Книжка о жизни в США. Автор похоже пытается найти положительные стороны американской жизни.
Почитать или скачать можно вот там: http://lib.rus.ec/a/17524
Выдержки из книги выбраны мною можно будет прочитать под катом,сама книга написана легко, читается без труда. Правда,чесно признаться,некоторые факты из американской жизни-меня поразили,часть-щокировала:
Однако американский юмор довольно сильно отличается от русского и вообще от европейского. Это можно заметить даже по тем программам, которые покупают у американцев российские телеканалы. В подавляющем большинстве шутки ведущих не вызывают у наших зрителей улыбок. Шутки кажутся нам примитивными и грубыми. С большим удивлением, например, увидела я шоу «Чудаки», которое и в Америке-то уже сошло с телеэкранов. Человека сбрасывают в канализационный сток, его рвет прямо в камеру, это показывают крупным планом... Нет, все-таки при всем кризисе юмористического жанра на отечественном ТВ и тенденции к оглуплению зрителя до такого идиотизма мы еще не дошли.
«Нет, у американцев не так. Мы считаем, что радость — это норма, а горе — патология. Его стыдятся. С ним борются. Стараются быстрее преодолеть и забыть. Неприятности — это как болезнь. Причем болезнь, которой нужно стыдиться».
Группа ребят из Университета Джорджии побывала в Москве и Петербурге. Вернувшись, они восторженно делились своими впечатлениями. Оказывается, в России полно еды, а в американских газетах пишут, что там все еще продуктовый дефицит. В этих же газетах печатают фотографии бедных людей, нищих старух, но на улицах этих городов они видели в основном хорошо одетую публику. Их поразило число посетителей в музеях и зрителей в театрах.
«Понятие "друг" для большинства американцев — это всего лишь тот, кто не враг...
«Дружба в Америке совсем не такое глубокое чувство, как в других странах. Особенно это относится к мужской дружбе, ибо считается, что в преданной и нескрываемой дружбе есть что-то дамское».
Сегодня к этому надо добавить, что любая пара мужчин, гуляющих по парку, или вечером сидящих за столиком кафе вдвоем, или тем более живущих в одном доме вместе, воспринимается, как пара, имеющая сексуальную связь.
«В Америке беседу поддерживать не умеют. Где бы ни происходил разговор, он будет вертеться вокруг одних и тех же тем — информация о спорте и вечеринках, предложения заключить пари практически без всякого повода, профессиональное обсуждение служебных дел, женская болтовня о тряпках и покупках, обсуждение скандальных газетных сенсаций».
Хорошо помню телерепортаж о пожаре: мать, у которой погибла маленькая дочь, плакала, по лицу ее текли обильные слезы, но губы при этом улыбались. И она все время извинялась — sorry, sorry — очевидно, именно за эти слезы.
Что русские считают неприличными некоторые привычки американцев. Ему кажется смешным, что в России на людях не принято стоять, держа руки в карманах, сидеть с широко расставленными ногами, скрещивать руки на затылке, обнимать спинку стула или сидеть развалившись в кресле — все это американцы привыкли делать у себя дома. Так же, как привыкли ради удобства класть ноги на стол. Это осуждение американских привычек он склонен объяснять недавним деревенским прошлым российских горожан, которые, как всякие неофиты, стремятся показать миру, что они усвоили правила хорошего поведения.
Во-первых, так называемые хорошие манеры пришли в российский быт от дворян, а не от крестьян. А те, скорее всего, позаимствовали их у французов. Во-вторых, все эти американские вольности, вроде укладывания ног прямо под нос собеседнику, сидящему за столом напротив, осуждают прежде всего европейцы.
Я, например, ужасно огорчилась, заметив, как на моей лекции студенты жуют сандвичи и посасывают кофе из бумажных стаканчиков. Я решила, что им просто неинтересна моя лекция. Меня успокоила одна студентка, сказав: «Ну что вы, мы так же едим и пьем в кино, даже во время самого увлекательного фильма».
Упомяну еще одну привычку американцев, которая показалась мне довольно неожиданной. Я имею в виду использование пола как вполне полезной поверхности, вроде, скажем, стола или лужайки. Помню, в Нью-Йорке я впервые увидела эту картинку в одном небольшом колледже: студенты лежали прямо на полу, бросив рядом сумки, куртки, — ели, читали, обнимались. В Москве я рассказала об этом своим студентам в МГУ, и они не поверили: «Вы, наверное, были в каком-нибудь захудалом колледже». На следующий год я была приглашена в Стэнфорд, в один из самых престижных университетов Америки. Как вы думаете, что я увидела, едва переступив порог длинного коридора? Прямо у моих ног лежал студент на животе, листал газету и прихлебывал чай.
«Греть, раскладывать по тарелкам, потом мыть посуду — такая скука! — сказала мне моя новая приятельница. — Я предпочитаю кафе».
Почему отсчет трудностей она начала с мытья тарелок? А где же кастрюли или сковородки, в которых эта уже готовая, но еще холодная еда греется? А их нет. Потому что в тех же магазинных коробочках еда ставится в микроволновую печку, а потом — в той же упаковке — на стол.
Стиральной машиной в Америке пользуются широко и, я бы сказала, универсально. Вряд ли какой хозяйке в России придет в голову бросить туда тонкие колготки, или кроссовки, или тапочки.
Правда, я не могу сказать, что исчезают решительно все пятна и отчищается вся грязь. Часто видела я чистые джинсы или куртки со следами жира или сока. И — ничего. Никто не делает из этого проблемы. Ну, конечно, если пятно уж очень заметно — отнесут вещь в химчистку.
«Как разительно отличается новое поколение девочек, с радостью обменивающих своих прежних Барби на новых, усовершенствованных, от их матерей и бабушек, которые не расставались со своей любимой куклой, покуда та не разваливалась от старости». От чего же такие перемены в привычках совсем еще маленьких девочек? От чистого подражания взрослым: «Девочка с младенчества видит, что у нее в доме вещи подолгу не задерживаются. Ее дом подобен большой перерабатывающей машине, через которую проходят разнообразные предметы, появляясь и исчезая со все большей скоростью. С момента рождения ей прививается культура выбрасывания».
Супы американцы едят редко, да и супом эти блюда можно назвать лишь условно. Скорее — пюре. Овощное, куриное, грибное. Меня всегда забавляет, как мои гости едят борщ, которым я их угощаю. Любая русская хозяйка знает, что в борщ кладется много трав, специй, чеснока, приправ, чтобы придать ему хороший вкус. Американцы же тщательно отлавливали овощи, а жижу оставляли — очевидно, принимали ее за необязательный для употребления соус.
Нам навстречу шла хорошо одетая, красиво причесанная леди. Ее белокурые волосы лежали волнами на черном лисьем воротнике, украшавшем длинное шерстяное пальто. А на ногах были... разношенные кроссовки. «Сейчас придет к себе в офис и наденет лодочки на каблуках. На нас же, случайных прохожих, ей наплевать. Если бы такое чучело появилось на улицах Парижа... — ехидно начала Мишель. — Впрочем, что я говорю! Ни одна француженка не могла бы себе этого позволить». Здесь же это не исключение, а правило. В кроссовках можно увидеть даму и в меховом манто, и в элегантном костюме.
Скажем, спортивный стиль — короткие шорты, обтягивающая майка — хорош для худощавой подтянутой фигуры и стройных ног. Но когда тесные шорты обтягивают пышные бедра, а маечка — большую отвисшую грудь (бюстгальтеры молодые американки обычно не носят), это зрелище не из приятных.
Если, например, можно сказать: Машенька, Манечка, Машутка, Машуня, то Мэри она так и будет Мэри. Ну, есть у некоторых имен так называемые nick-names, короткие варианты: Чарльз — Чарли, Уильям — Билл, Кэтрин — Кэт, Ричард — почему-то Дик. Можно еще иногда прибавить суффикс "и", например, Билли, Кэти.
Но в США это уж очень широко распространенная практика: секс — отдельно, любовь — отдельно. О первом можно и нужно говорить прямо, откровенно, без обиняков. Любовь же — ее еще иногда называют «романтическая любовь» — это нечто овеянное тайной и возвышенное.
Студент рассказывает, как пригласил свою однокурсницу в ресторан. Когда принесли счет, она вытащила кошелек, чтобы заплатить за себя. Он, естественно, запротестовал, но она обиделась: «Разве мы не равны?»
У этого же бедолаги была и другая промашка. Еще одна американская подружка пригласила его на день рождения. Будучи на свою беду хорошо воспитанным, он вручил два букета — имениннице и ее маме. Но при этом — страшно сказать! — он поцеловал маме руку. Та отскочила как ошпаренная с возгласом: «Что вы делаете?» Маме было лет сорок с небольшим, но шестидесятилетняя бабушка оценила политес по достоинству: «Дорогая, это же знак уважения. В моей молодости тоже так было принято».
Однако его подружке жест не понравился, она нравоучительно заметила: «Не знак уважения, а знак унижения».
Как я уже говорила, у американских студентов есть привычка располагаться для отдыха прямо на полу. Кто-то читает, кто-то пьет кофе из картонного стаканчика, а кто-то и спит. Именно такую спящую на боку девушку обнаружил профессор прямо перед дверью аудитории, где через две минуты начиналась его лекция. Профессор позвал ее, но она не услышала. Тогда он нагнулся и похлопал ее по спине. Во всяком случае, именно так он рассказывал об этом Андре. Та считает, что он мог похлопать ее и по задику, плотно обтянутому джинсами. Девушка проснулась, извинилась, встала и ушла. Больше он ее не видел. А жаль. Иначе, возможно, профессор бы узнал, что сразу после лекции студентка написала заявление в деканат, что такого-то числа, в таком-то часу она подверглась секшл харазмент, то есть сексуальному домогательству со стороны преподавателя.
Он позволил себе неполиткорректное поведение, дал ей понять, что она всего лишь женщина, чем унизил ее человеческое достоинство.
В 1994 году американскую общественность потрясла душераздирающая история. Некая Лорена Боббит, хорошенькая женщина-мексиканка, вышла замуж за белого американца. Вскоре выяснилось, что, несмотря на южное происхождение, Лорена несколько фригидна. А возможно, сексуальные потребности ее мужа оказались выше нормы. Во всяком случае, интимные отношения с мужем стали для нее слишком обременительными. Что в таких случаях делает современная женщина? Подает в суд. Разводится. Уезжает домой. Но Лорена решила проблему кардинально — просто лишила мужа органа, который доставлял ей столько неприятностей. Отрезала кухонным ножом.
Несколько недель Америка жила этим событием, разделившись на два лагеря. Одни ждали если не тюремного заключения, то хотя бы высылки подсудимой на родину. Другие требовали полного оправдания. О позиции феминисток, полагаю, говорить не надо. Их давление оказалось столь мощным, что решением суда Лорена Боббит была полностью оправдана.
Джулия, секретарша из Нью-Йорка, оставляет на день трехлетнего сына у соседки. С собой она дает ему сандвич. Однако бэбиситтер уверяет ее, что мальчик сандвичи не ест. Мать удивлена: он же так любил эту еду. Но соседка ехидно замечает: откуда, мол, ей знать, что любит сын, если она совсем не видит своего ребенка.
У четы русских специалистов, приехавших в командировку в университет Чикаго, заболел маленький Алеша. Температура скакнула за все мыслимые пределы. Перепуганный папа кинулся к телефону вызывать доктора. Его спросили, есть ли страховка. Да, страховка числилась в папином контракте. Факт этот очень долго проверяли по телефону. После паузы, измотавшей папу, который считал каждую минуту, отдалявшую приезд доктора, он наконец услышал: «Хорошо, привозите ребенка». — «Вы не поняли, — терпеливо объяснил папа. — У него очень высокая температура. Мы ждем врача домой». На той стороне провода воцарилась тишина. «Простите, где вы ждете врача?» — наконец переспросили его. Разговор этот слепого с глухим продолжался еще какое-то время, пока папа наконец не понял, что врачи на дом в Америке не приезжают (если это только не очень дорогой частный доктор). В поликлинике, похоже, тоже поняли, что на проводе иностранец, и объяснили следующее. С высокой температурой, конечно, везти ребенка необязательно. Надо дать ему тиленол (популярное противовоспалительное), а когда жар спадет, тогда пусть и привозят к доктору на прием.
Кстати, американские педиатры вообще предпочитают лечить своих маленьких пациентов холодом. Я помню, как удивилась, когда впервые услышала такой диалог. «Мама, у меня болит горло», — пожаловался сынишка моей хозяйки. Она ласково ответила: «Милый, открой холодильник, достань банку с кокой и выпей ее маленькими глоточками до дна».
Однако ни на себе, ни на своих детях я этот метод применить не отважилась. Как не рискнула воспользоваться и другим рецептом американских врачей: завертывать больного ребенка с высокой температурой во влажные и очень холодные простыни.
Американцы обычно сдержанные и, как считается, не очень эмоциональные люди. Они кричали, нет — вопили, орали, поддерживая детей, они отбивали ладони, аплодируя победителям. Они плакали настоящими слезами, рыдали. Одну мамашу, болевшую, по-видимому, за проигравшую команду, выводили санитары: с ней была настоящая истерика.
С раннего возраста родители приучают школьника самостоятельно зарабатывать деньги. В книге Барбары де Анджелис «Секреты о мужчинах», переведенной на русский, я прочла: «Вы, конечно, знаете этот тип мальчика: он охотно косит лужайку у своего дома, чтобы заработать законный рубль» — я улыбнулась. Переводчику не пришло в голову, что для российского читателя этот пассаж звучит очень странно. Как это, делать какую-то работу по дому — своему и своих родителей дому! — за деньги? Дикость. Но для американца не дикость, а норма.
Вы знаете, наш Толик в Петербурге не вылезал из двоек, троек, а здесь сплошные "а" и "b", — с умилением говорила мне одна мама, недавно приехавшая с сыном в Чикаго. Я слышала это много раз: бывшие двоечники, переместившись из России в США, чудесным образом становились здесь отличниками. Объяснение этому феномену лежит на поверхности. Уровень требований в американской школе ниже, чем в российской. Да и сами программы значительно сокращены. Как пишет Йел Ричмонд, «американские школьники отстают от российских на два-три года в математике и естественно-научных знаниях; они также хуже знают литературу и историю».
Я была потрясена, когда узнала, что от тринадцати до пятнадцати процентов выпускников чикагских школ не умеют читать и писать, только расписываются и немного считают.
Но все равно даже и там — как пожаловались мне знакомые родители, вполне состоятельные американцы — учителя занимаются в основном с хорошими учениками, на слабых же обращают мало внимания.
Однако воду потребляют не только внутрь. Американцы также любят часто мыться. Голову моют ежедневно, душ принимают один-два раза в день.