Сегодня мы гуляли с моей ненаглядной. Я просто тупо приехал к ней в район, и просто погуляли, наслаждаясь погодой и друг другом. Хоть мы и довольно давно вместе, но все равно мы очень редко видимся, так что видеть ее – это заряд позитива на целую неделю вперед.
Ну, сегодня ее родители умотали куда-то (то ли Торжок, то ли Таганрог, я так и не запомнил), так что мы зашли к ней.
Ну, квартира как квартира. Сидели при свечах. Играла музыка. За окном темно, и в во всей квартире нет никого, кроме нас. В ее глазах отражались огоньки свечей, и казалось, что глаза светятся сами по себе…
Я взял ее за руку, она вздрогнула, затем отвела глаза. Как бы мне хотелось увезти ее с собой тогда…

Когда во входной двери повернулся ключ, мне показалось, что у меня сердце оборвалось; я почувствовал, как резко похолодела ее кожа, увидел, как она побледнела.

Я помню, как они скрутили ее. Помню, как сорвали то белое платье, что я подарил ей на день рожденья…. Я еще никогда не видел ее обнаженной настолько.

Комната ее сестер. Самая обычная на свете комната – здесь даже есть частичка Виктории – вот ее детские игрушки, ее гитара (ах, какие она пишет романсы!), ее вышивки…. А посередине – в пол ввинчен (или не знаю, я не помню таких подробностей) железный столб. Ее приковали наручниками к нему. Яркий свет люминесцентных ламп вводил в состояние ужаса. Я пытался ей помочь….

В руке каждого – связка ключей на веревке. Первой ударила мать. Я увидел, как кожа на ее спине разошлась на шесть полос. С каждым ударом я надеялся, что это последний. Ее руки, ее нежные руки, с силой вцепились в крюк, к которому были прикованы наручники. Этот серебряный лак… обычно она красила в черный…
Отец размахнулся слишком сильно, и удар пришелся ей где-то под грудью. Изо рта ее пошла кровь.
На полу были разводы. Удар за ударом.
На ее теле уже не было живого места почти. А они все били и били. Я увидел, как на ключах остались кусочки плоти, которая уже никогда не будет моей.
Только что до меня дошло, что она не пикнула даже, не заплакала. Все терпела…

Мне бы и в голову не пришло бить кого-то связкой от ключей. Я весь оцепенел… казалось, что я в каком-то кошмарном сне.

Разводы на полу. Я видел смерть. Но не такую. Если же это не смерть…

Она стала ползти. За другую сторону железного столба. Теперь я видел только ее руки.… С каждым ударом, ее пальцы сжимались в кулак. И тут она приподнялась.
Наверное, у меня тогда сердце остановилось.
Ее зеленые глаза. Это распахнутое мне навстречу умирающее сияние.

Отец отстегнул ее левую руку, и она завалилась на свою израненную спину.
Я отвел глаза вниз: из ладоней моих текла кровь.
Перед глазами стояли маленькие кусочки плоти на плечах.

На моей белой майке появились красные капельки. Ее кровь???

Я видел ее израненные грудь, живот, ноги…
Связка ключей просвистела в воздухе, и….
из ее горла вырвался стон.
Пол-лица залило кровью.
Даже лицо не пожалели…

Сложно было представить, что всего лишь час назад я держал ее за руку, а полтора часа назад я носил ее на руках…

Ее зеленый глаз смотрел на меня.

«- Знаешь, я даже не ненавижу их. Более того, я люблю их. Я вообще никого ненавижу. Я не понимаю, как можно ненавидеть людей…. Все же мы одного состава. Все мы – человечество. Словом, я люблю людей, как бы они не ненавидели меня»

Ну вот, вот я и увидел ее с красными волосами…

Вспомнилось, как я впервые признался ей в любви. Как мы встретились в первый раз.

С каждым ударом, с каждым ее стоном мир переворачивался для меня с ног на голову.

Я люблю людей, говорила ты. А нелюдей ль ты любишь?

Она смотрела на меня – и в глазах ее не было ни капли страдания. Куда больше страдания в ее взгляде я видел, когда она просила меня побыть с ней.

С каждым ударом о ее тело я вспоминал – ее слова, ее улыбку, ее солнце. С каждым ударом она отплачивала за грехи – за мои, за тех, кто ее любил и ненавидел, за тех, кто лепил ее жизнь, за тех, кто отнял у нас наше небо, за тех, кто разрушил ее сердце и мою надежду.

Затем они ушли. И я отер лицо ее платком, который она мне подарила когда-то. Там даже было вышито мое имя.

Ее глаз смотрел на меня. Так же пронзительно, как и раньше. Будто тысячу лет прошло…. У меня вся жизнь пролетела перед глазами. Неужели с ее смертью не станет и меня?
- Люби всех,- сказала она, и за предсмертным хрипом я узнал ее голос. Тот, которым она пела мне романсы, которым смеялась и которым шептала мне на ухо всякие глупости…- Люби всех, как любил меня, и воздастся тебе. Нельзя ненавидеть, и не потому, что грешно. У тех, кто ненавидит, ум с сердцем не в ладу.

И тут взгляд ее остекленел. И в нем больше не отражалась ни боль за все человечество, ни всепрощающая любовь, ни мое бледное отражение.

Она была богиней – но моей личной богиней. Она, и только она привела меня к тому, что есть я сейчас. Нести ль любовь ко всем, иль продолжать мне ненавидеть? Я не знаю. Я не думаю, что смогу так прощать, как это делала она. Я наверное даже и не буду стараться. Но теперь я знаю, что такое рай, я видел его своими глазами. И я видел страшный суд – я видел его только что. То же самое будет и с нами, за все наше зло. Она отстрадала…

И все же как удивительно, что даже самые незначительные вещи, как простая подпись на форуме, могут изменить всю жизнь…