Мой марафон с чтением Пелевина стремительно подходит к концу:


"— Вам удалось выяснить, что это за тайное общество?
— Содомиты-с.
— Почему вы так полагаете?
— Да по опыту знаю, что за тайными обществами не стоит обыкновенно никакой другой тайны, кроме этой. Зачем им иначе тихариться?
— Может быть, это маскировка другой деятельности, еще более предосудительной.
Гороховый господин покачал головой.
— Вряд ли. Давать деньги в рост в наше время можно совершенно открыто — английский король за это даже в рыцари посвящает. А скоро, думаю, будет и за содомию. Только кому они теперь нужны, эти английские рыцари? Вот в газетах писали, в прошлом году в Манчестере..."

"— А как же быть с воспоминаниями о прошлых жизнях?
Джамбон пожал плечами. — Остатки чужих рождений содержатся в том питательном культурном бульоне, из которого возникает наша временная земная личность. Как стебли мертвой травы в перегное. Но если к вашей подошве прилипает нарзанная этикетка, это не значит, что в прошлой жизни Вы были нарзаном. "

"Вот за этим самым столом он читал, помнится, свою трагедию, называлась она ещё странно, дайте вспомнить… «Прилог Канкана», кажется. Про отшельника-исихаста, живущего в пустыне.
— Какая же может быть пьеса про пустынножителя? — спросил Достоевский. — Откуда в пустыне действующие лица?"