Начало.

 

 

Он стоял напротив дома, старого, как его память, и мертвого, как его душа. Он думал. Он думал не о доме, и даже не о дереве, тихо плачущем на плече своего кирпичного друга. Он думал о небе над изогнутыми и ржавыми антеннами, он думал о звездах, белых точках на черном фоне. Он думал о том, что этих точек очень мало, их стало ничтожно мало. Они плачут, они умирают, и мать луна начала отворачиваться от него, отворачиваться от его мыслей, она тоже плачет.

 

 

- Привет, куда это ты смотришь? – неожиданно раздалось у самого уха, но он не отдернулся, он даже не заметил этого. Он был далеко отсюда, - Я тоже люблю смотреть на небо, оно красивое.

 

 

Обернулся. Девушка, улыбчивая и красивая, другой бы врят ли отвел взгляд, другой бы спросил, как ее зовут, другой бы взял у нее номер телефона, но он не другой. Он опять отправил свой взгляд к блистающим крупицам на черном небе.

 

 

-Свет.

-Что еще за свет? Сейчас ночь.

-Свет, меня так зовут.

-Какое смешное имя у тебя! А я Вика, я здесь живу, вон в том доме.

-Поздно.

-Что поздно?

-Поздно жить, - внезапно он резко повернулся, и, уперев взглядом глубь ее глаз, шепнул, - звезды плачут.

-Ты глупый, звезды не плачут, они светят, - сказала она, уже не уверенная о том ли говорит.

-Они устали.

-Ты смешной и совсем глупый.

…

-А ты давно здесь стоишь?

-Давно. Но осталось немного.

-Свет, а где ты родился? Странное у тебя имя.

-Я не рождался, - бросил он в ответ и пошел прочь отсюда, от этого искалеченного временем дома и его старой подруги, Ивы, прочь от этой девушки, прочь от памяти. Он хотел быть один.

-Как? Ты куда?..

 

 

***

 

 

Утро. Солнечный луч пробегает по лицу с резкими скулами и застревает в седых волосах. И не понятно  от чего бедный затерялся в шевелюре, толи от того что шевелюра слишком пышная, толи от того что никак не сходилась седая шевелюра с возрастом молодого парня,  лежащего неподвижным слепком в кровати, казалось он не дышит. Ему снился сон.

 

 

***

 

 

Черная земля, исцарапанная огнем лавы. Высоко на холме, среди множества недвижимых тел стоят три фигуры.

 

 

-Отпусти ее!

-Ты был создан не для любви, ты был создан для служения. Как ты посмел перечить мне?

-Я сказал, отпусти ее!

 

 

Плач, плачет женщина и не потому что лезвие давит на шею смертью, и не потому что ее обнимает тот, кого она ненавидит больше всего в мире. Она плачет, потому что ей не хочется жить, но она не может умереть. Она должна жить для него, того кто с бешеной яростью кричал «отпусти ее!», того кто пришел за ней в место, где его ждал неравный бой и предательство, того кто потерял всех своих друзей, того кто держит в изрезанной руке окровавленный серебряный меч, указывая им на последнего оставшегося из Племя.

 

 

-Опусти свой меч, ты не глуп и знаешь, что я успею вогнать Призрака по гарду твоей возлюбленной в глотку, прежде чем ты двинешься. Ты проиграл.

-Нет, это ты проиграл, давно, когда создал меня, когда решил оставить мне сердце сделанное из камня, когда пустил на убой всех Высших ради своей эгоистической цели…

-А не ты ли сам привел всех своих друзей, зная, что никто не выживет. Ты шел против Племени и повел с собой других, не ты ли угробил всех, кого знал? С кем ходил по миру, исполняя нашу волю? Что замолчал? Это ты повел их на верную смерть и продолжаешь это делать, вот увидишь - еще чуть-чуть и твоя подруга перестанет быть. Брось меч!

 

 

Он бросил меч…

 

*** 

 

Глаза его открылись, и луч быстро сбежал на подушку, луч знал, когда его друг бывал не в настроении, и похоже сегодня именно такой день.