Я взял белый шар, совершенный, самодостаточный, - и проделал в нем две дырки. Он уже не был абсолютно замкнут сам на себя, в нем появились пустоты - глаза - которые вдруг увидели мир. Я сделал еще две дырочки, а потом еще две - и шар научился слышать и обонять окружающее. Мир отдавался в нем сильным гулом и, не в силах выдержать это давление, шар треснул - так у него появился рот и он мог выражать это давление вовне, звуками, его собственными, доселе неизвестными миру. Со временем мировая пыль осела на шаре и превратилась в кожанные ремни, выросла в тело, скрыв его за покровами своей пульсирующей телесности.

Но до сих пор, занимаясь любовью, на вершине экстаза, можно сорвать зубами кожу партнера и за оторванной тканью увидеть этот обнаженный манекен, столь возбуждающий и столь безумный в своем белоснежном равнодушии.