...во всяком случае, она пообещала выслушать меня, понять. Не знаю, какова будет её реакция. Но… Пусть лучше уж знает она, чем кто-либо другой.

- Что ты сказала? – переспросила мачеха. 

 Я расскажу Вам всё.

- Тогда я готова, - Симона улыбнулась и села обратно рядом со мной.

Я глубоко вздохнула. Пора.

- Понимаете, - голос сел, - то есть… мам… - это слово так и вырывалось из меня постоянно. Матери как таковой у меня никогда не было, а Симона просто внушала доброту, искренность. Поэтому, я уже после месяца проживания её вместе с нами хотела называть её мамой. Но не рисковала. Вдруг не поймёт? Услышав моё последнее слово, Симона расплылась в умилённой улыбке. Но, увидев, что от этого я только засмущалась, она приобняла меня за плечи и сказала:

- Оль, я… так ждала этого момента, когда… когда ты назовёшь меня м-м… м… матерью, - она поджала губы и отвернулась. Неужели слёзы? – ты мне уже давно как дочка.

Я улыбнулась и закивала головой.

- Извини, я тебя перебила. Продолжай.

Ну зачем?!

- М-м-м… Отсутствие парня у меня обусловлено его присутствием, - я поняла, что сказала, только когда Симона засмеялась:

- Ха, это как понять вообще?

- Понимаешь… Он даже не мне не парень. Это что-то большее, я думаю.

- У-у-у… Так это же замечательно! У вас ведь всё хорошо?

- Да, конечно. Но есть один момент, который вам… ой… то есть тебе не понравится.

- Да ладно? Что за глупости? Говори уже! И какая разница понравится мне или нет? Я же ругаться не стану.

О-о-о… Я на это ОЧЕНЬ буду надеяться.

И тут я замолчала. Я просто не могла сказать этого.

- Хорошо. Если хочешь, я зайду позже.

- Нет! Я скажу сама… Сейчас…

- Ага.

- Знаешь, вы с папой можете делать что угодно, поступить со мной и с ним как угодно, но я думаю, что от этого ничего не изменится. Просто я знаю, что люблю, и это не блажь какая-то, а самое настоящее чувство, которым я очень дорожу и буду стараться как можно дольше сохранить его. Нет человека, который бы так хорошо понимал меня, у которого бы взгляды на жизнь были настолько похожи с моими. Вот сейчас я знаю, что ему плохо, поэтому и мне плохо. Но когда ему хорошо, тогда и мне хорошо и спокойно. Долгое время мы никому не рассказывали о том, что есть между нами, потому что боимся быть непонятыми. Но лично я скрывать этого больше не могу. Слишком много времени прошло. Я точно не знаю, что скажет он, если узнает, что я всё выдала, но я так больше не могу… Мам… Это трудно для меня. Просто пообещай, что хотя бы постараешься понять меня.

- Конечно. Я всё пойму. Ты вот только скажи, кто он?

Именно это будет сложно мне сказать. Хотя… Что тут страшного? Нет… Здесь есть много вещей, которых стоило бы побояться. Ладно. Будь, что будет. Дороги назад нет. Только вот что Билл скажет? Он же наверняка будет… Мягко говоря… Не согласен или против. Мы ведь даже с ним такого рода ситуаций не обсуждали. Боюсь… Боюсь, что нас разлучат… Что тогда будет с нами? А, может, Симона всё поймёт… Упс… А папа? Что он скажет? Он в последнее время вообще злой какой-то. Зачем я только ввязалась в этот проклятый разговор?! Всё. Выхода нет. Прощай, жизнь.

- Ну… В общем… Это Билл.

ЭПИЛОГ

ЧЕРЕЗ ДОБРЫХ 5 ЛЕТ xDDD

- Оля!

- Ну что?!

- Он не хочет!

- Что?

- Ну он не хочет!

- Сейчас захочет. Подожди, я иду.

- Быстрей! – завопил Билл, почувствовав, как по его лицу медленно стекает детское яблочное пюре, -  Нет! Опять! Ар-р-р! Блин, ну где ты?!

- Тут я, - Оля зашла на кухню и невольно засмеялась от вида взбесившегося Билла от того, что его полугодовалый сын плюётся своим завтраком.

- Вот ты смеёшься, - вытирая лицо салфеткой сказал он, - сама тогда его корми!

- Да, пожалуйста, - пожала плечами девушка.

Взяв в руку баночку с ненавистным *уже всеми* продуктом, она зачерпнула густую массу и направила к лицу маленького мальчика. Тот, завидев то, что все смертные называют «детским питанием», состроил недовольную гримасу и хныкнул.

- Хорошо, сделаем так, - она открыла шкафчик и достала оттуда другую баночку. Билл внимательно следил за всеми её действиями, чтобы в «экстренной» ситуации знать, что делать. Ребёнок неоднозначно отреагировал на банановое пюре, энергично постучав по своему белому пластиковому столику.

- О! – воскликнула Оля, - видишь?! – обратилась она к Биллу.

Новоиспечённый папаша что-то фыркнул в ответ и, подойдя ближе, положил Оле руки на плечи.

С удовольствием слопав почти всю баночку, Макс уставился на своих родителей. Он смотрел то на отца, то на мать.

- Слышь, - послышался тихий голос Билла, - он так смотрит… как будто насквозь нас видит.

- Да перестань, - она вытащила его из высокого стульчика и посадила на руки, - он же такой хорошенький.

- Ага… Не в маму точно, - по кухне разлился звонкий, чуть хриповатый смех.

Девушка тяжело вздохнула и обратилась к ребёнку:

- Ну… что я тебе могу сказать, сынок? Дурак твой папа.

Смех тут же прекратился.

- Ты что-то сказала, любимая?

- Нет, дорогой.

ВоД и сказочГе канЭдз, а хто читалЪ – удуроГ маладЭдз

*наконец-таки прорвался мой алпанский xDDD*