуда больше не убегаю, - прошептала она. - Я хорошо знаю, чего хочу.
8
- Тогда скажи, скажи, чего ты хочешь, моя Марисса? - хрипло прошептал он, наклонившись к ее уху, нежно касаясь волос.
Она только вздрогнула и медленно повела плечами, с трудом осознавая, что должна что-то ответить.
- Скажи, - настойчиво продолжал он. - Обещаю исполнить любое твое желание. Если только это в моих силах...
О чем он говорит? Страсть пульсирует в ее теле, не давая ни о чем другом думать. О чем он говорит?
- О, Пабло, - горячим шепотом пробормотала она. - Ты единственный мужчина, который может дать мне то, чего я хочу.
- Тогда скажи. Вырази это словами. Я хочу услышать... Что, нет? - спросил он, заметив, что она бессильно покачала головой. - Может, тогда я помогу тебе? Ты этого хочешь?
Его губы прикосновением ветерка скользнули по ее лбу, отметая в сторону шелковистую бахрому волос.
- Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя... сюда? Или... сюда?
Его губы коснулись ее полузакрытых век, на миг прижались к щеке. Она застыла, с трудом сдерживая сладкие судороги, пронзившие ее тело. Она теряла голову, переставала понимать смысл слов. Язык онемел от блаженства.
- Да? Ты этого хочешь? И ты хочешь, чтобы я прикоснулся к твоему лицу?
Длинные, сильные пальцы обхватили ее подбородок, и она инстинктивно откинула голову назад, подставляя его ласкам шею. Он провел пальцами по ее шее, потом опустился ниже, коснулся груди и, нащупав большими пальцами возбужденные соски, стал поглаживать их.
С губ Мариссы слетел стон - долгий, требовательный, восторженный. Она хотела, чтобы он знал, что она чувствует, что он заставляет ее переживать. Она готова была отдать себя ему, отдаться во власть его мужской силе. Поцелуев и ласк ей уже было мало. Она жаждала испытать силу его страсти во всей ее полноте. Желание пронизывало каждую клеточку ее тела, заставляя его извиваться от нетерпения.
- Пабло! - вскрикнула она, не в силах больше ждать.
- Скажи, скажи, Марисса. Скажи, чего ты хочешь. Скажи, что я должен сделать, чтобы удовлетворить твое желание.
Его тело пылало в огне, дыхание было тяжелым и прерывистым.
- Я хочу... хочу...
- Скажи, ну же... - дрожащим голосом прошептал он ей на ухо. - Ради бога, скажи, наконец...
- Я хочу тебя.
Обратного пути у нее уже не было. Она прижалась к нему, расслабилась и почувствовала облегчение. Наконец она смогла признаться, смогла выразить чувства, кипящие в ее теле, словно расплавленная лава внутри вулкана, готовая в любой момент вырваться наружу.
Он подхватил ее за талию, поднял и, словно в танце, раскачивая из стороны в сторону, понес к постели.
- Если бы ты знала, как я хотел этого, - пробормотал он, покрывая мелкими поцелуями ее лицо. - Как я мечтал снова держать тебя в своих руках, снова познать твою страсть и нежность. О, Марисса...
Он стал осторожно опускать ее на пол, и она, скользнув вдоль его горячего тела, встала на ноги.
- Ты должна узнать, что ты делаешь со мной. Ты должна это почувствовать.
- Я знаю... знаю, - тихонько рассмеявшись, сказала она. - Как я могу не знать этого, если... - Она покачнулась и, чтобы удержаться на ногах, сделала шаг назад. - Ой!
Что-то за ее спиной упало на пол, послышался звон стекла.
- Что это? Это сделала я? О боже!
- Ничего страшного. - Пабло слегка потряс ее за плечи, пытаясь снова привлечь ее внимание к себе. - Что бы там ни было, сейчас это не важно.
- Нет, Пабло, ведь я разбила что-то! Я так не могу…
Она вывернулась из его рук, быстро опустилась на колени и стала шарить рукой под кроватью.
- Оставь это, Марисса.
- Кажется, это рамка. Стекло разбилось, но рамка уцелела.
Она извлекла из-под кровати фотографию в рамке и, взглянув на нее, вдруг побледнела.
Стоя за ее спиной, Пабло застыл, а затем выругался сквозь стиснутые зубы.
- Пабло... - Марисса продолжала смотреть на фотографию.
- Дай ее мне!
Он выхватил из ее рук фотографию и со всей силы швырнул в противоположную стену. Рамка ударилась о стену и, расколовшись, упала на пол.
- Пабло, зачем?..
Продолжая сидеть на полу, Марисса медленно повернулась к нему. Ее шоколадные глаза требовали объяснения.
- Кто это?
Но она уже знала ответ. И если у нее еще оставались сомнения, то одного взгляда на лицо Пабло было достаточно, чтобы рассеять их.
Он побледнел, вокруг рта появились жесткие, напряженные линии, которые делали его старше своих лет. Его глаза стали непроницаемыми и холодными, как будто на них надвинулись невидимые заслонки, за которыми попрятались все его чувства. Чувствительный изгиб губ превратился в тонкую полоску. Все эмоции, как проявление человеческой слабости, были снова под жестким контролем.
- Марисса, я говорил тебе, оставь это! Это не важно, не важно!
Он протянул к ней руку и хотел помочь встать, но она резко оттолкнула ее, как будто боялась, что его прикосновение обожжет ее.
- Не важно! - выкрикнула она голосом, сорвавшимся на визг зверька, угодившего в пасть ловушки. - Не важно! Если я правильно догадалась, чей это портрет, то для меня это важно. Очень важно. Поверь.
- Марисса... - Глубокий грудной голос теперь изменился и звучал как предупреждение. - Не спрашивай.
Но она не сможет не спросить. Она должна спросить, даже если знает ответ. И разве его тон не подтверждает ее догадки?
- Пабло...
Опираясь на кровать, она стала медленно подниматься на ноги, слегка покачиваясь от слабости, как будто была не уверена, что ватные ноги смогут выдержать ее.
- Скажи правду: женщина на фотографии... она...
- Да, - оборвал он. Его глаза потемнели, как будто на них легла тень. - Да, это Като. Моя жена... Вот уже два месяца как бывшая...
Марисса была готова услышать это. Только почему ей было так больно? Ей казалось, что она сможет держать свои чувства под контролем.
Но разве можно быть готовой перенести такую боль? Разве что-то могло защитить ее от удара в грудь раскаленным ножом? Ей казалось, что она не перенесет этой боли.
Но все же боль ее была душевной, а не физической. Ее сердце не раскололось на мелкие кусочки, хотя ей казалось, что это неминуемо произойдет. Она страдала, но при этом хорошо осознавала, что происходит.
- О