От печали до радости...
(эпиграф)
Отпуск наступил обыденно, а я его ждал, как еврейский народ прихода Мессии. Наверно, и Конец Света наступит так же обыденно. Сегодня Свет, а завтра уже - хоп - и Конец. Очень похоже на то, как горячую воду летом отключают: и вроде надобность помыться не исчезла, а реальность изменилась. Можно, конечно, перебиться. Но всё равно: не то. И досада. Уж не знаю, на кого.
Знаете, что такое потусторонний мир? Нет, это не привидения разные, не черепа и не кости. Ад там, Рай - всё побоку. Потусторонний мир - это наши желания, сны о них. Думы. Вот вспоминаешь ты человека. Конкретного такого человека. Он и в самом деле живёт. Только далеко от тебя. А раньше вы вместе жили. В смысле, рядом. Ну и ходили по одним и тем же улицам, мнениями обменивались: какие девчонки дуры и завтра - воскресенье, в школу не идти. Или про чего другое глобальное. Ну, там, пиво горькое, а самые вкусные вафельные стаканчики - в кинотеатре "Рот Фронт". С хорошим-то человеком грех мнениями не обменяться, верно? Вот. А потом бывает, правила игры меняются. И жизнь наглядно учит географии. Его - в Душанбе, а тебя - в Воркуту. Неуютно. И далеко друг от друга. От друга - далеко. Очень. Понимаете? Главное, виноватых нет. И кому-то ведь надо жить и в Магадане, и в Минске, и в Казани, верно? Какие они города без нас? В общем, никакие. Так, абстракция, да и только. И друг, который за десять тысяч километров от тебя - тоже своеобразная абстракция: он есть, но его нет. Не дан он в ощущениях. И родной город, в котором вырос, и дом, где родился - сплошная абстракция и конкретный потусторонний мир. Думай о них, сколько захочешь. Пусть они снятся. Или на экране чудятся. Можно с ними по телефону разговаривать - мало ли в мире фантазёров и просто людей с придурью? Мечтай, думай, во сне смотри - не то всё, пока, как Фома, пальцами не удостоверишься. С ума сойти можно. Так что любое наше путешествие - путешествие в потусторонний мир. В каком-то смысле.
В потусторонний мир билеты продаются. За деньги. Есть деньги - лети. Нет денег - пока не лети. У меня были. Я их год копил. Подумал: фиг с ним, с бытом. Ремонт там, мебель новая - фигня всё это. Сбыча мечт важнее. И полетел навстречу мечте. Поэтому. И на встречу с классом по тому же. Сорок лет после выпуска - это вам не хухры-мухры. Такое увидеть - как на машине времени покататься. Не каждому дано. Да и сравнить хочется: сильно ли изменились? Не внешне. Внутри. Жив ли там, в серёдке, тот человечек, что умел улыбаться? Или потух? Внешне-то конечно. Вона:
Тут и слепому ясно: есть кое-какие изменения. Хотя... фото-то нечёткое? Может, это тени так легли? Свет причудливо играет? В этом мире всё может быть. Кроме счастья, конечно. Хотя, говорят, и оно есть, только его, как того суслика, обычно не видно. А очень хочется. И мечту в реальность - тоже. Хотя бы из любопытства. Так что всё правильно: лететь мне позарез нужно. А раз нужно - полетел. Тем более, ещё одна причина для полёта нарисовалась: сестра у меня нашлась. Двоюродная. Не то, чтобы нашлась... точнее, она меня нашла. У вас же, девок, как: вышла замуж - как в параллельный мир ушла. Ищи тебя, свищи. С новой-то фамилией. Сестру я пятьдесят лет не видел. И она меня столько же. Если представить, сумасшедшие числа получаются! Столько-то и не живут. Да...
В общем, сложил я все "за" и "против" и полетел. Тем более, что "против" причин так и не нашлось. Если не считать дороговизны и, самое главное, того факта, что летать в последнее время я катастрофически боюсь. Жить почему-то сильно хочется в последнее время. И заглянуть хоть глазком: что там, за этим последним временем, ждёт? А ну - счастье? А меня нет. Нееет, такого позволить никак не можно. Другое дело умирать, собрав вокруг себя домочадцев (кто не любит играть на публику?) и слабым, но твёрдым голосом, сказать, откашлявшись напоследок: "Счастье есть. Я его видел, хотя оно меня упорно старалось не замечать". Ну, и ещё чего добавить. Типа, "любите друг-друга", "да и нет не говорить", "чёрное не надевать" и "кто не спрятался, я не виноват", обвести родственников всепрощающим взглядом, а потом ещё прожить лучшие двенадцать лет.
Что-то я размечтался. А тут - полёт. Со времён Ивана Грозного в технологии полётов ничего не изменилось: что тогда, что сейчас - на бочке с порохом. И ещё дети, половину из которых самолично бы передушил из парабеллума. Дети и самолёт две вещи несовместные. Кричат очень. Дети-то. Самолёт, знай себе, летит, как Кола Бельды завещал. Молча. Подвывает турбинами маленько, и всё. А дети - кричат. И если бы кричали просто "Ааааааа" или "Ыыыыы", или ещё какие любимые буквы - полбеды. Нет, они орут ужасы. Причём на весь салон: "сейчас мы прямо в космос полетим!", "ой, мы падаем, падаем!", "кааак разобьёмся сейчас!", "глядите, вон там ещё самолёт летит! Рядом совсем! А я пошутил. Ха-ха". И так - все девять часов перелёта из Владивостока в Москву. Утомительно. И ведь что интересно: из Владивостока в Москву - девять часов. Из Москвы во Владивосток обычно только восемь. Странно. Вроде бы вращение Земли в первом случае помогать должно, уменьшать время полёта, а оно вона как выходит. Прямо как в жизни: вечно через одно и то же место, на котором летим.
Ещё заметил, что после двенадцатого ряда кресел в салоне идёт четырнадцатый. Забавно.
В Домодедово встретил однокашника, Сашу Л. Здесь он PL-150. Саша летел из Карелии, Петрозаводска. Так же как и я, на встречу с классом. Очень рад был его видеть. Давно не виделись, с курсантских времён. Подарил ему раковину из нашего Японского моря и передал книжки от Фадеича. Саша подарил мне куклу, ведьму Агафью. Почти сутки кантовались с ним в Жуковском, у подруги моей жены, Наташи. Дальше в Ростов-на-Дону летели одним бортом.
В Ростове меня встречала мини-делегация. Сестра Света с кем-то ещё. Мужчина моего возраста (я всё думал, со стороны невесты) подошёл, представился: "Сергей Петрович", я на автомате ответил: "Борис Геннадьевич", - а сам обнялся с сестрой, слезу пустил. А как тут не расплакаться? Жизнь почти прошла, а из-за вывертов наших родителей мы всю эту жизнь не виделись. Обидно. Родная кровь.
В голове вакуум, не знаю, что сказать. Всё таким мелким кажется... какие-то слова, конечно, лезут. Но при этих обстоятельствах лучше помолчать. Тут этот мужик, Сергей Петрович, подходит и говорит: "Чувствую, я не вовремя. Да и поздоровался уже. В общем, мне пора. Если что, я Лукул". Мать моя, Валентина Афанасьевна! Неловко-то как... Сергей приехал меня из Новочеркасска встречать, а я его не узнал... да... Одно оправдывает: в реале его не видел. И не ожидал в этот день увидеть. Саша, Света, кони, люди... В общем, я вахлак. Обидел человека.
Из Ростова ехали с ветерком. В прямом и переносном смысле. В прямом - ветер деревья гнул, в переносном - на "Волге". Света расстаралась.
Заселились в гостиницу. Маленькая такая гостиница, на девять номеров. Гостиный двор "Вишнёвый сад". Мне понравилось. Гостиница для некурящих, а в наш номер отдельный вход, со двора. Тихо, спокойно. По нашей просьбе включили в номере отопление: прохладно было, чего не ожидал. Думал, как в прошлом году, в лето приедем. Оказалось, в Таганроге такая же погода, как и у нас. Только дождичек пожиже и солнце щедрее. В общем, кондиционер, которого в номере не было, нам весь отпуск так и не понадобился.
Думал, будем с дороги дрыхнуть. Устали ведь, как новобранцы после марш-броска. Попрощались со Светой и Сашей. Немного повалялись на кровати. Не идёт сон. Ну, - говорю, - жена, собирайся. В гости пойдём. К Нине.
А чего собираться? Такси поймать - вот и все сборы. Повелись на предложение горничной ("У нас тут быстро такси приезжает. Шесть минут - и у нас"), вызвали самоходный автомобиль. Прошли шесть минут, потом ещё шесть, потом - двадцать. Лёгкое подозрение стало закрадываться в мою голову. И чего это, - думаю, - я тут рассиживаюсь? Рядом Старый вокзал, там этих такси - по два литра в мелкой таре на каждого. - Я говорю, - вы, гражданочка, как хотите, можете оставаться и дальше ждать ещё шесть минут, а мы пошли. Отпуск у нас короткий. Всех ждать - жизни не хватит. - И ушли.
А я Нине не говорил, что мы с женой приедем. Дай, думаю, сюрприз сварганю. А то жизнь в провинции пресная, однообразная. А тут - мы втроём: я, жена и сюрприз. Довольно симпатично должно получиться.
Сначала в магазин зашли, конечно. Купили десять килограммов всего. На входной двери у Нины кодовый замок. Девять кнопок. Или около того. Шесть из них ржавые, три - чистенькие. Так что код от подъезда не очень сложно запомнить: ткнул три пальца одновременно по кнопкам, дверца и открылась. Ну, и сюрприз. Достаю телефон, звоню:
- Алло, Ниночка, здравствуй. Как вы поживаете? Хорошо? Вот и отлично. А хочешь, я тебе песню спою? Хочешь? Ну, слушай: Мне казалось когда-то наша встреча нескоро, И такой необъятной лежала Земля. От печали до радости - реки и горы. От печали до радости - леса и поля... открывай дверь, Нина. Я приехал...
На том конце провода - молчание. Пришлось ещё и в кнопку звонка давить. В подъезде темно. Дверь открылась, слегка ослепив. И я, прерывающимся голосом, допел: От печали до радости - одно лишь дыханье. От печали до радости - рукою подать. Здравствуй, Нина...
  |
Слова из этой песни я произнёс и на встрече с одноклассниками. Я бы спел её всему Таганрогу, так был рад, что приехал.
И был вечер, и было утро, 29 апреля. Мы приехали на Радуницу. Поэтому этот день посвятили предкам. Встретились у Старого кладбища со Светой, пошли к могилам прадеда Алексея и любимой мной прабабки Марии. Они рядышком лежат. Постояли, помолчали. Света могилки прибрала. Надо сказать, замечательный Света человек. Душевный. Набожный. Совестливый. Добрый. Очень рад, что встретились.
После зашли в храм, где меня ещё младенцем крестили. Та самая прабабка Маня, на чьей могиле мы только что были, в своё время тихой сапой взяла свёрток со мной, назначила крёстных и понесла меня в храм. Окрестила. Сильная женщина была. Так что остальные мнения членов семьи для неё были не указ. Так, фоновый шум. Розовая водица. Когда мне исполнилось примерно четыре года, а может, меньше (Алёшки ещё на свете не было), отец в каком-то непонятном угаре приказал мне пойти и выбросить крестик. Он, крестик, был за моим портретом привязан. Отец его с каким-то остервенением сорвал с нитки, сунул мне в руки: иди! Ослушаться отца я не мог. Но всё же не выбросил, а прикопал крестик за домом. Потом, сколько ни искал, так его и не нашёл. И вот чего отцу надо было? До сих пор не пойму. Боялся я его. Ненавидел, пусть и страшно это звучит. Заслужил. Всё мы с ним в большого и маленького играли. Большим на поверку часто я оказывался. Пил много мой папаша. Умер, не дожив до пятидесяти лет. Вот на его могилку мы и поехали после Старого кладбища.
Алёшка ему памятник поставил. Из чёрного мрамора. С портретом и надписью: "Папе от сыновей". Да. Вот папы мне как раз всю жизнь не хватало. Теперь уж что ж. Жизнь прошла. Простил я его. В душе давно не страх и обида, а сухое сожаление. Отметил, что к его могилке никто не приходил. Ни жена его вторая, ни Галка, их дочь. Бог им судья.
30 апреля гуляли по городу. Начали от Старого вокзала. Сейчас от него только электрички ходят. Да автобусы и такси. "Мариуполь, граница..." - как-то непривычно тревожно становилось от простых и обычных слов, которыми таксисты зазывали клиентов.
Спустились к дому, где в детстве жила моя семья. Нет больше семьи. И дом захирел. И двор пуст. Кто-то предприимчивый для своих "Жигулей" навесик сделал. Недалеко от дерева, где когда-то маму сфотографировали.
Дерево до сих пор живо. Только гораздо толще стало. Мама тоже, к сожалению, уже не тростиночка. И корни в Уругвае пустила. А здесь, на нашем дворе, пусто. Только старое дерево и новый навесик для жиги. Ни пацанов, ни старух.
Недалеко от меня Серёжка Кабарухин жил. Погиб Серёжка. А папа его, Пётр Петрович, оказывается, ещё жив. Дай ему Бог здоровья.
Жена затащила меня в ювелирный. Подарила мне крестик. Свой-то я старшей дочери, Ольге, надел, когда она в Канаду уезжала.
Купили в кондитерской "Красный мак" торт, поехали к Нине. Я её со Светой познакомил. Муж Нины, Анатолий, обещал показать Свете, где похоронен её отец. Надеюсь, обещание выполнит. Что мой отец, что Светы, жили не стесняясь. Вприсядку и с песнями. Так что неудивительно, что не мы хоронили своих отцов.
01 мая был солнечный день. На демонстрацию трудящихся я не пошёл, потому как считаю себя безработным. Вместо демонстрации Света пригласила нас на уху к мужчине, с которым живёт. Было хорошо, весело и непринуждённо. В гости и обратно добирались на трамвае. Ностальгия. Проезд в трамвае - 12 рублей, пенсионерам - 6 рублей. Молодцы, таганрожцы. А как цветёт каштан!
02 мая гуляли шесть часов кряду. Нашли довольно уютные кафе "Пить кофе" и "Бамбук". Дважды пытались посетить ресторан "Дядя Вася", очень мне понравилась их кухня. И дважды утвердились в дремучей необязательности южан: зачем открывать ресторацию вовремя? Ещё ж не вечер, есть время.
По традиции сфотографировался с тётей Фаей:
А вечером была та самая долгожданная встреча выпускников. Собрались тринадцать человек. Из приезжих только Ира Черных из США, Сашка из Петрозаводска, да я. Возможно, кто-то из Ростова приехал. Шарлуев, например. Но я такие расстояния даже за погрешность не считаю. В любом случае, я благодарен всем тем, кто нашёл время, желание и возможность встретиться. И тем, кто не пришёл я благодарен за простой, но наглядный урок: жизнь как шла, так и будет идти, пока не остановится. А встречи, расставанья - пустое это, господа.
Особое спасибо Люсе Булдыревой за организацию и хлопоты. Есть женщины в русских селеньях. И это здорово.
Коля Волынцев при встрече произнёс самую загадочную фразу. Он сказал, что я изменился.
- Коля, да все мы за сорок лет менялись почище деревьев в разные времена года. Кто толстел, кто листву сбрасывал...
- Нет, ты совсем другим стал.
Ну, Бог с тобой, Коля. Для меня ты - прежний.
Валентина Тимофеевна, классная дама наша, молодец. Ей, несмотря на почтенный возраст, хватило сил приехать на нашу встречу.
На фото мы с Сашкой и Иркой стоим плотной кучкой. Только сейчас обратил внимание, что у Сашки и у меня похожие футболки.
Что-то разволновался я на встрече. Поэтому извинился и ушёл. Сердечных приступов мне в отпуске вовсе не хотелось. Я увидел то, что хотел увидеть. Этого достаточно. Тем более, что узким кругом мы ещё не раз гуляли по Таганрогу. Но какая-то досада в душе осталась. Всю ночь провертелся на кровати. Не спал. Конечно, каждый жил, как мог. Но неужели было настолько неинтересно узнать - как всё же прожили, как смогли? Чем дышали? Наверно, я просто сбоку, далеко, вот поэтому и задаюсь этим вопросом. А они все рядом друг к дружке, и так всё знают, без встреч. А ещё я хотел Андрею Смирнову сказать: "Зависть - не пролетарское чувство, Андрюша. Она калечит". Не сказал, пожалел. Вот, теперь слова на ветер бросаю, пусть исчезнут вместе с обидами.
03 мая обедали в украинском ресторане "Фальварок". Уютно и вкусно. Сидели в хате на кроватях. Между нами - стол. Хочешь - ешь, хочешь - на кровати валяйся. Ну, и убранство соответствующее. Вечером тут, как нам сказали, ещё и спивают гарно. Но с нашей разницей в семь часов по времени гулять вечером весьма утомительно.
Были в парке, фотографировались.
Я к своей любимой карусельке пошёл. Там хорошая тётя работает. Сказал ей, что хочу приехать сюда через три года и прокатиться на лошадке. Она засмеялась и сказала, что пустит. Только на лошадке нельзя. Хрупкие лошадки очень. На них даже деток, что повзрослее, не сажают, боятся. А вот на слонике можно. Или на верблюде. Я сказал, что на лошадке хочу. И что пусть она мне сфотографироваться позволит. Она разрешила. Я поднялся на карусель и поздоровался с оленями, верблюдами, слонами. А лошадку за ножку взял подержаться. И тут так заколотило меня, что едва удержался на ногах, пока фотографировался. Жена думала, "Скорую" вызывать придётся. Но обошлось.
В итоге уехали на такси в гостиницу.
04 мая поехали вместе со Светой сначала на кладбище, на могилу бабушки Клавы. Я до этого запомнить не мог, где. Теперь-то легко. А после - в Поляковку, туда, где в пионерских лагерях летом отдыхал. Съездили неудачно. На территорию лагеря "Салют" нас не пустили. Оказывается, там вовсю идёт смена, да к тому же сегодня - родительский день. Родителей по документам к детям допускают. Во избежание. А тут какой-то объёмный дядя. А ну как террорист?
Ладно, зато прокатились. Ещё были в доме-музее Ивана Дмитриевича Василенко. Для тех, кто не знает - писатель это. Настоящий. Для детей писал. Волшебно. Только его Зурбаган - это Таганрог. "Волшебная шкатулка", "Артёмка в цирке", "Золотые туфельки", "Жизнь и приключения Заморыша"... может, читали? Нет? Жаль. Иван Дмитриевич родился в Макеевке, но большую часть своей жизни прожил в Таганроге. Там и похоронен, на Старом кладбище.
05 мая с Вовой Мелькумянцем и Сашей гуляли по Каменке. Смотрели, как ловят бычков. Тёплый был день. И небо голубое, как в мультике про Симпсонов. Немного посидели в какой-то кафешке на берегу моря. Хорошо.
Потом мы с женой поехали к Нине, прощаться. Муж ейный, Анатолий, шашлыки обещал:
- Ты, Боря, мясо не покупай. Купишь не то и какие это шашлыки? Только всё испортишь.
В общем, Толик, со всей южной незамутнённостью и великим таганрогским упрямством, шашлыки засохатил, прямо скажу. Да и фиг с ними. Я жалел, что время скоротечно и с Ниной пообщаться толком не сумел. Обиделась она на меня, чувствуется. Раньше я у них дома жил, а теперь вона - в гостинице. Ну, что ж. Пусть обижается. Я даже объяснять не буду: почему в гостинице. Ведь это очевидно.
Они с Толиком приготовили для нас любовно сваренное варенье. Две трёхлитровые банки. Одна - вишнёвое, другая - абрикосовое. У нас на Дальнем Востоке такого нет. Объеденье. Наверно. Наверно потому, что в аэропорту Ростова у нас эти банки изъяли. Когда тому, кто был в Ростове, рассказываю, - смеются. Обычное для Ростова дело, говорят. Немного расстроился. Но то, что с этими банками дальше не таскаться - обрадовало. Поэтому мы попросили работников аэропорта съесть варенье за наше здоровье. Можно вместе с банками.
06 мая у Саши был день рождения. Жаль, что в этот день нам надо было улетать. Посидели в "Бамбуке". Мы с женой, Саша и Ира Черных. Потом пешком прошлись до гостиницы, простились. Надеюсь, ещё свидимся. Ну, а там - Света приехала. На машине до аэропорта. Вот и конец путешествию в Таганрог.
Наташа, подруга жены, жестоко заболела: температура 39 и кашель, только медведей и пугать. Но так как она живёт по принципу "сам погибай, а товарищей выручай", в аэропорт встречать всё же приехала. Не за рулём, конечно. В таком состоянии и рядом с рулём посидеть - подвиг. А рулил её знакомый. То ли Наташкин ученик, то ли её мужа.
В Жуковском с погодой "повезло". Возвращались с базара. Пешком. На мне из одежды - только футболка. Ну, штаны, исподнее - само собой. В руках - сумки со вкусностями. И тут внезапно налетают ветер, дождь и снег. Как три урки из переулка. Снег с дождём хлещут по голове. Больно, прст! Ветер из воздуха градусы ворует. В общем, на следующий день температурил и я.
09 мая поехали в Москву, смотреть салют. Москва прекрасна. И погода была под стать. Сам салют не увидел, какую-то ерунду до Поклонной не доехали, застряли в пробке, но всё равно настроение было прекрасное. И не только у меня. Люди вокруг... я никогда не встречал столько благожелательных людей. Чтоб всех - и сразу.
Домой, в Жуковский, вернулись без малого в два часа ночи десятого мая. Вечером этого же дня улетели во Владик. В аэропорту, пройдя всяческий контроль, обнаружил у себя в кармане джинсов связку ключей от Наташкиной квартиры. Сегодня их жена Наталье почтой отправила. Бывает.
А в Домодедово я встретил Толика Параева. Мы вместе в одной роте учились. Ну, это тогда он Толик. А сейчас - убелённый сединами капитан. Анатолий Павлович (вот ведь помню!). Летел из Бостона домой, в отпуск. Странно получается: он - в отпуск, я - из отпуска, а самолёт один.
Хороший был год. Теперь и не знаю, когда в Таганрог приеду. Время летит. И цены не отстают. А жизнь проходит в далёком далеке от любимого города.
На столбике цифры. 9288. Это столько километров отсюда и до Москвы. Ну, и ещё до Таганрога маленько.
[700x525]