Достоевский, "Братья Карамазовы"

- Вот у меня одна книга, я читала про какой-то где-то суд, и что жид четырехлетнему мальчику сначала все пальчики обрезал на обеих ручках, а потом распял на стене, прибил гвоздями и распял, а потом на суде сказал, что мальчик умер скоро, через четыре часа. Эка скоро! Говорит: стонал, все стонал, а тот стоял и на него любовался. Это хорошо!
- Хорошо?
- Хорошо. Я иногда думаю, что это я сама его распяла. Он висит и стонет, а я сяду против него и буду ананасовый компот есть. Я очень люблю ананасовый компот. Вы любите?

Камю, "Калигула"

Калигула: Этот мир, такой, как он есть, выносить нельзя. Поэтому мне нужна луна, или счастье, или бессмертие, что-нибудь пускай безумное, но только не из этого мира.

Калигула: Это очень простая и очень ясная истина, немного нелепая, но ее трудно открывать для себя и тяжело выносить.
Геликон: Что же это за истина, Гай?
Калигула: Люди умирают и они несчастны.

Калигула: Я просто понял, что есть только один способ сравняться с богами: достаточно быть столь же жестокими.

Киркегор

То, в чем соединяется всякая человеческая жизнь - это страсть.

Объективный путь, как полагают, дает возможность избежать ту опасность, которая встречает нас на субъективном пути, эта опасность в ее кульминационном пункте есть безумие.

Поэт покупает власть слова, способного высказать все тяжкие тайны других людей, за счет той маленькой тайны, которую он не может высказать сам; а ведь поэт - это не апостол, он изгоняет дьявола только силой самого этого дьявола.

Фуко

Нет ни одной культуры в мире, где было бы все позволено. Давно и хорошо известно, что человек начинается не со свободы, но с предела, с линии непреодолимого. Именно из-за этого безумие явилось не как уловка скрытого значения, но как восхитительное хранилище смысла.

Юнг

Жизнь всегда казалась мне похожей на растение, которое питается от своего собственного корневища. В действительности же она невидима, спрятана в корневище. Та часть, что появляется над землей, живет только одно лето и потом увядает. Ее можно назвать мимолетным видением. Когда думаешь о концах и началах, не можешь отделаться от ощущения всеобщей ничтожности. Тем не менее меня никогда не покидало чувство, что нечто живет и продолжается под поверхностью вечного потока. То, что мы видим, лишь крона, и после того как она исчезнет, корневище останется.