В не раз уже заштопанном халате, из яркого цветного волокна,
В больничной переполненной палате, стоит старушка, плачет у окна.
Её уже никто не утешает, все знают о причине этих слёз.
Соседок по палате навещают, а ей, лишь раз, сынок халат привёз.
Про тапочки забыл, сказал смущённо:
— Я завтра привезу… Потерпишь, мать?
— Конечно, потерплю. Я ж на перинке и в шерстяных носках могу лежать.
Куда мне тут ходить? Простора мало. Покушать санитарки принесут.
Меня болезнь настолько измотала, что мне б лишь полежать, да отдохнуть...
Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку:
— Тут… Понимаешь… Дело есть к тебе… Всё это очень путано и тонко…
Но ты не думай плохо обо мне! Квартира у тебя стоит пустая, и мы с женой подумали о том,
что ты, то там, то тут… Одна… Больная… Поправишься — к себе тебя возьмём!
И внуки будут рады, ты же знаешь! Они души в тебе не чают, мать!
Всё! Решено! Ты к нам переезжаешь! Твою квартиру будем продавать!
Достал бумаги, молвил без сомненья:
-Я все продумал, мне доверься, мам…
Как только мы увидим улучшения, отсюда сразу жить поедешь к нам.
Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная…
А внуки - ради них и стоит жить! И подписала, не подозревая, как все на самом деле обстоит.
Проходят дни, проходят и недели…Сынка все нет. И вряд ли он придёт.
Старушку тешали и жалели…Но кто же и чего тут не поймет?
А с каждым днём старушка всё слабеет, и по ночам все чаще снится сон,
как кашку по утрам сыночку греет, но плачет и не хочет кушать он.
И первые шаги сынка-малышки, и слово, что сказал он в первый раз,
и первые царапины и шишки, и детский сад, и школа - первый класс…
Врачи молчат, стараясь что есть силы, хоть как-то ей страданья облегчить.
А родственники строго запретили, старушке про диагноз сообщить.
Она не знает, что больница эта - не городской простой стационар,
что шансов на поправку больше нету… Но, для нее незнанье - не кошмар.
Табличка «Хоспис» на стене у входа, ей ни о чём плохом не говорит.
На странные слова давно уж мода, и нужно ли кого за то винить?
Она не знает, что сынок исправно, звонит врачам, в неделю раза два:
— Вы ж говорили - умирает… Странно… Что до сих пор она ещё жива…
Она жива. Она всё ждет и верит, что сын придёт, обнимет, объяснит,
откроются сейчас палаты двери, она же всё поймёт и всё простит.
С последних сил встаёт она с кровати. Держась за стенку, подойдёт к окну.
Насколько ей ещё терпенья хватит, так верить безразличному сынку?
Она готова до конца стараться. И сил, что нет, она должна найти.
Вдруг он придёт? Она должна дождаться! Придёт… Ну как он может не придти?
Стоит и плачет… Ждёт от сына вести… На небо лишь посмотрит невзначай,
и теребит рукой нательный крестик - Мол, подожди, Господь, не забирай!