дру написал) он на виолончели играет :)


Вступление.

Все мы в детстве ни раз страдали оттого, что, изучая окружающий мир, мы не осознано причиняли себе боль. Боль и физическую, и моральную. Но от этого никуда не деется. Да и жить от этого, я думаю интереснее. Ведь, например, не родился этот рассказ, если бы мы не «обжигались» в детстве, познавая всё вокруг и совершая порой болезненные открытия.

Виолончелист.

Тишина. Солнечный свет, преломляясь от стекол окна, заливает небольшую комнату. В простой комнате по середине сидит человек и сжимает ногами инструмент. В одной руке он держит смычок, а другая спокойно лежит на колени. Кажется, что он застыл навечно и ничто не отвлечет его задумчивый взгляд. Но проходит миг и его глаза пробегают по нотам, рука со смычком ложится на колодку, а другая прижимает струны к грифу.
Еще мгновение и всё его тело приходит в движение. Смычок выписывает невероятный танец, задевая то слегка, то грубо струны, пальцы сменяются молниеносными движениями, заставляя вибрировать звуки, а всё тело начинает покачиваться из стороны в сторону в такт музыке. Музыке, оттеснившую тишину, которая, казалось, будет царить тут вечно…
Кто-то находился не далеко и слышал эту музыку. Ему она казалась красивой и без изъянов. Но он был не искушенным слушателем, да к тому же имел дела, которые отвлекали его от игры мастера. А виолончелист знал, что это не так: не все звуки были насыщены вибрацией, которая дарила музыке неповторимый оттенок. Виолончель, конечно, благородный инструмент и способный выдавать красивейшие звуки, зато и требующий кропотливой работы над вытачиванием мастерства. Мастер был не слаб духом и оттачивал свое мастерство, раз за разом повторяя сложнейшие места сочинений. И всё же он не мог понять, что ему не позволяет исполнить композицию, сверкающую всеми красками звуков.
И вдруг он понял. Всё дело в пальце. В среднем пальце, левой руки. Его мысли перенеслись в прошлое. Тогда он еще был совсем ребенком. И, как любому здоровому ребенку, ему хотелось познать всё вокруг. Он обжигался, дотрагиваясь до кипящего чайника, кусал ножки стула, а глаза его не застывали на месте ни на секунду. Позже, он стал опытней, и всё ограничилось несколькими ожогами и многочисленными ушибами. А так же, как и многие его ровесники, просовывал пальцы в дверные щели. И один раз ему отбили палец особо сильно. Средний палец, левой руки. Настолько сильно, что пришлось наращивать кожу. И, по иронии судьбы, только сейчас он понял – в этом и есть источник его проблем.
Кожица на кончике пальца, всё равно была в меньшем количестве, чем у того же правого собрата. А это не позволяло ему должным образом прижимать им струну, а соответственно и играть им на нужном уровне.
Теперь он осознал, почему он однажды срезал ноготь случайно больше, чем нужно: ведь ножницы не могли упереться в кожу, тем самым не позволяя легко резать ноготь дальше обычного. И не смотря на это, ноготь все равно выпирал слишком сильно. Виолончелиста же не могла остановить боль, которую он испытает ради искусства. Он взял ножницы и, преодолевая нестерпимую боль, начал резать ноготь по чувствительному участку…
После этого, всё еще чувствуя боль, он снова сел за виолончель. Больше ничто ему не могло помешать обрести гармонию звуков, образующих волшебную мелодию. И только капля крови, стекающая по грифу и падающая в дырку деки, напоминала о случившимся.