Железнодорожная станция поражала своим размахом.
- Москва! - воскликнул Ырстоун, шутливо намекая на этот размах, несколько странный для пригородной станции. Мельком глянув на киноафиши, он сел в автобус, который тут же двинулся с места с явным умыслом протаранить проволочную ограду. Ограда оказалась воротами, ворота расступились и автобус лихо поскакал вдоль путей по заросшему кустарником склону. Довольно быстро Ырстоун обнаружил, что автобус везет его по тонкой-тонкой тропке над пропастью. А потом автобус и вовсе куда-то исчез. Осталась пропасть и узкий карниз на краю отвесной стены. Строго говоря, оставалось пройти еще метров двести, и тогда, возможно бы удалось вскарабкаться на плато... до плато было рукой подать, и оно было плоским и надежным, но до него оставалось еще метров двести, которые нужно было пройти по карнизу шириной ровно с полтора Ырстоунова ботинка. А пропасть была глубиной во много-много Ырстоунов, и к тому же сегодня она выглядела ужасно грязной.
Ырстоун был знаком с этой пропастью много лет. Она все время была где-то рядом, и в нее в любую минуту можно было упасть. Иногда Ырстоун удивлялся - почему этого все еще не произошло? Возможно, они просто были для чего-то нужны друг другу. Пропасть напоминала Ырстоуну, что все на свете ботва, а Ырстоун... наверное, он тоже был для чего-то нужен. Не зря же у него была своя личная Пропасть. Верная, преданная и совсем нешутейная Пропасть. С такими не шутят. Не зря же она столько лет таскалась за ним по пятам!