Глава 1.
КАК ЭТО ВСЕ НАЧАЛОСЬ

Питер подумал, что его сшибла машина, хотя помнил только, как он вырвался от няни и побежал через дорогу к скверику, где полосатая уличная кошка грелась и умывалась на весеннем солнышке.
Няня закричала, что-то стукнуло, и сразу стало темно. А сейчас Пите-ру было больно, как тогда, когда он бежал за мячом, упал и ободрал ногу.
По-видимому, он лежал в постели, и няня как-то странно глядела на него. Мамы не было, но Питер не удивился: мама вечно куда-то спеши-ла, наряжалась и уходила, оставляя его с няней. Конечно, в восемь лет няню иметь поздновато, но у мамы не хватало времени ни погулять с ним, ни посидеть перед сном.
Если Питер лежал в постели, зна-чит, он был болен, а если ты болен, может случиться, что мама с тобой посидит, когда вернется, и даже - разрешит завести котенка.
Котенка он хотел, сколько себя помнил, лет с четырех, когда летом на ферме увидел целую корзину белых и рыжих меховых клубочков и бело-рыжую кошку, которая гордо и неж-но облизывала их одного за другим. Она была теплая, мягкая, и внутри у нее что-то урчало в подрагивало. Потом он узнал, что это бывает, когда кошке очень хорошо.
С тех пор он и хотел завести ко-тенка, но ему не разрешали. Жили они в небольшой квартире на Кэвен-диш-сквер. Папа, полковник Браун, в городе бывал редко и против котенка не возражал, но мама говорила, что в так у них повернуться негде. Но главное - кошек боялась няня, а мама боялась, как бы няня не ушла.
Питер ко всему этому привык и знал, что такова жизнь, но тосковал он сильно и дружил со всеми мест-ными кошками, а кошек бездомных он таскал домой, и как-то ему уда-лось тайком от няни продержать одну из них в комоде целых два дня. Вообще же няня гнала их шваброй, а если кошка забивалась в угол, хвата-ла ее за шкирку и выбрасывала за дверь. Питер уже и плакать пере-стал, то есть плакать он плакал, но тихо и даже без слез.
А сейчас, лежа в постели, он решил поплакать громко, но почему-то не смог. Да и все было как-то непонят-но: кровать качало, она куда-то плыла, нянино лицо становилось все меньше, но ему казалось даже, что это не няня, а кошка, к которой он бежал через дорогу, когда его сшиб грузовик.
Собственно, это кошка н была, она сидела перед ним, улыбалась и ласко-во смотрела на него большими гла-зами, круглыми, как нянины очки. Он заглянул в них, и ему стало легче, словно он окунулся в прохладное изумрудное озеро. От кошачьей улыбки, наоборот, становилось уют-но и тепло. Одно удивило его: в гла-зах, как и в очках, он отражался, но не мог узнать своего отражения. Го-лова была круглая, как будто коша-чья. Он посмотрел на свои руки и увидел белые кошачьи лапы. И тогда он понял, что, собственно, лежит не в постели, а на постели. Одеяла на нем нет, а сам он покрыт белым шелковистым мехом. Полосатая кошка куда-то исчезла, и вместо нее у кровати появилась огромная няня.
- Брысь! - заорала она. - Ах ты, опять кота притащил!
- Няня! - закричал Питер. - Это я! Я не кот!
- Я тебе помяукаю! - возопила няня и замахнулась на него шваброй. Он забился в угол. Она схватила его за шкирку и понесла к дверям на вытя-нутой руке, хотя он беспомощно болтался и жалобно кричал.
Причитая и бранясь, она пробежа-ла вниз по лестнице, вышвырнула его на улицу и с силой захлопнула дверь.