Баба Катя
Гадание появилось на Земле раньше, чем женщина. Взял Господь в руки ребро и стал гадать: получится - не получится? С тех самых пор человечество только и занимается тем, что гадает.
- Докачу ли? - гадал Сизиф.
- Заплатят ли? - терялся в догадках Иуда.
- Врет старец про коня, или не врет? - терзался вопросом князь Игорь.
- Расшифруют мои предсказания или нет? - сомневался Нострадамус.
- Интересно, стоит ли доверять пророчествам Ванги? - Этот вопрос задавало себе большинство мировых правителей второй половины двадцатого века.

Девочку-подростка, гадающую на полевой ромашке, доверчивую еврейку, поддавшуюся на уловки базарной цыганки, убеленного сединами профессора слушающего витиеватый рассказ телевизионного астролога о движении небесных светил, бандита, ожидающего суда в тюремной камере, объединяет жажда знать: сбудется или не сбудется?

В хорошие предсказания мы верим безоговорочно: «сбудется!» Слушая мрачные, не особо расстраиваемся - врут, проходимцы!

* * *

Случилось мне недавно лежать в больнице. Не столько по болезни, сколь по прихоти жены:
- Ложись, Миша, полежи, пусть обследуют, сердечко подлечат, пятьдесят лет все-таки...
Лег. В палате кроме меня еще двое болезных было: парень лет двадцати, и мужчина примерно моего возраста. Молодой косил от армии, а мой ровесник, Василий Андреевич, имел какие-то серьезные послеинфарктные осложнения.
"Дезертир" - так мы прозвали юношу, - в палате бывал редко, всё медсестричек обхаживал, а мы с Василием Андреевичем целыми днями кроссворды разгадывали да гороскопы в «Нескучной газете» читали. Мы оба оказались «скорпионами» и от души смеялись над очередным гороскопом: «Сегодня вы держите удачу за хвост! Вы бодры и деятельны, как никогда. В первой половине дня возможен крупный выигрыш в лотерею, а к вечеру вас завалит поток предложений интимного плана от представительниц прекрасного пола. Не бойтесь рисковать, и ваша смелость будет вознаграждена!»
- Чушь все это! Не верю я ни гороскопам, ни колдунам, ни гадалкам, - высказал я свое отношение к предсказаниям, - сплошное шарлатанство!
- Не скажи, не скажи, - возразил Василий Андреевич. И поведал мне грустную историю, которую я привожу почти дословно.

* * *

- Много лет назад я тоже не поверил старой и глухой деревенской гадалке, - начал свой рассказ Василий Андреевич. - А зря!!!
Как-то в молодости свела меня на рыбалке судьба с одним интересным старичком. На вид ему было лет семьдесят, а по манере поведения - не более тридцати. Всё он делал шустро, двигался без старческих «охов-ахов», а рыбы наловил гораздо больше, чем я с товарищем.
Пригласили мы его к нашему костерку, познакомились, выпили по «лёгенькой», разговорились. Помню, звали старичка Егором Петровичем.
- Скажите, - поинтересовался мой товарищ, - почему у вас чаще клюет, чем у нас?
Петрович загадочно улыбнулся, выпил еще полрюмочки, поднял вверх указательный палец и назидательно изрек:
- Э-э-э-э-э, паря! Вы городские, поэтому едете на рыбалку, когда вам вздумается. А рыбалка такого разгильдяйства не любит. Я, например, еду только тогда, когда наша баба Катя мне велит.
- Это ваша жена? - спросил я.
- Ну, что ты, мил человек, Бог с тобой!!! Иметь такую жену - врагу не пожелаешь.
- Почему?
- Ну, как же? Ведь баба Катя гадалка, она всё на свете знает! Ты еще и подумать не успел, а она уже знает, что ты выпить хочешь.
- Насчет выпить - это не гадание! Выпить любой мужик всегда хочет, - возразил мой товарищ.
- Э-э-э-э-э, мил человек, так то оно так, только она не про одну выпивку знает, а и про все остальное. Вот, к примеру, недавно она нагадала нашему агроному, что от него уйдет жена. Агроном неделю с неё смеялся... Да... А через месяц его жена с завклубом в город сбежала. А ты говоришь... Баба Катя всё знает. Еще не было случая, чтобы ее гадание не сбылось.

Выпили еще, потом еще, и еще. Петрович продемонстрировал нам свои вокальные способности, исполнив песни «Бежит река, в тумане тает» и «У меня под окном расцветала сирень». Оба шедевра народного творчества он спел на один мотив и очень жалобно, а под конец даже всплакнул. Я слушал старика, помню - пытался подпевать, а в голове моей свирбел рассказ про агронома. В сказки про гадание, ведьм и колдунов я тогда тоже не верил, но, учитывая, что уже год как был женат, решил во что бы то ни стало попасть к бабе Кате. Не столько от желания знать свое будущее, сколько под воздействием водочки и ради интереса. Решено - сделано! Через полчаса мы въезжали на нашем жигуленке в деревню с гордым названием Данково. Пьяненький Петрович спел в последний раз, поплакал, показал дом гадалки, и мы с ним простились.
Баба Катя оказалась седой, толстой женщиной, вид имела неопрятный - волосы сальные, платье грязное, носки дырявые. Она провела меня в комнату, такую же неубранную, и усадила за большой деревянный стол. На мои вопросы гадалка не отвечала - она была глухая.

По углам стола бабка поставила четыре зажженных свечных огарка в граненных рюмках, посередине разложила обычные игральные карты, в форме круга, и, обращаясь к иконе в углу комнаты, прошептала какую-то молитву.
Состояние мое в этот момент было какое-то пришибленное, загипнотизированное, что ли. Закончив молитву, баба Катя отщипнула от свечки кусочек воска, закатала в него какое-то зернышко - по виду пшеничное, и приступила к гаданию.
Суть гадания заключалась в следующем. Бабка с небольшой высоты бросала зернышко в карточный круг, и в зависимости от того, к какой карте подкатывался шарик, вещала мне мою судьбу. Говорила она загадочно, громко и долго. Выйдя от гадалки, я совершенно ничего не понимал. В голове клубились и путались бабкины пророчества. Помню, я глупо улыбался и в знак благодарности пытался всунуть бабе Кате какие-то деньги. От денег она категорически отказалась. Из всего сказанного в моем сознании на многие годы застряли обрывки ее фраз:
- Крепись, человече! На смену ревности горе придет...
- Станешь ты большим начальником, но облегчения это не принесет...
- Научится твой сын умирать много раз, и ты будешь радоваться его смерти больше, чем рождению...
- Ублажи жену в момент ее рождения, укроти свою гордость и сделай, как она попросит...
- Двадцать одну зиму будешь ты тОрить дорогу к ней, но только на двадцать вторую зиму встреча ваша состоится. Будет она очень короткой...

На тот момент, когда гадала мне баба Катя, не было у меня сына, была лишь жена беременная - моя Оксаночка. Хохлушечка, красивая, веселая. Ревновал я ее по делу и без дела...
Василий Андреевич замолчал, вспоминая, наверное, что-то свое, сокровенное. Тяжело вздохнув, продолжил:
- Когда Сережке было пять лет, решили мы с Оксаной отметить ее день рождения в ресторане. К тому времени я уже начальником цеха работал. Пригласили друзей, посидели... Боже мой!!! Как она меня уговаривала пойти домой пешком! Как чувствовала... Не послушался, идиот, не ублажил. Сам за руль полез, хоть и пьян был, как свинья...

Снова пауза, долгая, для рассказчика, видать, тягостная.
- Даже хоронили Оксаночку без меня - я почти весь январь по реанимациям провалялся. Вот тогда и всплыли в памяти бабкины слова про горе. До сих пор не пойму, как меня не посадили? Ребенка, видать, пожалели.
За эти годы сын «умирать научился» - стал артистом театра. Конечно, его успехам радуюсь. Мне вроде бы и женщины попадались подходящие, а как-то не сложилось. Двадцать один год, одиннадцатого января «торил» я тропинку в снегу к дорогой мне могилке. А два года назад у самого инфаркт приключился - без малого Богу душу не отдал, врачи успели, откачали. Пока в состоянии клинической смерти был, с Оксаночкой и свиделись. Вроде, сидим мы с ней на берегу речушки, молодые...

Он снова замолчал. Надолго.
- С годами все чаще гадалку вспоминаю. Всё думаю: откуда она знала? Кто дал ей такой дар и право рассказать мне то, что она рассказала? То ли Господь бабу Катю услышал, то ли она Его? То ли судьба моя под бабкины слова легла? Не знаю. Всё чаще душу свою вопросом терзаю: почему я тогда Оксану не послушал? Ведь говорила гадалка! В «большого начальника» поверил, а в это нет... Наверное, человеку свойственно верить в то, что ему нравится. Тщеславие, будь оно проклято.
Мы помолчали. Минут через десять в палату вошли парень с девушкой и ребенок лет трех-четырех. Василий Андреевич обрадовался, вскочил с кровати, засуетился.
- Миша, знакомься, это мой сын Сережа, это его жена Любаша, а это внучка моя, Оксаночка, - представил своих гостей мой сопалатник.
Молодые люди были удивительно красивы, но больше всего меня поразил ребенок. Девочка полностью соответствовала тому образу жены Василия Андреевича, который нарисовало мое воображение во время его рассказа. Маленькая Оксана была темноволоса, с пухлыми губками и щеками, курносый носик и большие зеленые глаза лишь дополняли образ. Она, нимало не смущаясь, подошла к Василию Андреевичу и вместо приветствия потребовала:
- Дедуль, я за тобой соскучилась, поэтому поехали домой!
- Скоро, милая, скоро поедем. - Он взял девочку на руки и шепотом сообщил:
- Оксаночка, я тоже за тобой соскучился! Сильно-пресильно!
Я взял сигареты и вышел из палаты. Тайком курил в туалете и думал: как сложится жизнь у этой маленькой девочки? Мне почему-то очень хочется, чтобы она была счастлива и никогда не обращалась к гадалкам. Ни-ког-да!!!