ПРЕСЬОСА И ВЕТЕР

        Пергаментною луною
        Пресьоса звенит беспечно,
        среди хрусталей и лавров
        бродя по тропинке млечной.
        И, бубен ее заслыша,
        бежит тишина в обрывы,
        где море в недрах колышет
        полуночь, полную рыбы.
        На скалах солдаты дремлют
        в беззвездном ночном молчанье
        на страже у белых башен,
        в которых спят англичане.
        А волны, цыгане моря,
        играя в зеленом мраке,
        склоняют к узорным гротам
        сосновые ветви влаги...

        Пергаментною луною
        Пресьоса звенит беспечно.
        И обортнем полночным
        к ней ветер спешит навстречу.
        Встает святым Христофором
        нагой великан небесный -
        маня колдовской волынкой,
        зовет голосами бездны.
        - О, дай мне скорей, цыганка,
        откинуть подол твой белый!
        Раскрой в моих древних пальцах
        лазурную розу тела!

        Пресьоса роняет бубен
        и в страхе летит, как птица.
        За нею косматый ветер
        с мечом раскаленным мчится.

        Застыло дыханье моря,
        забились бледные ветви,
        запели флейты ущелий,
        и гонг снегов им ответил.

        Пресьоса, беги, Пресьоса!
        Все ближе зеленый ветер!
        Пресьоса, беги, Пресьоса!
        Он ловит тебя за плечи!
        Сатир из звезд и туманов
        в огнях сверкающей речи...

        Пресьоса, полная страха,
        бежит по крутым откосам
        к высокой, как сосны, башне,
        где дремлет английский консул.
        Дозорные бьют тревогу,
        и вот уже вдоль ограды,
        к виску заломив береты,
        навстречу бегут солдаты.
        Несет молока ей консул,
        дает ей воды в бокале,
        подносит ей рюмку водки -
        Пресьоса не пьет ни капли.
        Она и словечка молвить
        не может от слез и дрожи.

        А ветер верхом на кровле,
        хрипя, черепицу гложет.