Возможно, было действительно не самой умной идеей втыкать нашему шефу
канцылярскую кнопку в сидение кресла. Мы ведь не дети какие, даже
Люська-секретарша. Но мы это сделали. Сисадмин Васин притащил из дома
кнопку, и это, бля, была кнопка с большой буквы — старая, ржавая, огромная.
В годы совка такими кнопками прихерачивали к кирпичным стенам стенгазеты
для стройбатовцев. Мы прокрались в шефский кабинет, пока его владелец бухал
с вип-клиентом в ресторане, и разместили сюрприз в зоне посадки левого
полужопия. Разошлись по рабочим местам и стали ждать новостей.

Шеф вернулся через час. А еще через минуту мы услышали скрип кресла и
сдавленное: .

Пока мы радостно смеялись, пострадавший вышел из кабинета. Его лицо было
перекошено ниибаццо мучением, но он не сказал ни слова. Однако все, даже
Люська-секретарша, почему-то сразу догадались: виновные уже назначены.

Первым попал менеджер по продажам Спиридон. Перед выходом из офиса он
обнаружил, что шнурки его меховых ботинок туго связаны друг с другом такими
морскими узлами, что развязать их нет никакой возможности. И тогда мы
вспомнили, что шеф — яхтсмен и ваще потомственный моряк нах. Выбирать
Спиридону было особо не из чего: либо переться домой в 30-ти градусный
мороз в сменных мокасинах, либо резать шнурки. Он порезал шнурки и вставил
свои кегли в ботинки.
Дома он так и не смог их снять, потому что мех изнутри оказался пропитан
каким-то особо мощным клеем.

Но на этом шеф не остановился. Больше того — он только вошел во вкус.

Следующая беда случилась с Люськой-секретаршей. Она пошла обедать, оставив
включенной свою аську. Когда она вернулась, всем ее бойфрендам и
подружкам-шалашовкам были разосланы сообщения грязного, оскорбительного
содержания со множеством извращенно-сексуальных инсинуаций. Меньше всех
повезло ее родной маме, которая поддерживала связь с Люськой из своего
офиса под ником . Именно ей озверевший шеф счел необходимым
отправить информацию: .

Люська долго ревела, уткнувшись мордахой в клаву и извозив ее штукатуркой
до полной неузнаваемости. Мы утешали несчастную, как могли (менеджер
Спиридон делал это в зимних меховых ботинках, которые не снимал уже второй
день; и мы все вспомнили, что после армии шеф учился на химика).

Вечером Mama Kisya накатила дочуре звездюлей нипадеццки. Объяснения, что
это , не подействовали. Мамаша Люськи сама была
секретуткой (это у них, типа, семейная династия) и знала, что если шефы
прикалываются, то совсем по-другому.

Утром следующего дня менеджер Спиридон сделал запись в своём лайфджорнэле:
.

В обед на проходной шеф столкнулся со здоровым амбалом, который, размахивая
хоккейной клюшкой, орал на вахтера, что пришел разобраться , и поэтому вахтер должен его пропустить, а то в рот чихпых.
Ненавязчиво вступив с амбалом в переговоры, шеф выяснил, что объектом его
неприязни является тот мудаг, который с Люськиной аськи отписался амбалу,
что он — уйх с ушами и жопа лысая. Вот только надо выяснить, что это
конкретно за мудаг. Осуждающе покачивая головой, шеф назвал имя виновного -
сисадмин Васин, дал его словесный портрет и примерные координаты, а вахтеру
сказал, чтобы пропустил товарища, типа он на переговоры.

Васин был застигнут врасплох: он как раз объяснял в курилке Спиридону, что
ничем не может ему помочь, если только пожабить его ботинки фотошопом.
Вопль: и удар клюшкой по котелку Васина совпали во времени.


Сисадмина Васина мы провожали в реанимацию всем офисом. На прощание добрый
пожилой доктор напомнил нам, что лоботомию в домашних условиях производить
не рекомендуется. Глядя вслед , мы все пытались вспомнить,
где наш шеф учился на такую суку.

В четверг неприятность приключилась с напарницей Спиридона менеджером
Юлькой: она как раз страдала от своих критических дней. Отправившись в
сортир в гигиенических целях, она не нашла… и нашла свои прокладки. В
Юлькиной сумочке их не было. Зато они валялись по всему полу сортира, и,
судя по виду, ими кто-то ожесточенно вытирал задницу.
Юлька металась по офису и укапывала всё красным. Она рвала себе волосы на
голове и рыдала. Спиридон ей сказал: а кому хорошо, я вот в зимних ботинках
душ принимаю. А мы с Люськой-секретаршей подумали, что это еще легкая
смерть, если с Васиным сравнивать.

Кстати, нам позвонили из больницы и сказали, что верхнюю часть черепа
сисадмину на место приставили, но клей никак не подсыхает. Зацикленный
Спиридон сказал, что, например, у него в ботинках клей нормально подсох.

В пятницу настроение у нас было совсем не пятничное. Мы заварили себе кофе
и думали о плохом. А вот инженер Иваныч налил себе просто водички из
чайника — сушняк его замучил. Вскоре мы заметили, что он как-то
подозрительно принюхивается и присматривается к своему стакану. Потом он
отошел к чайнику. Когда вернулся, сообщил, заикаясь, что это еще, конечно,
не наверняка… но в чайник, кажется, кто-то поссал.

Мы с Люськой-секретаршей долго отплевывались кофем. Менеджер Юлька свой
успела допить, пока до нее дошло, что наливала-то она из того же чайника.
Люська сказала — ей сразу вкус этого кофе не понравился.

Дискуссия на тему была недолгой:
это мог быть только один человек — шеф. И тут мы все вспомнили, что в
последнее время он чё-то херово выглядит. А Юлька сказала, если постоянно
творишь зло, от этого карма истощается шопиздец и здоровьё накрывается
жопой. А водила-экспедитор Чижевич прополоскал рот после кофе и сказал:
хуясе.

От дикого крика, донесшегося из соседней комнаты, мы все повскакивали и
бросились туда. Там мы увидели следующую картину: на полу корчится
Спиридон, держась за лодыжку, а на пол хлещет кровища похуже Юлькиных
месячных, причем рядом валяется ножовка.

Закончив орать, Спиридон дрожащим голосом объяснил, что хотел снять ботинки
хирургическим путем, распилив их ножовкой, но эта хреновина соскочила, и он
чуть не отхватил себе ногу, бля. Чижевич сказал, что Спиридон нехило отжог,
и это ваще ! А потом Чижевич уехал по своим экспедиторским делам.

Но вернулся он очень скоро — и часа не прошло. Волосы у него стояли дыбом,
а на лице был написан ужас. Кто-то попортил ему все тормоза в , и
он, выезжая на улицу, чуть не раздавил мамашу с дитём в коляске. Хотя дитё,
мамаша и коляска отделались испугом, получился скандал. Мамаша голосила на
Чижевича, что он — ниибацца дебил, сука и козлина позорная, и что если
ребёнок останется после этого заикой, она этого, блять, так не оставит.
Окончательно выйдя из себя, она швырнула ребёнком Чижевичу в рожу.
Спиридон, в одном зимнем ботинке, посоветовал Чижевичу в следующий раз
пробовать тормоза до выезда с парковки. И мы все вспомнили, что раньше шеф
подхалтуривал в автосервисе.

Все выходные я усиленно думал, аж четыре пачки мальборо выкурил в одну
харю. И вот что я понял: из всех моих коллег не пострадал только я. А это
значит, надо готовиться к худшему. Я написал завещание, в котором оставил
жене весь её гардероб, а ребенку, нах, пожелание хорошо учиться и слушаться
старших. Сходил в воскресенье в церковь, исповедовался, что изменял жене с
Люськой-секретаршей.

Выйдя в понедельник на работу, я застал там повальное веселье и всеобщий
холидэй. Люська с Юлькой отплясывали краковяк прям на столе. Спиридон пил
водку из горла. Чижевич догонялся антифризом, а инженер Иваныч только что
закончил отливать в карман шефского запасного пиджака. Оказалось, что шефа
госпитализировали с заражением крови и омертвением ягодицы. На радостях я
отобрал у Спиридона его водку и допил, шо там еще осталось. В связи с
возникшей необходимостью зажрать чипсами, я сел на своё место и открыл
верхний ящик тумбочки. Последнее, чё помню — стало вдруг как-то очень
тепло, светло и громко.

Расследование показало, что в ящик было подложено самопальное взрывное
устройство, и именно поэтому офис превратился в руины, а не потому, что
сотрудник фирмы Чижевич слишком мощно рыгнул после выпитого антифриза.

Мы с Люськой, задумчиво глядя на землю сквозь плывущие облачка, вспомнили,
что в армии шеф был диверсантом-подрывником. Всё, на этом заканчиваю -
кажется, сисадмин Васин появился.