Настроение сейчас - Задумчивое

Она лежала на крыше многоэтажного дома и тихо плакала. Нет, она не была плаксой или вечной неудачницей, нисколько. Просто ей было ужасно плохо, и она ничего не могла с собой поделать.
Прошло уже четыре часа, небо из ярко-голубого стало темно-синим, кое-где появились блеклые звезды, а она все плакала, и слезы никак не хотели кончаться.
Она пришла сюда, движимая порывом, отчасти, не понимая, что делает. Не надеясь на чудо, она поднялась на 14 этаж. Ей повезло, люк, по стечению каких-то особых обстоятельств, был открыт. Она быстро залезла на крышу, рыдая, скинула сумку на разогретый послеполуденным солнцем бетон, и повалилась рядом. Слезы не переставали течь по ее щекам. Все то, что скапливалось у нее в душе весь год, внезапно вылилось наружу, как будто кто-то открыл кран с водой, и она брызнула под сумасшедшим напором.
Прошло еще три часа. Ночь была ясной, можно было увидеть каждую звездочку на небе. Она лежала, не плача и не мигая. Глаза не выражали никаких чувств, и казалось, что она умерла. Но она дышала, иногда тихо всхлипывая. Сложно было понять, что творилось в ее голове в те секунды. Под ее ногами расстилалась никогда не спящая Москва. Сияли огни большого города, был слышен шум дорог. Она привстала, оперевшись на локти, затем, сев, прислушалась к гулу мегаполиса.
Тихо вздохнув, она встала и подошла к краю крыши. Перелезть через ограждение не составило никакого труда. От смерти ее отделял только один шаг. В ее голове пронеслась вся ее ничтожно-маленькая жизнь.
Вот она едет на велосипеде, одна, хотя думает, что сзади ее держит отец, вот, первый класс, толпу одноклассников закрывает огромный букет лилий, вот первая и последняя любовь, Костя, который перешел в их класс из другой школы, которого все презирали и ненавидели, только она, впервые увидев его, поняла, что он - ее.
Вот седьмой класс, первый поцелуй, неумелый и неловкий, но такой нежный и милый, каким может быть только первый поцелуй.
Вот похороны отца, отчим Виктор, скандалы, ссоры.
Вот побег из дома, новая жизнь, люди, яркое солнце.
Смерть Кости от чьей-то нетрезвой руки, снова похороны, глупые усмешки на лицах одноклассников, тупая боль там, где раньше было сердце.
После этого жизнь перестала ее радовать, стала серой. На крики отчима и матери о том, чтобы она "прекратила свои глупые заморочки", она перестала обращать внимания.
Старые фотографии: отец, ее Костя.
"Смысла жить больше нет. Пора это понять",- сказала она, занося ногу над темной бездной.
Тут справа от нее появился отец. Сквозь него проглядывали соседние дома. Он подошел к ней и, тихо сказав: "Ты сдалась, ты опустила руки, перестав бороться. А ведь жить надо! Надо бороться за свое право на место в этом мире!" растаял. В воздухе стоял еле ощутимый запах миндаля.
"Догадываюсь, что сейчас произойдет", - подумала она и повернулась налево.
Там стоял Костя, полупрозрачный, но такой родной. Он поцеловал ее в щеку, оставив теплый влажный след на месте поцелуя. "Я люблю тебя, солнышко",- его голос был похож на ливень во время тихого летнего дня: "Живи, только живи! Я никогда не прощу себе того, что ты умерла из-за меня. Крепись! Береги жизнь. Это маленькое сокровище, которое стоит больше всех богатств мира", - он смолк и повернулся лицом к городу, вглядываясь в ночную Москву: "Береги жизнь, она тебе пригодится". Он растаял, подарив ей едва ощутимый аромат лилий, любимых ее цветов.
Уже светало. Она перелезла обратно через ограждение, подняла сумку с остывшего бетона, и стояла, вдыхая прохладный утренний воздух, пока на горизонте не показался маленький кусочек ярко-оранжевого солнца. Запели птицы, зашумели деревья.
Она отметила, что день будет безоблачным и теплым, впервые за год улыбнулась, глубоко вздохнула и спустилась вниз. Обратно в жизнь.
Которая, впрочем, перестала быть серой. А отливала всеми красками радуги.