Панацея продолжала умирать, надеясь на реинкарнацию,
Сломались все стереотипы и рушились субстанции,
Заливали фигуры восковые, которые, застывая сразу гнили,
Эпидемиологические службы просто не нашли лекарства,
И превратилось все в помойку, что называлось царством,
Это не просто двадцать первый век под знаком моветона,
Это лишь большая пропасть, которая к самоубийству склонна,
Саморазрушению себя и окружения цветного,
Превращая все в ничто черно-белое и монотонное,
Чтобы взгляды из-под призмы и вовсе не видели эффекта,
Мира... Постапокалиптического мира, которого и вовсе нету...