Вот бы взять, да и выплакать все свое горе, так, как плачут дети - чтобы даже потом, когда слезы закончились, все равно продолжались судорожные всхлипы и дышалось тяжело, через силу.

Самое странное, что и горя-то вроде бы нет никакого, а вот давит что-то на грудь, и никак не выйдет наружу. Краски блекнут с каждым днем, звуки глухие, утробные. Люди угрюмые.

Вот взять бы, и выплакать это все. Чтобы потом чувствовать всю чистоту этого обновленного, умытого слезами мира. Как в детстве, ну, вы помните...