за последнюю неделю я общалась с тремя мужчинами, и все они были, как на подбор:

вежливый оперный певец, пьющий полтора литра минусинского пива и курящий винстон. он жаловался на завтрашний гос.экзамен, элегантным движением руки откидывал волосы с лица, махал нотами из арии "снегурочка" и рассказывал про личностей-пассионариев.

матершинник-лилипут, заклинавший меня не злиться - "особенно на мужиков". мы стояли с ним на помойке, он говорил про гастроли, про свои дерзкие знакомства с женщинами, про козлов-министров, уместно сочетая "базара нет", "дура глухонемая", "сука ебучая" и "солнышко" (последнее - обращаясь ко мне, свят-свят).

вежливый матершинник-алкоголик, прошедший первую чеченскую. на одном глазе у него были опалены ресницы, очень высокий и худой, он рассказывал, как недавно в его доме отрезали кому-то голову, еще рассказывал, что мечтает построить больницу, и объяснял, что околачивающийся у первого подъезда бомж, без вариантов, ждет, чтобы его пригласили на те 150 грамм, что припрятаны у дяденьки в квартире. он пояснил, что "беломор пиздежа не любит", потом крикнул околачивающемуся субъекту: "ну что, аркашенька, хуево? ничем помочь не могу!", а на "до свидания" отдал честь. а вы говорите.

по вечерам я кручу самокрутки с черносливовым табаком и слушаю барто. чувствую себя инфернальной женщиной. грустной инфернальной женщиной.