Свечке.

Солнце зацепилось за линию горизонта, подтянулось, вытащило себя на небосвод и стало медленно взбираться по косогору в зенит, роняя во все стороны лучи света. Один из них упал в море, отскочил от поверхности воды, угодил в окно домика на пригорке. Там он прилип к потолку и стал медленно сползать вниз, пока не отразился от зеркала и не шмякнулся на морду псу, что спал в углу комнаты.
Пес зажмурился, чихнул, приоткрыл один глаз и осмотрел комнату. Ничего нового: все тот же массивный шкаф в углу возле окна, за спиной старый продавленный диван, укрытый пледом, мягкий плетеный коврик под брюхом… А на диване… Нет, показалось. Видимо Старший вчера ночью белье с сушки снял да туда сложил, вот и… Обидно.
Пес зевнул, встал, потянулся, вздохнул, снова чихнул, подошел к двери, отворил её лапой и вышел на лестницу. Снизу тянуло чем-то вкусным. Пес процокал когтями по дубовым ступеням и вошел на кухню, где уже во всю хозяйничал Старший – могучий невысокий рыжий мужик, одетый в красные бермуды и кухонный фартук. Обветренное волевое лицо Старшего было гладко выбрито, пышная шевелюра уложена в хвост и перетянута черной лентой. Пес подошел и приветственно ткнулся мордой в бедро мужчине.
- Добро утро, Лис. Вот, сними пробу, будь другом.
Старший взял с разделочной доски кусочек мяса и протянул псу. Тот осторожно снял лакомство с мозолистой ладони, несколько раз двинул челюстями и глотнул.
- Ну как? – спросил мужчина.
Пес пару раз чавкнул, немного подумал, чавкнул еще раз и тряхнул головой. Значит, вкусно.
-То-то, - улыбнулся Старший и вернулся к готовке.
Пес еще раз ткнулся носом мужчине в бедро, и вышел в приоткрытую кухонную дверь во двор.
Солнце поднялось уже достаточно высоко и теперь придавало всему вокруг рыжеватый оттенок. Псу нравилось. Он пробежался по двору, инспектируя территорию. Несколько раз остановился, чтобы изучить новые запахи. Возле грядок слабо пахло зайцем. Пес повел носом и громко взрыкнул. Совсем косой обнаглел. А нужного запаха нет. Обидно. Хотя и не могла она…
Сзади загромыхало. Пес глянул на кухонное окно, откуда доносилась неразборчивая ругань Старшего, собирающего с пола кастрюли.
Пес подбежал к забору, тюкнул лапой одну из штакетин. Та с легким скрипом отошла в сторону, освобождая проход. Пес просочился в дыру и уставился на горизонт. Вроде бы там…
Пес фыркнул и помчался на вершину холма, сверкая на солнце рыжей шерстью. Там он встал над обрывом, вывалил на сторону розовый язык и снова всмотрелся в горизонт … Нет. Просто облака причудливой формы. Обидно.
Пес тряхнул головой и направился к маяку, что стоял рядом – обновить метки.
Раньше, когда пес был моложе, и Старший еще ходил в дальние края, они вдвоем с малой забирались на самый верх маяка и часами сидели, созерцая морскую гладь. А потом спускались и слушали ворчание деда-смотрителя, мол, сидите там на ветру, мол, продует еще. Пес по молодости лет виновато вилял хвостом, а малая смеялась и говорила. Что морской душе ветра ни по чем…
Сейчас маяк заперт, но вечером Старший пойдет зажигать прожектор и возьмет пса с собой. Они поднимутся на смотровую площадку и будут сажать солнце. Пес любил это дело. Тем более что сверху открывался великолепный вид на залитое закатным солнцем побережье. Впереди – бескрайнее синее море, чуть позади – домик Старшего. Слева за сопками – калейдоскоп утопающих в зелени крыш городка, плавно переходящий в лес корабельных мачт в порту. Правее – сопки, укрытые густым ковром вековых елей. Позади – плантация ветряков электроснабжения, еще дальше – предгорье.
Пес обежал вокруг маяка, подправил границы своей территории и с чувством выполненного долга улегся на обрыве. Рядом в траве тихо копошилась полевка. Пес прянул ушами и подумал, погонять её или нет. В итоге решил, что хлопотно это. Пес был стар и по-своему мудр, от того немного ленив.
По-над берегом прошелся легкий утренний бриз. Псу он нравился: дует с моря, а значит, её клипер быстрее идет домой.
У подножия холма мелодично звякнула рында. Пес поднял голову и глянул на домик смотрителя маяка.
Каменные стены домика потемнели от времени и соленого морского ветра. В когда-то ярко-красной черепичной крыше местами не хватало плиток. Подслеповато блестели стекла в дубовых рамах. По южному фасаду зеленой кляксой растекся плющ. Общую картину почтенной старости разбавлял только черный прямоугольник фотоэлементов СЭС, распластавшийся по крыше да недавно замененный бытовой ветряк, притуленный рядом.
Долгое время смотрителем маяка был отец Старшего – седой добродушный старикан, просоленный всеми морскими ветрами. Четыре года назад он тихо помер во сне, и городу понадобился новый смотритель. На общем собрании морской люд практически единогласно выбрал Старшего. Очень его любили и уважали. Старший особо не упирался.
- Так и быть, ребятки, - сказал он. – Давно пора на берегу осесть, да и дочь в море рвется… А вы все тут такие негодяи, что никому не доверю ей курс сигналить… Короче, браты, радуйтесь. Отдам малой Лиса, а сам Свечу держать буду.
Так в домике на пригорке появился новый хозяин, а на клипере «Морской лис» - новый капитан…
В небе о чем-то своем крикнула чайка. Пес поднял голову. Посмотрел на белую птицу, выписывающую кульбиты над маяком, уселся и почесал за ухом.
На горизонте чисто… Только по фарватеру неспешно скользил в сторону порта рыбацкий ялик.
Впервые пес попал в порт случайно – увлекся погоней за обнаглевшим уличным котом.
Порт оглушил пса. Стучали каблуки, цокотали копыта, ржали лошади, гоготали моряки, скрипели телеги, кричали чайки, грохотали падающие бочки, стоял дикий ор и возносилась к небу ругань.
Какофония запахов напрочь отшибла чутье: тухлая рыба, свежая рыба, пряности, водоросли, пот, мокрая снасть, перегретая смола…
Суета сует. Все сновали туда-сюда, где-то не успевали, куда-то спешили, а под ногами у них судорожно метался рыжий щен едва месяц отроду.
Вскоре кутерьма занесла пса на палубу одного из кораблей, где он тут же спрятался за первую попавшуюся скатку канатов. Постепенно молодая любознательность пересилила страх, и отдышавшийся пес решил изучить местность. Сначала робко, потом все смелее он стал вышагивать по палубе, пока не обнаглел настолько, что пометил одну из мачт.
Тут-то его боцман и прихватил за шкирку. Хотел уже было отвесить пинка незадачливому гостю да спустить того на берег, но вмешался услышавший звонкий лай Старший.
- Что за шум, а драки нет? – спросил он.
Боцман, посмеиваясь в кучерявую бороду, пожаловался Старшему на пса. Мол, только мы все отдраили, как этот шкет нам палубу обгадил.
- Силен, рыжий, - улыбнулся Старший. – Ну-ка, Карлсон, давай его сюда.
Боцман протянул мужчине пса. Тот взял щенка за загривок и взглянул в его вытаращенные глаза. Пес звонко тявкнул и засучил лапами в попытке вырваться. Но не тут-то было.
- С характером, - оценил Старший. – А морда хитрая. Прямо не пес, а лис. Вот бывают морские волки, а ты будешь морской лис. Так, Лис?
Пес тявкнул и снова попытался вырваться. Старший с боцманом захохотали.
- Отнесу его малой. Она зверушек любит, пускай возится. Как мыслишь, Карлсон?
Боцман пожал плечами. Мол, ты капитан, тебе решать, а наше дело маленькое.
Так рыжий щен познакомился с малой…
Пес оторвал взор от ялика, встал и направился к небольшой ведущей вниз ложбинке возле маяка. Через некоторое время он вышел на пляж под обрывом, подобрался к воде и стал смотреть, как волны одна за другой с легким рокотом накатываются на берег. Само море было гладкое, только кое-где на отмелях можно было заметить барашки пены.
По такому морю идти хорошо, но скучно. Так малая рассказывала, когда возвращалась из плавания домой, и они с псом на пару по старинке пропадали на смотровой площадке маяка…
Пес уселся на песок и снова стал наблюдать за горизонтом. Тот был по-прежнему чист .
После появления в порту клипера с капитаном-девушкой морской братии надолго хватило тем для сплетен. В припортовых тавернах откровенно посмеивались над командой судна, у которой капитан мало того, что зелен, так еще и девчонка. Обычно острые на язык мореманы сдерживали себя только из уважения к Старшему. Однако, Боцмана неизменно свстречали фразой: «Здравствуй, Карлсон, как малышка поживает?»
Боцман сильно и очень больно обижался. Команда «Морского лиса», как могла, ему помогала. Им тоже было обидно за себя и свою рыжую. В итоге, владельцы таверн начали роптать и жаловаться на убытки. Малая попросила команду перестать обижаться. Они перестали.
Спустя некоторое время к «Морскому лису» привязалось прозвище «Клипер-на-котором-не ругаются-матом». На нем действительно прекратили выражаться. Все, даже боцман Карлсон, в свое время весьма уважавший крепкое словцо.
Морская братия перестала глумиться над командой смешного клипера и пригляделась к его капитану. Для того, чтобы заставить моремана отказаться от ругани, требовалось нечто больше, чем уважение к Старшему – бывшему капитану и отцу девушки.
Потом «Морской лис» с честью вышел из нескольких стычек с пиратами, сходил по нехоженым путям в дальние земли, выполнил пару нетривиальных заданий… Слава рыжей росла.
Странному клиперу и его капитану несказанно везло, и уже через год в порту было не сыскать более надежного, ухоженного и быстроходного судна. Не стало в порту и команды лучше, чем на «Морском лисе».
Спустя полтора года морская братия посовещалась и, наконец, приняла необычный клипер в свою семью. Рыжая умница и красавица, капитан «Морского лиса» стала негласным талисманом порта. Старший ходил, сияя аки солнце, даром, что рыжий. А пес привык жить в разлуке с хозяйкой. Он повзрослел и научился ждать…
Пес тряхнул головой, зевнул и встал. Пора было идти завтракать. Пес бросил последний взгляд на горизонт, но ярко-рыжие паруса «Морского лиса» там так и не появились. Обидно.
Пес направился наверх к маяку. Поднявшись, он недоуменно застыл. Глядя на груженую телегу у Старшего во дворе. Неужели?
Сердце забилось чаще. Пес склонил голову набок, нервно чавкнул, вильнул хвостом, перебрал лапами и рванул к домику смотрителя. На полпути он услышал до боли знакомый певучий голос и разразился радостным лаем. Из двора навстречу псу выскочила рыжая девушка, и тот не переставая лаять, повалил её на траву и под аккомпанемент девичьего смеха стал вылизывать ей лицо.
Рыжая. Пришла. Вернулась. Дождался.
Гав!

Януш М. Добже
21-30.01.10


Дзякую, Нюш. За твой смех и за твое тепло.