И тут уже невыносимо хочется кричать: "Что мне делать с моей жизнью?" Что делать с этой чёртовой жизнью, если я не могу отдавать тепло? Не могу получать тепло, сохранять его? Самую капельку, милиграмм тепла, во мне не задерживается ничего. Во мне его нет, как его генерировать? Еще, наверное, месяц назад мне казалось, что можно любить всё вокруг, если не получается с конкретикой, начинать с малого - деревья там, лунные ночи, что можно любить собак или чужих розовощёких младенцев. Но где мне взять любовь? Сегодня я не могу дать ничего никому. Я простукиваю себя костяшками на звук, и слышу только металлический отголосок и кисловатый привкус, как будто внутри жестяная бочка. Большая, пустая бочка, в которой никогда не зародится ничего прекрасного, новой жизни, чувств, тепла. На её стенках оседают только сигаретная копоть и тёплое выдохшееся пиво, выпитое по вечерам в тёмном душном баре, лишь бы не идти домой. Не ясно, куда её рассосать, она не пролезает в горло и не выходит через поры, она торчит там, и ни повернуться, ни наклониться, ни уснуть от металлического скрежета. Мама показывает мне журналы с вязанными пинетками и смотрит такими глазами, что мои внутренности начинают ржаветь и покрываться солёной испариной, а я хуёвая дочь, плохая жена и непутёвый работник, вся кособокая и криворукая, даже машину не могу научиться водить, а попробуй не быть такой, когда внутри такая махина. Питер такой прекрасный, что хотелось плакать и никогда не уходить, вглядываться в лица и замёрзшее море. А здесь, дома, всё по прежнему, всё уныло и отчаянно, здесь понедельники и нерасчищенные улицы, и налипший на деревьях грязный, сбившийся в комья снег. Я, перевязавшись календарём, как динамитом, ждала, что новогодняя ночь принесёт что-то новое. Глупости, так никогда не бывает,я знаю и знала это всегда. Почему я ничего не чувствую? Почему я ничего не чувствую! И как мне прекратить быть за это бесконечно, постоянно виноватой, виноватой, виноватой...