Глава 22.
ЛУЛУ, А ДЛЯ БЛИЗКИХ — РЫБКА

Наутро Питер проснулся и увидел, что Дженни лежит, прикрывая ла-пой глаза от яркого солнца. Питер решил пойти на промысел, чтобы Дженни, проснувшись, обнаружила что-нибудь вкусное.
Ступая помягче, он прошел мимо Пуцци и Муцци и выскользнул на площадь в то самое время, когда на-чали бить часы.
Одновременно с последним, девя-тым ударом Питер услышал ни на что не похожий голос:
- Ах, откуда вы взялись?..
Он вздрогнул, обернулся и увидел удивительную кошку. Она была ма-ленькая, меньше Дженни, на ред-кость изящная и гибкая, а цветом походила на дымчатый жемчуг: нет, шкурка ее отливала кремовым, ско-рее то был кофе, сильно разбавлен-ный молоком. Нос у нее был черный, голова - кофейная, ушки - шоколад-ные, лапки и хвостик - черные, как нос. А глаза синие и несказанно пре-красные. Не фиалковые, и не сапфи-ровые, и не цвета морской волны, и не цвета небес - синее всего, что есть на свете, сама синева во всей своей красе. Дивное видение так поразило его, что он не мог двинуться с места.
Чары сняла сама кошка - она сде-лала три шажка вперед, три шажка назад, распушила хвост и проворко-вала:
- Ах, добрый вечер! Я знаю, сейчас утро, но что мне за дело!..
Очарованный Питер пробормотал:
- Добрый вечер, мисс - Кошка под-прыгнула в воздух и сказала:
- Какой смешной!.. Меня зовут Лулу, а для близких я - Рыбка. По-нимаешь, я очень люблю рыбу... Вот, понюхай сам... - И она подышала ему в мордочку. Рыбой и впрямь запахло, и Питеру это понравилось, быть может, потому, что он все же стал котом.
- Меня зовут Питер, - сказал он и улыбнулся, но продолжать не смог, ибо Лулу закричала: - Мя-а-у! - и ки-нулась куда-то. Наигравшись вдо-воль, она присела рядом с Питером и спросила:
- Любишь ты чай? А кофе? Я обо-жаю маслины! В будущий четверг была дивная погода!
Питер растерянно думал, что от-ветить, но она закричала:
- Ах, не отвечай! Давай попляшем! Вверх, вниз, вбок, кругом и бе-гом!..
Питер опомниться не успел, как закружился вместе с нею, и прыгал, и бегал, и веселился вовсю, пока Лулу не повалилась на бок и не сказала, сверкая синими глазами:
- Конечно, ты понял, что я из Сиама. Отец мой король, мать - ко-ролева, сама я принцесса. Ты поль-щен? - И снова не успел он кивнуть, как она вскочила и стала прохажи-ваться взад-вперед. Наконец она взглянула через плечо и спросила:
- Идем?
- Куда? - спросил Питер, послушно семеня за ней.
- Ах!... - воскликнула она и под-прыгнула еще раз. - Откуда же мне знать? Придем - увидим...
Идти с ней было непросто, хотя и дивно - хорошо. То она прыгала че-рез ограды, плотно прижав ушки, то останавливалась, чтобы оплакать свою судьбу. Разбередив Питеру серд-це, она дождалась робкой просьбы:
- Лулу, расскажи мне про Сиам... Тебе будет легче...
- Кому, мне? - мило взвизгнула Лу-лу. - Да я в Лондоне родилась! Это самое лучшее место в мире! Родо-словная у нас длинней хвоста! А у тебя? - и не дождавшись ответа, она шепнула: - Хозяева мои ужасно бога-ты... - И снова запрыгала, заплясала, мяукая вовсю и заливаясь хохотом.
Много раз останавливались они, пока не добрались до какой-то лу-жайки, откуда взору открывался весь Лондон: и улицы, и дома, и шпили, и серебро реки, и тысячи каминных труб, а вдалеке, за серыми рядами домов, зеленые пятна парков и скве-ров. Еще дальше все сливалось в голу-бую дымку.
- Мы в парке Хэмстед-хит, - воз-вестила удивительная кошка. - Я часто прихожу сюда помечтать... - Она упала на траву закрыла глаза и несколько секунд не говорила ни сло-ва. - Ну вот! Помечтала, и хватит. Куда теперь идем?
- Поздно уже, - несмело сказал Пи-тер. - Может, вернемся? Хозяева твои волнуются...
- Еще бы! - воскликнула она. - С ума сходят! Иногда я три дня не прихожу, чтобы их помучить... О, слушай, там что-то играют!
Действительно, где-то играла му-зыка и слышался шум карусели. Они побежали на звуки. "Ах, я никогда не видела аттракционов!" - восклицала Лулу. Питер их видел еще мальчи-ком, но тогда его водили за руку. Со-всем другое дело - бегать здесь одно-му, то есть с такой красавицей!
Лулу сразу кинулась на разноцвет-ные шарики, ударила лапой по само-му красивому, и он лопнул с оглуши-тельным треском, а она перепуга-лась и заметалась на месте. Рассер-дилась она почему-то на Питера и стала его ругать за то, что это он порвал шарик, ей назло. Вконец заво-роженный, Питер стерпел и это, хотя прежде ничто не ранило его сильнее, чем несправедливый упрек.
Отвлекло Лулу мороженое - она мгновенно смягчилась, заулыбалась, заурчала: "Покор-рми меня мор-роженым..." - и быстро добавила: "Вообще-то я его часто ем, мы ужас-но богатые".
Они подлезли сзади под полу шатра - сперва он сам, потом она - и приня-лись подлизывать все, что падало на пол. Вернее, подлизывала Лулу, а Питер ждал, пока она перепробует все сорта, какие только есть. Дли-лось это долго, и Питер просто ви-дел, как расширяются у Лулу бока.
Если бы он вспомнил про Дженни, он бы удивился, что Лулу не делится с ним, но, как это ни печально, он о Дженни не вспоминал с самого нача-ла прогулки. Лулу тем временем пухла на глазах. Наконец, глубоко вздохнув, она проговорила:
- Ах, больше не могу...
Именно в эту минуту вниз упал кусок прекрасного мороженого, но Питер не посмел задержаться и по-бежал за ней. Однако, отбежав не-много, сиамская красавица свалилась на траву и заснула, положив обе лап-ки ему на мордочку. Он терпел, тер-пел, потом пошевелился было, но она открыла глаза, крикнула: "Мне так мягче!" - и положила лапки ему чуть не в уши. Заснул и Питер, но часто просыпался.
Лулу проснулась поздно и заныла:
- Я уста-а-ла... Идем куда-нибудь... Ты что, дождя не любишь?
День был серый, моросил дождик, и Питер честно ответил:
- Знаешь, к мокрому меху все лип-нет...
- Очень жаль, - прервала его Лулу. - Люблю дождь. Кошки его не любят, но я - другое дело... И в дождь у меня глаза ярче.
Они пошли гулять, и на улице их застиг настоящий ливень. Питер промок насквозь, но терпел: глаза у Лулу и впрямь стали ярче, дело того стоило.
К полудню выглянуло солнце. Они в это время пересекали парк и поигра-ли там немного. К закату они дос-тигли еще какого-то парка. Питер очень устал и проголодался, но Лулу восхищалась природой и все не могла остановиться перекусить.
Засверкали звезды, вышел месяц. На Лулу он оказал самое сильное дей-ствие: она взлетала на деревья, мелькая кремовой полоской в сереб-ристом свете. Питеру приходилось носиться вместе с ней. Когда он со-всем замучился, Лулу закричала:
- Ах, взбежим по лунному лучу!
Взбежать по лучу ей не удалось, и она свалилась у дерева. Питер лег было рядом, но она вскочила и сказа-ла:
- Лунный свет наводит на меня печаль!.. Давай я тебе спою...
Однако сон сморил ее. Пробормо-тав: "Стереги меня...", - она легла на бок и засопела. Питер глядел на нее, умиляясь ее изяществу и ее доверчи-вости, пока и сам не заснул.
Месяц нырнул за деревья, а там и солнце показалось и разбудило Лулу. Она потянулась, поморгала, изящно лизнула себе лапку и вдруг села пря-мо, глядя на Питера так, словно ни-когда в жизни не видела его.
- Куда вы меня завели? - спросила она, и Питеру показалось, что она вот - вот проведет лапой по лбу.
- Мне кажется... - несмело начал Питер, но Лулу с легким криком от-скочила от него.
- Ах! - воскликнула она. - Как же это? Я ничего не помню... Меня, должно быть, опоили... Какой сейчас день?
- Наверное, четверг или пятница... - сказал Питер.
- Что вы наделали! - совсем раз-волновалась Лулу. - О, мои бедные хо-зяева!.. Они совсем извелись...
- Но вы же сами... - забормотал удивленный Питер. - Вы говорили, что хотите их помучить...
- Что? - возмутилась она. - Какая наглость!.. Завести меня в такую даль, обкормить мороженым и по-том... говорить... Хватит. Я иду до-мой.
- Лулу! - взмолился Питер. - Не уходите, останьтесь со мной... Я ка-ждый день буду кормить вас моро-женым и умывать вас!
- Как вы смеете?! - завопила Лулу. - Скажите спасибо, что я не зову по-лисмена! Все моя доброта... Многие считают меня святой... Словом, я иду к себе и в провожатых не нужда-юсь.
И она скрылась среди деревьев. Больше он ее не видел.