Влюбиться в вампира…

Это страшно?
Это романтично…
Это прекрасно и мучительно…


Глава вторая
ОТКРЫТАЯ КНИГА

На следующий день все было гораздо лучше, проще… и одновременно сложнее. День был лучше, потому что не шел дождь, хотя небо затянули густые облака. Он оказался проще, потому что я знала, чего ждать. Майк сидел со мной на английском и проводил меня на следующий урок под гневным взглядом Эрика. Мне было очень лестно! На меня обращали куда меньше внимания, чем вчера, а на ленч я пришла с большой компанией, в которой были Майк, Эрик, Джулия и еще несколько студентов, которых я знала по именам. Отношения потихоньку налаживались.
Второй день оказался сложнее, потому что я чувствовала себя разбитой — заснуть под жуткие завывания ветра мне удалось с трудом. Хуже, потому что на тригонометрии мистер Варнер задал мне вопрос, и я ответила неверно. Пришлось играть в волейбол, после моей подачи мяч угодил в голову девушке из другой команды. День был ужасным, потому что Билл Каулитц не пришел в школу.
Все утро я с тревогой ждала ленча и полных ледяной ненависти взглядов. Иногда мне даже хотелось подойти к этому красавцу и спросить, в чем дело. Ночью, лежа без сна, я придумала целую речь. Однако обманывать себя ни к чему, у меня не хватит смелости заговорить с Каулитцем первой!
Мы с Джулией вошли в столовую. Оглядев зал, я увидела странных родственников, однако Билла среди них не было.
Тут нас нагнал Майк и повел к столику, за которым сидели его друзья. Джулии льстило мужское внимание. Я старательно прислушивалась к общему разговору, а сама с замиранием сердца ждала появления Билла. Может, я все придумала, и он обычный самовлюбленный павлин? Однако Каулитц так и не пришел, и я нервничала все сильнее.
С тяжелым сердцем я пошла на биологию. Меня провожал Майк, расписывающий достоинства ретриверов. Затаив дыхание, я открыла дверь — Каулитца в классе не оказалось и я пошла к своему месту. Майк не отставал ни на шаг и делился планами на летние каникулы, пока не прозвенел звонок. Грустно улыбнувшись, парень направился к своей парте, за которой сидел вместе с темнокожей девушкой. Печально, с Майком придется что то делать. В маленьком городке нужно вести себя очень осторожно, а я чрезмерным тактом не отличалась, да и друзей у меня почти не было.
Сидеть за партой в одиночестве очень даже удобно. По крайней мере, я старалась себя в этом убедить. Однако избавиться от навязчивой мысли, что Каулитц пропустил школу из за меня, оказалось непросто. Наивно предполагать, что я произвела на незнакомого парня такое сильное впечатление. Бред какой то!
Наконец прозвенел последний звонок; едва оправившись от того, что случилось на физкультуре, я бросилась в раздевалку и переоделась в джинсы и темно синий свитер. К счастью, мне удалось ускользнуть от Майка и лекции о ретриверах. Я припустила на стоянку, чтобы уехать раньше моих новых знакомых. Не желая ни с кем общаться, укрылась в кабине и стала рыться в сумке, проверяя, все ли на месте.
Вчера вечером выяснилось, что из еды Питер способен приготовить только яичницу. Я вызвалась ежедневно готовить завтрак и ужин, и отец с радостью передал мне ключи от кладовки. В доме почти не было продуктов. Я составила список, взяла деньги из жестяной банки с надписью «На еду» и после школы решила заехать в супермаркет.
Я повернула ключ зажигания, и мотор тут же огласил стоянку душераздирающим грохотом. Не обращая внимания на затыкающих уши студентов, я стала дожидаться своей очереди выехать за школьные ворота. Делая вид, что ужасный звук издает другая машина, я заметила Хейлов и одного из близнецов Каулитц, которые усаживались в новенький «вольво». Ну, конечно же! Завороженная дивной красотой лиц, я не обращала внимания на одежду и только сейчас отметила, что вещи на них очень простые, но явно дорогие, скорее всего из авторских коллекций. С такой внешностью и грацией они и в лохмотьях привлекали бы всеобщее внимание. Деньги и красота — это уже слишком! Хотя такое встречается сплошь и рядом. Но Каулитцам, Хейлам и Штернам это скорее всего лишь навредило бы.
Нет, проблема здесь не только в Зибере и его нравах. Похоже, Каулитцам нравится находиться в изоляции. Трудно представить, что местные жители не пытались до них достучаться.
Как и все остальные, Каулитцы покосились на мой пикап. Я смотрела прямо перед собой и, когда выехала за пределы школы, вздохнула с облегчением.
Супермаркет находился неподалеку, всего через несколько улиц к югу от школы. Для Зибера он был довольно большим, и здесь я почувствовала себя в своей тарелке. Есть на что посмотреть, и не слышно набившего оскомину дождя. В Мюнхене именно я покупала продукты, поэтому и тут быстро нашла то, что нужно.
Приехав к Питеру, я разложила продукты по своему усмотрению. Надеюсь, папа не будет возражать. Обернув крупные картофелины фольгой, я поставила их в духовку и замариновала отбивные.
Кажется, все. Я поднялась на второй этаж, переоделась в сухие брюки и толстовку и собрала влажные волосы в хвост. Пожалуй, проверю электронную почту, прежде чем приступать к урокам.
В моем ящике было три новых сообщения.
«Рокси, — писала мама, — пожалуйста, ответь как можно скорее! Как долетела? Надеюсь, дождь тебе еще не надоел. Я очень скучаю! Вещи для Праги почти собрала, но не могу найти розовую кофточку. Куда она запропастилась? Фил передает привет. Целую, мама».
Вздохнув, я открыла второе письмо, мать послала его через восемь часов после первого.
«Рокси! Почему ты мне не отвечаешь? Мама».
Последнее было отправлено сегодня утром.
«Роксана! Если до половины шестого не получу ответа, позвоню Питеру».
Я посмотрела на часы. Половина пятого. Зная мою мать, лучше поспешить.
«Мама, успокойся, сейчас напишу обо всем подробно. Прошу, не делай глупостей! Рокси».
Отправив первое письмо, я тут же принялась за второе.
«Мама! У меня все отлично. Дождь льет как из ведра. Школа ничего, только программа немного отстает от Мюнхена, и мне придется кое что повторить. У меня уже есть друзья, мы вместе ходим на ленч.
Розовая кофточка в химчистке, ее нужно было забрать в пятницу.
Представляешь, Питер купил мне пикап! Довольно старый, но вполне надежный, а для меня это главное.
Я тоже соскучилась. Как появятся новости, напишу. Не волнуйся, со мной все в порядке! Целую, Рокси».
По литературе мы проходили «Грозовой перевал», я решила его перечитать и так увлеклась, что едва услышала, как пришел Питер. Я опрометью бросилась на кухню, достала картофель и положила мясо на противень.
— Рокси? — позвал отец, услышав мои шаги на лестнице.
Интересно, а кого еще он ожидал увидеть?
— Привет, папа! С возвращением!
— Спасибо. — Он разулся и отстегнул кобуру, наблюдая, как я ношусь по кухне. Насколько я знала, на работе ему ни разу не приходилось применять оружие, но пистолет он постоянно держал наготове. В детстве, когда я приезжала в гости, отец всегда вынимал патроны, а пистолет прятал. Очевидно, теперь он считает меня достаточно взрослой, чтобы случайно прострелить себе голову, и достаточно разумной, чтобы не сделать это нарочно.
— Что на ужин? — осторожно спросил Питер. Мама любила экспериментировать, хотя ее шедевры далеко не всегда оказывались съедобными. Похоже, он не забыл их даже за семнадцать лет!
— Печеный картофель и отбивные, — ответила я, и отец вздохнул с облегчением.
Наверное, ему было неловко стоять без дела, он прошел в гостиную и включил телевизор. Пока отбивные подрумянивались, я приготовила салат и накрыла на стол. Все, можно звать Питера!
— Пахнет очень вкусно, — с одобрением сказал он.
— Спасибо!
Несколько минут мы ели молча. Тишина не тяготила ни Питера, ни меня. Думаю, мы с ним уживемся.
— Как тебе школа? Успела завести друзей? — спросил отец, расправившись с салатом.
— Ну, на тригонометрии и испанском я сижу с девушкой по имени Джулия, мы вместе ходим на ленч. А еще мне понравился Майк, такой высокий и светловолосый. С ним не заскучаешь! Да и остальные студенты тоже ничего, за одним единственным исключением.
— Высокий и светловолосый — это, наверное, Майк Ньютон. Славный парень, и семья хорошая. Его отцу принадлежит магазин спорттоваров в предместьях Зибера. Дела у него идут неплохо.
— А Каулитцев ты знаешь? — нерешительно спросила я.
— Доктора Каулитца и его семью? Конечно. Доктор — замечательный человек.
— Боюсь, его дети… э э… не так популярны. В школе их не любят.
К моему удивлению, Питер разозлился.
— Чего и следовало ожидать! — пробормотал он. — Доктор Каулитц — великолепный хирург и мог бы работать в любой клинике мира, зарабатывая в сто раз больше, чем у нас. Нам очень повезло, что он живет здесь, что его жена захотела поселиться в нашем городе. Для Зибера он настоящая находка, а его дети прекрасно воспитаны. Когда Каулитцы приехали, я боялся, что у них будут проблемы — столько подростков, причем доктор не скрывал, что все они усыновленные. Однако Каулитцы оказались порядочнее, чем многие молодые люди, чьи семьи живут здесь из поколения в поколение. Естественно, они держатся вместе — они ведь семья, Но в городе Каулитцы недавно, а надо же обывателям кого то обсуждать!
Признаюсь, такой длинной тирады я от Питера не ожидала. Кажется, его волнует все, что говорят в городе.
— Каулитцы довольно милые, — пошла я на попятную, — просто держатся особняком, вот и все. Странно, они ведь такие симпатичные!
— Ты еще доктора не видела! — рассмеялся отец. — Хорошо, что он женат. Хотя половина медсестер и так сходит по нему с ума…
Остаток ужина прошел в тишине, а потом Питер помог мне убрать со стола и снова сел перед телевизором, а мне пришлось мыть посуду. Вручную! Посудомоечных машин отец не признавал.
Я нехотя поднялась в свою комнату, где меня ждала домашняя работа по математике. Кажется, папа тоже не любит точные науки.
Ночь оказалась на удивление тихой, и я быстро уснула.
Остаток недели прошел спокойно. Я привыкла к школе, а к пятнице знала в лицо почти всех студентов. Девушки из волейбольной команды научились меня страховать и делали мне пас только в присутствии физрука.

Билл Каулитц на занятия не приходил.
Каждый день я видела, как его родственники появляются в столовой без него. Только тогда я могла расслабиться и участвовать в общей беседе. В основном, обсуждали поездку к озеру в Лоитше, которую Майк с друзьями собирались совершить через две недели. Меня тоже позвали, и я согласилась, скорее из вежливости, чем из желания куда то ехать.
В пятницу я шла на биологию, ничего не опасаясь. Похоже, Билл окончательно забросил школу. Думать о нем не хотелось — я до сих пор не могла избавиться от мысли, что как то связана с его странным отсутствием.
Первые выходные в Зибере не были богаты событиями. Питер дежурил, я убиралась, делала домашнюю работу и написала маме ободряющее письмо. В субботу съездила в местную библиотеку; она оказалась такой бедной, что я решила не записываться. За книгами буду ездить в Магдебург или Халле. Прикинув, сколько уйдет на бензин, я ужаснулась.
Все выходные шел дождь, но несильный, так что я отлично выспалась.
В понедельник утром на стоянке я встретила много знакомых. Все приветливо улыбались и желали удачной недели. Утро выдалось особенно холодным, зато без дождя. На немецком я как обычно сидела с Майком, писали тест по «Грозовому перевалу».
Можно сказать, что пока я привыкала гораздо быстрее, чем надеялась, и чувствовала себя вполне комфортно.
Когда мы вышли из класса, в воздухе летали белые хлопья. В школьном дворе царило радостное возбуждение. Чему они радуются? Я чувствовала, как от холода краснеют уши и нос.
— Bay! — закричал Майк. — Снег идет!
Я растерянно смотрела на танцующие в воздухе хлопья, из которых медленно росли сугробы.
— Да уж, снег… — Куда пропало хорошее настроение?
— Ты не любишь снег?
— Нет. Снег всегда означает холод. К тому же мне казалось, что сначала падают снежинки, такие красивые шестилучные, похожие на звезды.
— Ты что, никогда раньше не видела снегопад? — недоверчиво спросил Майк.
— Почему же, видела, — ответила я.
Ньютон засмеялся и покачал головой. В тот самый момент большой снежок ударил его по затылку. Мы оба стали лихорадочно оглядываться по сторонам, пытаясь определить, кто его швырнул. Я подозревала Эрика, который быстрым шагом шел прочь, к спортзалу, хотя по расписанию у него тригонометрия. Очевидно, Майк думал то же самое, потому что, нагнувшись, зачерпнул снега.
— Увидимся за ленчем, хорошо? — спросила я, переминаясь с ноги на ногу. — Игра в снежки не для меня.
Парень кивнул, не сводя глаз с удаляющейся спины Эрика.
В то утро все только и говорили, что о снеге. Как же, первый снегопад в этом году… Я сидела, кисло поджав губы. Снег — это конечно здорово, а вот мокрые ноги — не очень.
После испанского мы с Джулией бегом бросились в столовую. Воздух бороздили снежки, и я держала перед собой большую папку, готовая отбиваться. Джулия не понимала, как можно ненавидеть снег, но кинуть снежок в меня не решалась.
У самого входа нас нагнал Майк. Гель в его волосах замерз, и он стал похож на ежа. Пока мы стояли за едой, они с Джулией шумно радовались снегу. Заскучав, я машинально взглянула в дальний конец зала и буквально приросла к месту. За столом сидели шестеро.
Джулия дернула меня за рукав.
— Рокси, чего ты копаешься?
Неожиданно на глаза навернулись слезы. «Я тут ни при чем, — повторяла я про себя, — меня это не касается».
— Что с ней? — спросил у Джулии Майк.
— Ничего особенного, — ответила я. — Пропал аппетит. Пожалуй, я выпью содовой и все.
— Как ты себя чувствуешь? — испуганно спросила Джулия.
— Просто голова кружится, — промямлила я, рассматривая носки ботинок.
Я подождала, пока Джулия и Майк выберут еду, и, не поднимая глаз, прошла за ними к столику. Глотнула содовой… по закону подлости немедленно заурчало в желудке. Майк дважды спросил, все ли со мной в порядке. Я отнекивалась невпопад, лихорадочно соображая, не пойти ли мне в медпункт, чтобы отпроситься с биологии.
Абсурд какой то, зачем мне бежать?
Я решила взглянуть на Каулитцев один единственный раз. Если Билл буравит меня взглядом, я пропущу биологию, как последняя трусиха.
Не поднимая головы, я украдкой посмотрела на шестерку из под опущенных ресниц. Никаких буравящих взглядов. Немного ободренная, я расправила плечи.
Каулитцы смеялись. Волосы Билла, Тома и Георга были мокры от тающего снега. Ксана и Розали визжали, отворачиваясь от холодных капель. Парни трясли волосами прямо на них!
Однако дело было не в смехе и игривом настроении; изменилось что то еще, а что именно, я понять не могла. Я внимательно посмотрела на Билла. Сегодня он был гораздо румянее, возможно, от игры в снежки. Темные круги под глазами исчезли почти полностью. Нет, суть перемен не только в цвете лица. Тогда в чем же дело?
— Рокси, на кого ты смотришь? — неожиданно перебила мои мысли Джулия.
В этот самый момент я встретилась глазами с младшим из Каулитцев и тут же опустила голову, прячась за темной завесой волос. Наши взгляды пересеклись лишь на секунду, но я была готова поклясться, что в этот раз в его глазах не было ни лютой ненависти, ни всепоглощающей злобы.
— На тебя смотрит Билл Каулитц, — прошептала Джулия.
— Надеюсь, он не злится? — не удержавшись, спросила я.
— Нет, — удивленно ответила Джулия. — С чего ему злиться?
— По моему, я ему не нравлюсь. — Меня замутило, и я закрыла лицо руками.
— Каулитцам никто не нравится. Вернее, они всех презирают. А Билл по прежнему на тебя смотрит!
— Перестань на него пялиться! — прошипела я.
Джулия хихикнула, но взгляд отвела, а я подняла глаза, в случае чего готовая к решительным действиям.
Тут нас перебил Майк, собиравшийся после уроков устроить массовую игру в снежки. Естественно, мы должны были биться на его стороне!
Джулия с радостью согласилась. Судя по тому, как она смотрит на парня, она поддержит любое его предложение. Я молчала, с тоской думая, что придется прятаться в библиотеке.
Остаток ленча я просидела, вперив глаза в пластиковый стол. Уговор дороже денег, даже если сделка заключена с собственной совестью. Взор Каулитца не был свирепым, значит, я иду на биологию. От перспективы сидеть рядом с ним мне стало плохо.
Идти по школьному двору с Майком не хотелось — чувствую, он любитель поиграть в снежки! Однако, подойдя к двери, я услышала, что мои спутники чуть не рыдают от отчаяния. Пошел дождь, превративший снег в островки серого льда. Тайно злорадствуя, я надела капюшон. Отлично, после физкультуры я смогу пойти прямо домой.
Всю дорогу к четвертому корпусу пришлось слушать сетования Ньютона.
Войдя в класс, я увидела, что за моей партой никто не сидит, и вздохнула с облегчением. Повесив мокрую куртку на крючок, я села на место, достав учебник и блокнот. Мистер Баннер кружил по классу, раздавая микроскопы и предметные стекла. До начала урока оставалось еще несколько минут, и студенты оживленно болтали. Огромным усилием воли я заставила себя не смотреть на дверь, лениво водя карандашом по обложке блокнота.
Вот скрипнул стул — за мою парту кто то подсел. Я сделала вид, что увлечена рисованием.
— Привет, — произнес низкий грудной голос.
Неужели со мной заговорил Каулитц?! Не в силах поверить в чудо, я подняла голову. Как и в прошлый раз, парень сидел на самом краешке парты, но его стул был повернут в мою сторону. С растрепанных черных волос капала вода, однако выглядел он так, будто минуту назад снялся в ролике, рекламирующем шампунь. На ослепительно красивом лице сияла улыбка. Впрочем, глаза оставались настороженными.
— Меня зовут Билл Каулитц, — невозмутимо продолжал парень. — На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное, Рокси Мейер?
У меня голова шла кругом. Может, мне все показалось? Ведь сейчас Билл безукоризненно вежлив. Очевидно, он ждал моего ответа, а я не могла придумать ничего подходящего.
— Откуда ты знаешь мое имя? — запинаясь, пролепетала я.
Смех Каулитца напоминал звон серебряного колокольчика.
— Ну, здесь оно известно каждому. Весь город с замиранием сердца ждал твоего приезда!
Я поморщилась. Билл, конечно, издевается, однако в его словах есть доля правды.
— Вообще то, я имела в виду, почему ты назвал меня Рокси? — продолжала допытываться я.
— Ты предпочитаешь «Роксану»? — удивился Каулитц.
— Нет, мне больше нравится «Рокси». Просто Питер, то есть мой отец, за глаза зовет меня Роксаной, и на первых порах все называют меня именно так, — объясняла я, чувствуя себя полной идиоткой.
— Ясно, — только и ответил Каулитц.
Крайне раздосадованная собственной глупостью, я отвернулась.
К счастью, в тот момент мистер Баннер начал урок. Я попыталась сосредоточиться, слушая задания на сегодняшнюю лабораторку. Лежащие в коробках предметные стекла с клетками корня репчатого лука были спутаны. Вместе с соседом по парте нам предстояло разложить их по порядку, в соответствии с фазами митоза, причем без помощи учебника. Через двадцать минут Баннер проверит, как мы справились.
— Можете приступать! — скомандовал он.
— Леди желает начать? — криво улыбнулся Билл.
Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
— Если хочешь, начну я, — проговорил он уже без тени улыбки, видимо, приняв меня за слабоумную.
— Нет, нет, все в порядке, — густо покраснев, сказала я.
Если честно, я блефовала. Я уже делала эту лабораторку и знала, что искать. Не должно возникнуть никаких проблем. Я вставила первый препарат и настроила микроскоп на сорокакратное увеличение.
— Профаза! — объявила я, мельком взглянув в окуляр.
— Можно посмотреть? — попросил Билл, увидев, что я вынимаю препарат. Пытаясь меня остановить, он легонько коснулся моей руки. Его пальцы были ледяными, будто всю перемену он держал их в сугробе. Но вовсе не поэтому я отдернула руку так поспешно. От ледяного прикосновения кожа вспыхнула, а по всему телу разнеслись электрические импульсы.
— Прости, — пробормотал Билл, поспешно убирая руку подальше от моей. Однако от мысли заглянуть в окуляр микроскопа он так и не отказался.
В полном недоумении я наблюдала, как парень изучает препарат.
— Профаза, — согласился Каулитц, аккуратно вписывая это слово в первую колонку таблицы. Затем вставил второй препарат и рассмотрел его. — Анафаза, — провозгласил он, тут же заполняя вторую колонку.
— Можно мне? — надменно поинтересовалась я. Ухмыльнувшись, он придвинул микроскоп ко мне. Заглянув в окуляр, я почувствовала досаду. Черт побери, он прав!
— Препарат номер три? — попросила я, протягивая руку.
Билл осторожно передал мне приборное стекло, стараясь не касаться моей ладони.
На этот раз я не смотрела в окуляр и секунды.
— Интерфаза!
Каулитц еще не успел попросить, а я уже двигала микроскоп к нему. Парень мельком взглянул на препарат и занес результат в таблицу. Я и сама могла сделать запись, но почерк у Билла оказался настолько изящным, что мне не хотелось портить страницу своими каракулями.
Мы закончили раньше всех. Я видела, как Майк с соседкой в немом отчаянии смотрят на коробку с препаратами. Еще одна пара тайком листала учебник.
Всеми силами я старалась не глазеть на Каулитца. Тщетно. Он сам смотрел на меня, причем с тем же необъяснимым разочарованием. Тут я и поняла, что изменилось в лице парня по сравнению с прошлой неделей.
— У тебя линзы?
— Линзы? Нет! — Мой вопрос явно застал его врасплох.
— В прошлый раз мне показалось, что у тебя глаза другого цвета.
Билл только плечами пожал.
И все же цвет изменился! Я отлично запомнила бездонную черноту его глаз, выливших на меня столько ненависти. Я еще подумала, что такой оттенок совершенно не сочетается с бледной кожей и черными волосами. Сегодня же радужка была цвета охры с теплыми золотыми крапинками. Разве такое возможно, если, конечно, он не врет про линзы? Или Зибер с бесконечными дождями сводит меня с ума?
Опустив взгляд, я увидела, что Каулитц снова сжал кулаки.
К нашей парте подошел мистер Баннер, очевидно, обеспокоенный тем, что мы не работаем. Увидев заполненную таблицу, он удивился и стал проверять ответы.
— Билл, кажется, ты не подумал, что Роксане тоже неплохо бы поработать с микроскопом? — саркастически спросил учитель.
— Она любит, чтобы ее называли «Рокси», — рассеянно поправил Каулитца. — Я определил только две фазы из пяти.
Мистер Баннер скептически посмотрел на меня.
— Ты уже делала эту лабораторку? — догадался он.
— Да, но не на луковом корне, — робко улыбнулась я. Каулитц кивнул, будто ожидал, такого ответа.
— На сиговой бластуле?
— Да.
— Ну, — задумчиво протянул мистер Баннер, — очень удачно, что вы сели вместе. — Пробормотав что то еще, он ушел к своему столу.
— Ты ведь не любишь снег, верно? — спросил Билл. Мне показалось, что он с трудом заставляет себя со мной общаться. Неужели в столовой он подслушал наш разговор с Джулией, а теперь прикидывается дурачком?
— Не очень, — честно ответила я.
— И холод тебе не нравится, — это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
— И сырость тоже, — добавила я.
— Наверное, Зибер не самое лучшее место для тебя, — задумчиво проговорил Билл.
— Очень может быть.
Мои слова удивили Каулитца.
— Зачем ты тогда приехала? — не спросил, а скорее потребовал ответа он.
— Ну, это сложно…
— Попробую понять, — настаивал Билл.
Я долго молчала, но потом не выдержала и посмотрела на него. Роковая ошибка — попав в плен теплых золотых глаз, я начала рассказывать, как на исповеди.
— Мама снова вышла замуж…
— Ну вот, а ты говоришь, что сложно, — мягко и сочувственно проговорил Билл. — Когда это случилось?
— В сентябре, — грустно сказала я.
— И ты не поладила с новым отчимом? — предположил Каулитц.
— Да нет, Фил очень славный. Пожалуй, для мамы слишком молодой, но славный.
— Почему же ты не осталась с ними?
Я понятия не имела, чем вызвана его настойчивость. Парень смотрел на меня так, будто его действительно интересовала моя довольно заурядная история.
— Фил много путешествует, он профессиональный футболист, — невесело улыбнулась я.
— Твой отчим — знаменитый футболист?
— Да нет, вряд ли ты о нем слышал.
— И твоя мать послала тебя сюда, чтобы самой путешествовать с молодым мужем?
— Я сама себя послала, — с вызовом проговорила я. Каулитц нахмурился.
— Не понимаю, — признался он. Казалось, этот факт немало его раздражал.
Я вздохнула. Зачем, спрашивается, я все это ему рассказываю?
— После свадьбы мама осталась со мной, но она так скучала по Филу… Вот я и решила перебраться к Питеру.
— А теперь ты несчастна, — сделал вывод Каулитц.
— И что с того?
— Это несправедливо, — пожал плечами Билл, буравя меня волшебным золотым взглядом.
Я невесело рассмеялась.
— Жизнь вообще несправедлива, разве ты не знаешь?
— Вроде бы слышал что то подобное, — сухо проговорил Каулитц.
— Вот и вся история, — подвела итог я, недоумевая, почему он не отводит взгляда.
Теплые глаза с золотыми крапинками смотрели оценивающе.
— Ты здорово держишься, — похвалил он, — но, готов поспорить, что страдаешь больше, чем хочешь показать.
В ответ я скорчила гримасу и, с трудом поборов желание высунуть язык, как пятилетняя девчонка, отвернулась.
— Разве я не прав?
Я сделала вид, что не слышала вопроса.
— Уверен, что все именно так, — самодовольно продолжал Каулитц.
— Ну а тебе то что? — раздраженно спросила я, наблюдая, как мистер Баннер кругами ходит по классу.
— Хороший вопрос, — пробормотал Билл тихо, будто обращаясь к самому себе.
Я вздохнула, хмуро разглядывая доску.
— Не хочешь со мной разговаривать? — удивленно спросил он.
Словно в трансе я заглянула в его глаза… и снова сказала правду:
— Нет, дело не в тебе. Скорее, я злюсь на себя. Мама всегда говорила, что меня можно читать как открытую книгу. Выходит, она права.
— Наоборот, я тебя читаю с огромным трудом. — Почему то мне показалось, что Каулитц говорит искренне.
— По моему, ты весьма проницателен, — заметила я.
— Обычно так и есть, — Билл улыбнулся, обнажив ровные, ослепительно белые зубы.
Тут мистер Баннер попросил внимания, и я с облегчением вздохнула. Невероятно, я рассказала историю своей отчаянно скучной жизни странному красавцу, который неизвестно как ко мне относится! Билл вроде бы расспрашивал меня с интересом, но сейчас я заметила, что он снова отодвинулся, а тонкие пальцы судорожно вцепились в край стола.
Я старалась внимательно слушать мистера Баннера; тот с помощью проекционного аппарата показывал фазы митоза, которые мы только что видели в микроскопе. Однако мои мысли витали — далеко от деления клеток.
Едва прозвенел звонок, Билл, как и в прошлый понедельник, сорвался с места и изящным галопом унесся из класса. Как и в прошлый понедельник, я завороженно смотрела ему вслед.
Ко мне тут же подскочил Майк и стал собирать мои учебники. Да он сам как ретривер, виляющий хвостом!
— Ну и лабораторка! Эти препараты ничем не отличаются! Везет, тебя посадили с Каулитцем.
— Я сама справилась, — возразила я, немало уязвленная словами Майка, и тут же пожалела о своем выпаде. — В Мюнхене мы уже делали эту лабораторку.
— Похоже, Каулитц сегодня в отличном настроении, — отметил Майк, когда мы надевали куртки.
— Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник? — с деланным равнодушием спросила я.
На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играла в одной команде с Майком, который вел себя, как настоящий рыцарь, и играл за двоих. Естественно, подавать мне приходилось самой, и едва я брала мяч, моя команда бросалась врассыпную.
Когда я вышла во двор, моросил холодный дождь. Я побежала к пикапу, не обращая внимания на душераздирающий рев мотора, тут же включила печку и распустила волосы, чтобы по дороге домой они подсохли.
Приготовившись выезжать, я внимательно огляделась по сторонам и заметила темную фигуру Билла Каулитца, склонившуюся над «вольво». Парень пристально смотрел на меня, и я тут же отвернулась, но отвлеклась и чуть не задела ржавую «короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя нажала на тормоза, иначе мой пикап превратил бы ее в металлолом. Глубоко вздохнув, я аккуратно выехала со своего места и, проезжая мимо «вольво», боковым зрением увидела, что Каулитц улыбается.