В колонках играет - Hel - Fjaerran Oster

Юрий Крижанич

Его можно оценивать по разному, но забыть – было бы ошибкой.

Ю. Крижанич (1617—1683) получил, богословское образование в Загребе, Болонье и Риме. Был священником-миссионером, выступал за унию католической и православной церквей и за единство славянских народов во главе с Россией во имя противостояния османскому наступлению на христианскую Европу. В 1647 и 1659 гг. побывал на Украине, а в 1659 г. приехал в Москву. Произведение написано в 1663—1666 гг. в Тобольске, куда автор был сослан царем Алексеем Михайловичем. Рукопись публикуемого в настоящем издании труда Юрия Крижанича хранится в Центральном государственном архиве древних актов в Москве и входие в состав знаменитого собрания Синодальной библиотеки.
Более двухсот лет сочинения Юрия Крижанича пролежали в забвении на полках московских архивов, пока их не обнаружил русский историк литературы и славянофил П.А. Бессонов. Он был первым, кто открыл читателям имя Крижанича и кто определил его как «ревнителя воссоединения церквей и всего славянства». Более века продолжались споры вокруг имени Крижанича, пока в 1983 г., в трехсотлетнюю годовщину его смерти, не прошел Международный симпозиум в Загребе, положивший начало переизданию его сочинений и единодушно оценивший его вклад в дело консолидации славянских народов.
Будучи пропагандистом идеи объединения славян, свой труд Ю. Крижанич создал на «всеславянском языке», представляющем собой смесь церковнославянского, русского и хорватского языков. Перевод «Политики» Ю.Крижанича на русский язык осуществлен для настоящего издания впервые. В предыдущем её издании, увидевшем свет свыше 100 лет назад благодаря П.А.Безсонову, были переведены лишь отдельные, как он писал в своем послесловии к «Политике», «иностранные, инославянские и полурусские выражения» («Русское государство в половине XVIIв, т.2,М.,1860,стр1). Согласно анализа голландского лингвиста Т.Экмана, занимавшегося выборочной статистикой словоупотребления в «Политике» доля слов, присущих всем славянским языкам, составляет в тексте около 59%, доля русских и и церковнославянских слов – около 10%, серско-хорватских – около 9%, польских – 2,5% и т.д. В «Политике» Крижанича цитируется много мест из Библии, сочинений католических богословов, античных авторов, хроник и др. Язык рукописи Крижанича весьма своеобразен, манера его изложения необычна.
Книга является важным источником по истории России XVII века. В ней затрагиваются также философские, этические, государственно-правовые, экономические проблемы.
Деятельность Юрия Крижанича (1618 — 1683 гг.) уже давно привлекала к себе внимание исследователей — историков, философов, экономистов, литературоведов, лингвистов и других, дававших самые противоречивые оценки его сочинениям. Одни исследователи готовы были видеть в произведениях Крижанича настоящую программу реформ, которая впоследствии осуществлялась при Петре I, рассматривая Крижанича как своего рода предшественника Петра.
Другие авторы рассматривали горькие рассуждения Крижанича о различного рода непорядках и злоупотреблениях в России его времени как памфлет, направленный против России и русского народа. Некоторые из них доходили даже до прямого утверждения, что Крижанич был ненавистником славянских народов и Русского государства, хотя в действительности вся деятельность Крижанича была проникнута идеей общности славянских народов и горячей любовью к славянству.
На самом же деле как восторженные похвалы в адрес Юрия Крижанича, будто бы начертавшего будущие реформы начала XVIII в., так и обвинения его во враждебности к России и другим славянским народам одинаково необоснованны.
Взгляды Крижанича не имеют ничего общего с великодержавными идеями панславизма XIX в. Его труды и его теории надо рассматривать в рамках его времени. Предлагавшийся им план возрождения славянства был обусловлен исторической обстановкой середины XVII в., и его никак нельзя искусственно приладить к позднейшим теориям. В творчестве Крижанича переплелись потребности его родины, изнемогавшей под чужеземным игом, претензии на мировое господство папского Рима и сложные проблемы России, вступавшей в Новый период своей истории. Крижанич умер, идейно вдохновляя и защищая славянский мир в борьбе с турецкими захватчиками.
Издаваемое в настоящей книге основное сочинение Юрия Крижанича, известное под условным названием «Политики», было написано в годы жизни автора в Тобольске, куда он был сослан царскими властями. Тобольск в это время был отдаленным, но по-своему крупным центром, главным местом управления Сибирью. Он имел немалое значение для торговли с сибирскими народами и народами Средней Азии, с «Бухарами». Это было место, куда ссылали людей по политическим причинам различного свойства. Ссыльные в Тобольске второй половины XVII в. находились на особом положении и составляли как бы своеобразную колонию, связанную непосредственно с воеводской канцелярией. О своих встречах с ссыльными людьми — русскими" и иноземцами — рассказывает сам Крижанич, нередко отмечая даты своих встреч и разговоров. Характерно, что даты этих встреч Крижанич пишет по-русски — от «сотворения мира», причем иногда совсем по образцу приказных документов того времени пишет просто 173 год (вместо 7173).
Тонкий наблюдатель, дальновидный исследователь Юрий Крижанич сообщает в своей «Политике» много таких сведений о России и особенно о Сибири XVII в.
Но, конечно, главное значение «Политики» заключается не в том, что она является одним из важнейших источников для понимания русской жизни XVII в. Крижанич выступает перед нами как крупнейший писатель своего времени, как провозвестник славянского единства. Он как бы продолжает развивать те идеи, с которыми в свое время в Сербии выступил знаменитый гуманист XV в. Константин Костенчский. И, надо думать, это не случайно, так как высокие идеи объединения славянских народов были естественны в пределах главным образом Сербии и Хорватии, находившихся под чужеземным игом и постоянной угрозой нападения с севера и с юга. Поразительны и необычайно широки для своего времени взгляды Крижанича на положение славянских народов, в особенности на положение украинцев и русских «луторских и калвинских стран», протестантов) — он старался оградить от общения со славянами, потому что видел результаты «онемечивания» западных славян Западных соседей славян — «немцев» (к ним он причислял, помимо германцев, также и датчан, голландцев, англичан, шведов, т. е. жителей — поляков и чехов. С восточным и южным соседом — Османской империей — он призывал к непримиримой борьбе: османы и крымские турки рассматривались им как главные противники славянского мира. Россия должна была возглавить освободительную борьбу славянских народов против Османской империи, и именно эта борьба и должна была стать первоочередной задачей внешней политики Русского государства. Главенство России в сообществе славянских народов, по мнению Крижанича, должно было также проявиться и в вызволении западных славян из-под гнета политики «онемечивания», причем решающую роль в этом вопросе Крижанич вновь отводил русскому царю. Именно он должен был «язик словенский в книгах исправить и осветлять, пригодними разумними книгами оним людям (т. е. славянам — Л. П.) умние очи открыть».
Чтобы выполнить задуманное, Крижанич обратился к царю Алексею Михайловичу, «советуя стать во главе славянства и прежде всего поднять умственный уровень собственного русского народа». Но, вероятно, царю не понравились некоторые из идей Крижанича и, в частности, о слиянии католической и православной церквей, что послужило причиной ссылки его в Тобольск.
В своих трудах мыслитель глубоко и тщательно проанализировал причины языковой и этнической близости славян и создал своеобразную и стройную теорию славянского единства. В духе своей эпохи он постарался обосновать богословскими доводами необходимость единения всех славян в общую семью. При этом он не только обосновал и провозгласил идею славянского единства, но и попытался наметить те необходимые экономические, политические, культурные и религиозные меры, которые обеспечивали бы задуманному успешно осуществиться. Наглядным воплощением в жизнь его принципов и стала «Политика» — основной обобщающий труд, в котором идея всеславянского единства стала одной из главных тем.
Крижанич — апологет самодержавия, «совершенного самовладства» как наилучшего правления, полностью превосходящего любое иное: при «самовладстве» легко исправить все ошибки, недостатки и извращения и ввести благие законы. Государь - «самовладец» подобен богу на земле, и его судит только бог. Но самодержавное правление не должно быть ни дурным, ни крутым, ни жестоким, ни тираническим, какими были правления Ивана Грозного и Бориса Годунова. Праведная верховная власть может, превратиться в тиранию, если будут введены несправедливые законы. Безграничная власть противна божественному и природному закону. Крижанич был уверен, что в России может наступить время, когда весь народ восстанет против «безбожных», «любодерских» законов, введенных еще царями Иваном Грозным и Борисом. Чтобы этого не произошло, он советовал ограничить законами всевластие «слуг царя», установить новое, наилучшее законодательство. Большим вкладом в русскую политическую мысль явились аргументы Крижанича против многовековой политической мифологии на Руси, в частности, против легенды о происхождении русских князей из рода Августа, а также против концепции «Москва — третий Рим». Следует также отметить, что Крижанич отвергал достоверность летописного предания о приглашении новгородцами варяжских князей.
Политическая мысль Крижанича своей направленностью на упорядочение путем законов самодержавия в России была мыслью в основном прогрессивной, более того, значительно опережавшей историческое время, в котором жила России в 60-е гг. XVIIв. Но не чужда была ей и определенная склонность к ксенофобии, неприязни к Западу, хотя в принципе антизападником Крижанич не был и советовал царю перенимать у иных государств все «хорошо установленное», особенно в законодательстве, полагая, что каковы законы, таков и порядок вещей в государстве.
Избранные статьи:
1. Ксеномания — по-гречески, [а] по-нашему — чужебесие — это бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное, бешеное доверие к чужеземцам. Эта смертоносная чума (или поветрие) заразила весь наш народ. Ведь не счесть убытков и позора, которые весь наш народ (до Дуная и за Дунаем) терпел и терпит из-за чужебесия. То есть [из-за того], что мы слишком доверчивы к чужеземцам и с ними братаемся и сватаемся, и позволяем им в нашей стране делать то, что они хотят. Все беды, которые мы терпим, проистекают именно из-за того, что мы слишком много общаемся с чужеземцами и слишком много им доверяем.
2. Чужеземное красноречие, красота, ловкость, избалованность, любезность, роскошная жизнь и роскошные товары, словно некие сводники, лишают нас ума. Своим острым умом, ученостью, хитростью, непревзойденной льстивостью, грубостью и порочностью они превращают нас в дураков, и приманивают, и направляют, куда хотят.
Их жадность и ненасытность вымогают у нас [наше добро], грабят нас, разоряют. Их неискренность и тайная, вечная неуемная ядовитость и коварство бьют нас, вредят нам, ставят нас в отчаянное положение. Их бесовское высокомерие унижает, оскорбляет, хулит, осмеивает, оплевывает нас и выставляет на позор всем народам.
3. Ни один народ под солнцем испокон веков не был так обижен и опозорен чужеземцами, как мы, славяне, немцами. Значит, ни один народ не должен так остерегаться общения с чужеземцами, как мы, славяне. А что же, однако, происходит, как мы оберегаемся? Нигде на свете чужеземцы не имеют и половины тех почестей и доходов, какие имеют здесь, на Руси, в Польше. От кого, как не от чужеземцев, исходит голод, жажда, притеснения, частые мятежи и Разорения и всякие беды, печали и неволи сего народа русского? Все слезы и пот, все, что выжимают из русского народа подневольными постами, притеснениями и страшными поборами, все это прокучивают немецкие торговцы и полковники, греческие торговцы, послы разных народов и крымские разбойники. Все, что насильно отберут у русских, пожирают чужеземцы.
4. Доказательств их враждебности к нам более чем достаточно. Ибо они уже почти везде нас обманули и все наши страны наполнили и словно затопили. У поляков живет несметное множество чужеземцев: цыгане, шотландцы, армяне, евреи, немцы, татары, итальянцы, а на Руси [живут] немцы и иные народы, [ и все сохраняют свои обычаи, одежду и законы, и [все] — богаты, могучи, чтимы [и выходят в] князья ] [и в] короли. И напротив, я не знаю ни одного чело века из нашего народа, который, живя среди чужеземцев и сохраняя свои обычаи и одежду, достиг бы богатства или какой-либо почетной власти.
В Польше так много этих плевел, что уже нельзя сказать: «чужеземцы живут среди поляков», а скорее «поляки живут среди чужеземцев».
5. Нам одним из всех народов выпала какая-то странная и несчастная судьба, ибо мы одни являемся посмешищем для всего света из-за того, что добровольно напрашиваемся на чужевладство.
И что еще удивительнее: ни один народ на свете не потерпел такого позора от чужеземцев, какой потер пели мы из-за того, что мы дали победить себя од ними лишь речами без всякого оружия и позволили немцам и грекам, не имевшим над нами никакой власти, учреждать у нас королевства и ставить королей.
Так что чужеземцы сидят на наших горбах, и ездят на нас, и бьют, как скотину, и называют нас свиньями и псами, и поступают так больше всего| те, что правят у поляков. А иные, словно скоморохи, что водят и мучают медведя, продев ему кольцо в ноздрю, играют с нами и разыгрывают шутки:
учреждают у нас королевства, и ставят нам королей, и дают нам королевские титулы, выставляя себя богами, а нас дураками, и [этих] наших столь глупо назначенных королей превращают в своих слуг на посмешище всему свету. Так, немецкий царь назначил короля в Чешской земле и этого же короля назвал своим «чашником».
А иные, словно саранча, все наше богатство пожирают, и все плоды земли нашей поедают, и соки [ее выпивают] у нас на глазах — таковы торговцы, полковники и премногие бесполезные послы, приходящие в Москву.
Запомни, Борис, три эти заповеди:
6. То, от чего мы ждем чести, приносит нам наибольшее бесчестье: это — прием и отправка многих послов и содержание чужеземцев ради показа [их] на смотрах. То, от чего мы ждем богатства, приносит убыток и нищету: это — немецкие торговцы, живущие на Руси, ибо они одна из главных причин бедности сей страны.
То, от чего мы ждем силы, больше всего несет нам гибель: это — полковники и учителя немецкие и помощь шведская. С божьей милостью и с русским [военным] строем была взята Казань, Астрахань и Сибирь. А с немецким строем (если вовремя не опомниться) легко можно лишиться этих земель.

1. Сын Сирахов говорит: «Посели к себе чужеземца, и он разорит тебя». Некоторые более умные народы хорошо понимают, что если впустить к себе [в страну] чужеземцев, то это будет вредным и позорным для народа делом. И даже если для кого-нибудь это окажется благом, для нас, славян, это, конечно, — зло, и такое зло, хуже которого и быть не может. Ибо ни один народ не бывает так легко обманут, как мы, славяне, постоянно бываем обмануты красотой, красноречием, хитростью и лестью чужеземцев. И поэтому ни одному народу не надо так заботливо остерегаться чужеземцев, как нам. А пример этого подают нам и другие народы: когда они сочли себя достаточно сильными, они изгнали чужеземцев, пришедших к ним и долгое время у них проживавших.
Поляки одно время запретили немцам покупать у себя дома и привозить в Краков товары и заводить торги. Смотри Кромера.
2. Спартанцы, или лакедемоняне (знаменитый в Греции народ и королевство), имели такой закон, установленный их многославным законодателем Ликургом: в назначенное время (и всегда, когда требовалось) по всей стране рассылали доверенных людей, чтобы каждого чужеземца (коего найдут они изгоняли из государства. А жителей, кои укрывали чужеземцев, наказывали или штрафовали строже, чем укрывателей воров и разбойников. Этот славный закон на их языке называется «ксениласией», а по-нашему — «гостогонство», или «очищение народа и державы от дурного плевела».
3. Чтобы чужеземцы не втерлись к ним посредством браков, французы установили свой славный Салический закон, который лишает женщин права на престол..
4. Мавры, африканский народ, пришли с войском в Испанскую землю и завоевали многие области, и около семисот лет у них были там два или три королевства. Но затем испанцы стали снова брать верх и победили мавров. И победив их, не стали налагать на них ни повинности, ни дани, ни ясака, ни харача, а изгнали их всех до единого, со всем, что у них имелось, из Испанской земли за рубеж, то есть — за море. И уехало тогда несколько сот тысяч людей.
5. В Испании развелось также много евреев. И король Фердинанд изгнал их всех так же, как и мавров, со всем их добром и имуществом, и уехало несколько сот тысяч людей.
С тех пор испанский народ расширил свою державу и снискал себе такую славу, какой [у него] не было испокон веков.
6. Некоторые немецкие страны тоже изгнали евреев, а в другие — их и не впускали. И цыганам немцы ни за что не разрешают приходить и не дают им жить у себя ни в городах, ни в селах. Они же не впускают в города свои бродяг и чужих, неизвестных нищих.
Ни одному приезжему (хотя бы и немцу) не дадут в городах никаких привилегий до тех пор, пока он не проживет в том городе десять или двадцать лет без привилегий, то есть не дадут ему ни держать открытую лавку, ни корчмарить, ни завести мастерскую с вывеской, ни купить дом.
7. В Австрийских землях везде развелась лютерова ересь, и повсюду было полно еретиков. Но князь австрийский — царь Фердинанд Второй — приказал всем еретикам продать свои имения и уйти из страны со всем своим добром. И ушло тогда великое множество людей с большими богатствами. Они натравили на Фердинанда многие немецкие города и начали с ним войну. Но Бог помог Фердинанду отстоять свою державу и еще более укрепить ее.
Достаточный пример того, какое зло всегда происходит от гостеприимства, можно было [видеть] у египтян. Они впустили к себе Якова с челядью его, составлявшей шестьдесят шесть мужчин, и дали ему землю, где жить. Ничто не могло быть справедливее и пристойнее этого гостеприимства, поскольку сын Якова оказал египтянам великое благодеяние. Но со временем египтяне дорого заплатили за это благодеяние, и горько им стало от их гостеприимства. Ибо израильтяне потом стали так множиться и становились такими сильными, что египтяне вынуждены были подумать о госгогонстве, и король приказал утопить всех [израильских] отроков мужского пола. Из-за этого египтяне затем попали во многие беды и [подверглись] Божьему наказанию, пока не утонули в море.
Некий поэт говорит: «лучше не впускать гостя, чем [потом] выгонять его». Если бы египтяне не дали Якову постоянного места, а по истечении голодного времени снова отправили бы его назад, не испытали бы они тех несчастий.
8. В индийских землях есть королевство, столица коего называется Кинзай. По-испански эту страну называют «Чина», по-немецки — «Хина», а русские люди, кои возвращаются из Китая, называют ее по-китайски «Менджинской землей». И по общему мнению королевство это так велико, что ему нет равного на свете.
Среди иных полезных для общего блага законов есть там и такой очень хороший закон, который запрещает чужеземцам и иностранцам приходить в это королевство без королевского разрешения и жить там дольше, чем им назначат.
Еще удивительнее, что эти люди — язычники, и каждый из них верит во что хочет, и [у них] позволено говорить о вере и проповедывать, что угодно, а, однако же, эти люди не терпят у себя чужеземцев. Как же можем терпеть их мы, правоверные христиане, обязанные беречься ереси пуще смерти.
Ездра велел прогнать всех чужеземных жен. Пророк Одед велел отослать домой 200 тысяч пленников. Отсюда встает вопрос: полезно ли приводить [в страну] и держать множество пленных. Ответ: это поистине не полезно, а, напротив, очень вредно.
А китайские короли, кои сидят в Камбалыке, отгородили свое королевство стеной от монголов и от иных немирных народов. И эта преграда служит им не только для предотвращения набегов, но заодно и для того, чтобы знать, какие гости приходят в страну. И поэтому когда придут [туда] бухарские, или русские, или иные торговцы, то, известив о себе, они всегда ждут за этой стеной, пока из Камбалыка придет указ пропустить их. И дают им жить до [определенного] срока, а потом прогоняют их прочь.
10. В этом преславном Русском королевстве также соблюдается закрытие рубежей, как мы сказали в ближнем разделе, в пункте 42. И чужеземцам не дозволяется приходить в эту страну без ведома государя.
Палладиумом назывался у троянцев некий идол, о коем волхвы предсказали, что Троя дотоле будет необоримой и непобедимой, пока в ней будет находиться Палладиум. Поэтому троянцы берегли этот свой Палладиум, как зеницу ока, но все же грек Уллис украл его у них, и город погиб. Наш русский Палладиум — несмешение с [чужими] народами и закрытие или охрана рубежей. И доколе это будет в целости, дотоле и королевство по Божьей милости уцелеет, и народ будет чтим.
11. Однако в этом королевстве еще недостаточно осторожны в этом отношении. Ведь нам, славянам, по причинам, уже много раз упомянутым, нужно более строгое гостогонство, нежели всем указанным народам.
А у нас все еще нет таких предосторожностей, как в Китайском или в Чинском королевстве. Там гостей выгоняют, вопреки их желанию, а здесь мы принуждаем оставаться и тех, кто хочет уйти. Однако от этого нам нет никакой пользы, но напротив; нужно впускать в страну как можно меньше чужеземцев (и то лишь при крайней необходимости) и отправлять их прочь как можно скорее.
Похвальнее не притеснять свой народ, заботливо и милостиво править им, нежели тратить огромные деньги на чужеземцев. Нехорошо отбирать хлеб у детей

1. Вмешиваются в наши войны и, обещая помощь, приносят гибель. Ибо тех людей, которым они придут на помощь, они разоряют. Когда у греков были междоусобицы, турки были позваны и пришли на помощь одной из сторон, а подчинили себе обе стороны. Шведы сами навязали царю Василию Ивановичу помощь против поляков, а придя, продали при Клушине царство неприятелям и сами взяли Новгород. Швейцарские немцы, нанятые за деньги французским королем Франциском, не желая сражаться, отдали короля в руки [его] врагов под Павией.
2. Впутывают нас в свои войны и сеют меж нами внутренние раздоры и проклятое братоубийство.
3. Вследствие торговли расплодились в Греции итальянцы и завладели несколькими городами. А немцы для торговли приходят к полякам и скупают все хорошее, что родится в той стране. Наизнатнейшие поляки лишь трижды в год едят пшеничный хлеб, [ибо] немцы вывозят всю пшеницу. Они же наводнили Польскую землю медными деньгами, а сами не берут их от поляков, а берут [только] золото и серебро. Попросту, несказанные убытки причиняют полякам и русским немецкие торговцы.
4. Евреи, обещая [платить] большую дань, заполнили и осквернили Польскую землю.
5. Цыгане, шотландцы, армяне, евреи и немцы — это бродячие народы, и они, не желая пахать землю и воевать, под разными предлогами наполняют и оскверняют многие земли и больше всего Польскую.
6. Немцы, в особенности под предлогом ратного дела и в поисках военной службы, обегают весь свет и добились того, что французские и испанские короли и папа ставят их своими телохранителями, от чего эти правители не получают никакой пользы или славы, а только обижают и оскорбляют свой народ. Здесь, на Руси, эти бродяги только ради показа их на смотрах получают непомерно большое жалование, и это — большая обида для жителей.
7. При установлении мира шведы заключают обманные договоры: пусть русским торговцам дозволено будет жить в Шведской земле, а шведским — в Русской. Тем самым они причиняют этой стране большой убыток. Ибо нашим торговцам по многим причинам нельзя и не следует жить у шведов. Бухарские торговцы тоже живут у нас. Но должны бы и наши жить у бухарцев, ибо это было бы возможно и выгодно.
8. Немцы приносят некие малые подарки царю и боярам и таким образом делают Русскую землю своей ясачной [землей]. Ибо за это они держат на Руси своих торговых приказчиков, которые обязаны каждый год посылать им условленную сумму денег.
9. Они же снимают [в аренду] рудники и мастерские [по производству] стекла (а в Литве и многие вотчины или имения) и тем разоряют наш народ.
10. В Польской земле и в Литве евреи взяли на откуп все корчмы и пошлины, и мельницы, и многие вотчины. Подумай, какое там может быть житье для бедных христиан.
11. Чужеземные послы везде на свете стараются всячески хитрить, как [только] могут, а здесь, на Руси, они особенно усердствуют в этом и строят свои планы: отчасти из-за нашего невежества, а отчасти потому, что нигде в Европе не принимают столько ненужных послов, сколько здесь. И те послы, будучи у нас, проявляют большую дерзость и причиняют народу большое бесчестье и унижение. А наши послы, отправленные к европейцам, навлекают на [свой] народ неописуемый позор своей необразованностью и грубостью. У некоего толмача, немца Лазаря, есть Целая книга, написанная об этом.
12. Так же и поляки, когда они странствуют без надобности по чужим землям, за все свои деньги не привозят домой ничего иного, кроме поношений, хулы и презрения всех европейцев.
13. Некогда в Венгрии сильно расплодились немцы, и короли (будучи немцами) раздавали своим
немцам венгерские города и всякие лучшие должности. Венгры вследствие этого ввели закон о том, чтобы ни одному чужеземцу не дозволялось владеть венгерским городом или какой-либо городской должностью. Но этим законом венгры мало себе помогли, ибо немцы при потворстве королей-немцев стали на сеймах просить венгерского гражданства, вследствие чего многие и были приписаны к венгерскому народу, и поэтому ныне, как и прежде, немцы владеют венгерскими городами и должностями.
В Польше немцы начали скупать много имений. Поляки ввели закон о том, чтобы ни одному чужеземцу не дозволялось покупать имения в Польской земле. Но немцы и тут нашли выход. Ныне они покупают имения под видом заклада (они называют это «widerkaf») с таким условием, что покупатель после условленного срока не может продать [землю] никому, кроме самого продавца, а продавец не может заложить [ее] другому, а может только откупить имение для своего пользования. А иные немцы, так же как в Венгрии, выпрашивают себе землячество, которое поляки называют «Indigenat».
14. Отчего погибло Римское царство? Некоторые писатели считали, что оно погибло из-за расточительности, пышности и роскоши. Они называют одну из причин, но не первую и не главную, ибо иные королевства при всей их расточительности выстояли много веков и стоят до наших дней, как [например,] Персидское, Французское, Английское и иные.
Главной причиной распада Римского государства была та, на которую указал нам [пророк] Даниил, сказавший: «они смешаются человеческой кровью, но не соединятся друг с другом» [кн. прор. Даниила, 2,43]. Римляне, желая увеличить свой народ, давали свое гражданство разным народам и делали из греков, евреев и персов римских граждан, и люди считали это великой честью. А что из этого вышло? Раздоры между ними и развал того государства. Ибо разные народы стали разных своих людей сажать на престол, и начались раздоры.
15. Турки некогда охотно принимали всякого перебежчика и расстригу, который хотел отуречиться или перейти в их турецкое суеверие, и давали таким самые почетные должности в царстве. И сейчас они принимают многих, и мы их зовем «потурченцами». А всех своих янычар они понабрали из детей разных христианских народов. Из-за этого турки снискали такую славу, что ныне сами турки стыдятся своего имени, и если бы кто-нибудь турка назвал «турком», то он не счел бы этого за честь, как если бы назвали его простым «мужиком». Более того, янычары владеют ныне этим королевством и царей тамошних ставят и убивают, и это Турецкое государство из-за принятия «потурченцев» попало под власть чужих народов.
16. Русское царство подражает в этом деле туркам и принимает всякого желающего, и даже уговаривает, просит, принуждает [и] заставляет многих немцев окреститься, и тех людей, которые крестятся ради плотского блага, а не ради спасения, принимает в своей народ и сажает на высокие места. Одни [из них] вершат наши важнейшие дела, другие — заключают с иными народами мирные договоры и торговые сделки и мало-помалу продают русское и царское богатство своим соотечественникам. Если Русское царство когда-либо погибнет, то оно примет гибель от этих перекрестов или от их потомков. Или, наверно, они сами завладеют нашим царством на позор всему нашему роду. Они смешаются [с нами] по крови, но во веки вечные не соединятся [с нами] воедино в [своих] устремлениях. Внуки и правнуки перекрестов всегда имеют иные помыслы, чем коренные уроженцы [данной страны].
Ибо уже несколько раз дело подходило близко к этому, когда разные искатели подбирались к короне этого царства, и планы их были разрушены не людским, а одним лишь Божьим умыслом. О них мы здесь кое-что вкратце расскажем.
1. Все народы проклинают чужевладство, признают его одним из наихудших зол и несчастий и считают его самым большим позором. Одни лишь мы, славяне, этого не понимаем.
Поляков некие [их] королевы (по имени Рикса и Кристина) всегда называли свиньями и псами. И когда нынешний король Казимир Сигизмундович , возвращаясь из Франции, приплыл в Гданьск, и поляки хотели его встретить, он, как я это слышал от одного хорошо осведомленного немца, разгневавшись на них, сказал: «для меня один немецкий пес дороже десятка польских бояр». И когда татары полонили немцев — врагов поляков, королева выкупила многих за польские деньги, а поляков не выкупала.
Да что и говорить об этом! Если бы кто перечислил все обиды, которые одни лишь поляки вытерпели от чужеземных государей, вышла бы огромная книга. Ни целого года, ни ста языков не хватило бы, чтобы описать все несчастья, которые происходят от чужевладства.
2. Торговля королевствами с помощью браков, хитроумных сговоров и хлопот у народов чужого языка и открытых приглашений в давние века не была никогда известна. В последующие времена возникло это наваждение, придуманное немцами. Ибо немцы первыми дерзнули тайно и явно просить королевский престол у римлян, венгров, чехов и поляков. Немцы посредством брака завладели испанским королевством и иными. Такое счастье дано одним лишь немцами.
Ни один народ не был столь мудр, чтобы без оружия, одними лишь речами и лживой лестью заставить ни в чем не похожие на себя и далекие по нраву народы принять проклятое ярмо чужеземного рабства. Греческая мудрость никогда не достигала этого. Что сказали бы древние ассирийцы, халдеи, персы и греки, если бы какой-нибудь чужеземец запросил у них престол? Крепко заткнули бы уши и в мгновение ока зарубили этого просителя.
Никакие браки, никакие союзы, никакие обещания или договоры не стоят того, чтобы [из-за их] отнять у какого-либо многолюдного народа украшающее его самовладство (словно Палладиум из Трои) и лишить людей наивысшей чести, какая возможна под небесами.
Немцы так крепко берегли себя, что ими никогда не правил чужой человек. А они без малого все европейские королевства где прямой войной, где хитростями подчинили своей власти. Да и там, где их не считают правителями, [они тоже] правят, ибо под именем и под предлогом воинской службы, и торговли, и всякого ремесла они приезжают и поистине наводняют многие страны, и отнимают у местных жителей большие доходы, и их же горько высмеивают, и считают скотами.
Итак, мы должны остерегаться немцев и держать их подальше от себя, если не хотим терпеть, чтобы они вечно обманывали нас своими хитростями и пожирали пот наш и плоды земли нашей, и сверх всего того называли нас псами и свиньями, как это делают у поляков короли и королевы и их советники, а здесь — те полковники, хлебогубцы и бездельные утробы, кои нас учат воевать и кои, пируя из дня в день и поминая Радигоста, бьют нас нахально, презирают и всякий день и всякий час непрестанно называют весь наш народ скотами и свиньями.
Коминь. Кн. 9. Начало: «Таким образом, все эти (бельгийские) провинции находились в большом затруднении главным образом из-за того, что им пришлось звать к себе чужеземного правителя».
Ливии Кн. 31, § 29: «Посол царя Филиппа Македонского, [отправленный] к этолийцам, чтобы [убедить их] не заключать мира с римлянами, сказал:
«Если чужеземцы, которых от вас отделяют не столько морские и земные дали, сколько язык, нравы и законы, удержатся здесь, то было бы безумием надеяться, что ваши порядки смогут сохраниться. Привыкайте терпеть на этой земле чужие войска и влачить ярмо: когда вы окажетесь под римским владычеством, будет уже поздно и бесполезно искать союзника в короле Филиппе. Этолийцев, ахарнян и македонцев — людей одного языка — разделяют и соединяют лишь незначительные и временные обстоятельства, а с чужеземцами, с варварами, у всех греков вечно есть и будет война, ибо они враждебны друг другу не из-за случайных причин, а по [своей] природе, которая пребывает неизменной»».
3. Тот народ, который добровольно отдается под власть чужеземного господина, по заслугам сравнивают со скотом. Ибо скот не может иметь пастуха из своего [собственного] племени. Вол не может пасти волов, конь — коней, баран — баранов, а чтобы пасти этих животных, нужен пастух другого рода, то есть — человек.
Только человеком правит пастырь из его же [человеческого] рода, то есть король. Ибо короли называются и являются людскими пастырями и происходят из племени тех же людей, коих они пасут. Значит, если где-нибудь будет король другого племени и языка, народ там окажется более похожим на скот, чем на людей.
У персов пастырь — перс, у турок пастырь — турок, у французов пастырь — француз, у немцев пастырь — немец; у каждого сильного самостоятельного народа пастырь — человек своего племени; только у одних поляков пастырь — не поляк, а чужеземец.
4. Менее позорно покориться силе оружия, нежели дать уговорить себя лживыми словами и добровольно надеть постыдное ярмо чужевладства. Ибо оружием бывает подчинена только плоть, [а] ум остается свободным. А из-за слов и плоть оказывается под ярмом и ум оборачивается презренной глупостью. Поэтому меньше позора терпят наши задунайцы — хорваты, сербы и болгары, которых силой оружия заставили нести турецкое и немецкое ярмо. А поляки заслужили великий позор и достойны всяческого наказания за то, что без всякой нужды искали себе столько чужеземных королей: венгров, литовцев, французов и немцев.
Русские тоже не без вины: во-первых, потому что сами о себе пишут малопохвальные басни, будто бы некогда приглашали на престол варягов; во-вторых, потому что звали на царство королевичей Владислава Польского и Филиппа Шведского.
Нет в нас той благородной гордости, при которой предпочитают скорее умереть, нежели подчиниться чужеземному владыке.
5. Безумные люди несчастны дважды: во-первых, потому что бегают нагими и сами себя бьют; во-вторых, потому что несчастья и позора своего, видного всему городу, они одни не видят, и не стыдятся, и не ищут либо не принимают лекарств. Подобным безумием страдает и наш народ. Ибо чужеземцы до того свели нас с ума, что мы сами низко бьем челом, и приглашаем к себе королей-чужеземцев, и не видим своего премерзкого позора, который мы терпим и который видит и оплевывает весь мир.
6. Иеремия хорошо понимал позор чужевладства, когда плакал, говоря: «Стыдно нам было, когда мы слышали ругательство; бесчестие покрывало лица наши, когда чужестранцы пришли во святилище дома Господня» (Кн. пророка Иеремия, 51.51). И далее: «Глаголют в Иерусалиме, что приидут стражи из дальних земель». И еще: «Наследие наше перешло к чужеземцам, и дома наши — к иноплеменным» (Плач Иеремии, 5.2).
7. Исайя плачет и говорит: «Господи, Боже наш, другие владыки, кроме тебя, господствовали над нами, но чрез тебя только мы славим имя Твое» (Кн.пророка Исайи, 26.13).
8. Осия говорит: «Многие дни сыны Израиля будут оставаться без царя и без князя». Когда у евреев не стало своих собственных царей из колена Давидова, не перевелись чужеземные цари и князья. Но тех, кто не вышел из народа еврейского, пророк не признавал ни царями, ни князьями еврейскими [и] говорил, что евреи будут без царя и без князя.
9. Бог, желая обрадовать Израиль, молвил через Иеремию: «В тот день сокрушу ярмо его и не будут уже служить чужеземцам, но будут служить Господу, Богу своему, и Давиду, царю своему, которого я восстановлю им» (Кн. пророка Иеремии, 30.8). И через Осию: «И дам им оттуда виноградники их» (Кн. пророка Осии, 3.4). И через Иоиля: «Иерусалим будет святынею, и не будут чужеземцы проходить через него. И в день этот горы будут капать сластью, и холмы потекут молоком» (Кн. пророка Иоиля, 3.17).
10. Сирахов сын говорит: «Посели к себе чужеземца, расстроит тебя смутами и лишит тебя твоего богатства» (Кн. Иисуса, сына Сирахова, 11.36). И он же говорит: «Кроме Давида, Езекии и Осии, все согрешили перед Богом. Ибо цари иудейские оставили закон всевышнего, забыли о страхе Божьем и передали свое царство — другим и славу свою — чужому народу» (Кн. Иисуса, сына Сирахова, 49).
11. Наконец, в законе Божьем говорится так:
«Когда придете в землю, которую Господь, Бог ваш, даст вам, и скажете: поставим над собой царя, подобно другим народам вокруг нас, — то поставьте над собой царя, которого изберет Господь, Бог ваш, из среды братьев ваших. Не можете вы ставить царем чужеземца, который не брат вам» (Второзаконие, 17.14).
12. А Варух говорит: «Не отдавай другому славы твоей и полезного для тебя — чужому народу» (Кн. пророка Варуха, 4.3).
13. Почему он так учит? Причину [этого] объясняет Соломон, говоря: «Не отдавай чужеземцам чести своей, чтобы не насыщались силою твоей чужие и труды твои не были для чужого дома, а ты будешь стонать после» (Притчи, 5.9). «Сердце знает горе души своей, и в радости его не вмешается чужой» (Притчи, 14.10).
14. А святой Фома Аквинский, великий богослов, говорит: «Велел Господь не ставить чужеземцев государями, ибо такие государи обычно мало любят народ, которым они правят, и поэтому не заботятся о нем» (Св. Фома, ч. 1, разд. 2, вопрос 105, статья 1, § 2). А один из толкователей этих слов говорит: «Нет ничего хуже для народа, чем чужеземная власть».
13. Стыд, унижение, поношение и тысячу тягот, связанных с чужевладством, хорошо разумели древние татары, которые дали послам Александра короткий ответ: «Мы ни к кому не можем пойти в рабство и ни над кем не хотим господствовать. Чужеземного государя никто из нас не потерпит» (Кур-ций, кн. 7, гл. 8).
14. Разумели [это и] французы, когда ввели тот славный свой закон, который называется «Саличес-кой правдой» и требует, чтобы королевские жены или дочери не получали ни вотчин, ни наследства или не имели никакого отношения к престолу. И чтобы те чужеземные короли, за которых выдают дочерей французских королей, не получали никаких прав на престол.
Разумели [это] афиняне, когда персидский король с огромным войском напал на греков, и многие города покорились ему, и некий горожанин по имени Кирсил дал совет афинянам сдаться персидскому королю. Афиняне так разозлились на этого Кирсила за его позорный совет, что сами, без палача, убили его камнями, но и этого было недостаточно, и афинские женщины забросали камнями Кирсилову жену. А в другой раз афиняне, будучи в осаде, пришли в крайнюю нужду и постановили, что тот, кто стал бы советовать сдаться, будет убит.
15. Разумели [это] сицилийцы, когда однажды, во время звона к вечерне, во всем этом королевстве убили всех французов, которые там находились.
16. Разумели [это] сагунтинцы, когда, будучи осаждены римлянами, они не могли обороняться, они сперва сожгли своих жен, детей и свое добро, а затем и самих себя, и свой город, лишь бы только не попасть под чужеземное ярмо.
17. Наконец, разумели [это] и женщины-амазонки, которые, чтобы не быть вынужденными подчиняться мужам, предпочитали жить без мужей. Они сами правили и воевали, и мужей допускали к себе лишь на несколько дней в году. Сыновей отсылали прочь, дочерей удерживали дома.
Если уж женщины, дорожа своей честью, не могли сносить мужскую власть, словно бы она была чужой, то что сказать о тех мужчинах, кои без всякого принуждения терпят чужеземную власть? Поистине, они недостойны ни мужского, ни даже женского имени: их следовало бы скорее звать волами или конями.
18. Филипп Коминь пишет так: «Есть ли на свете народ, который стал бы терпеть чужеземного правителя. Французы, конечно, не стали бы его терпеть. И если какой-нибудь народ имеет хотя бы среднюю силу, то мы видим, что почти всегда им правят соотечественники. Даже если чужеземный государь будет хорошо и искусно править, однако он не сможет быть таким доброжелательным к народу, каким был бы свой правитель, ибо он будет отличаться своими природными свойствами и нравом» (Коминь. Комментарии, 1.8).
19. Павел Пясецкий так говорит о своих поляках: «Наши люди во время избрания королей настолько дают волю своей зависти, что согласны вверить королевскую честь (выше которой нет ничего на свете) чужеземцам и людям, возможно, враждебным польскому народу, отстраняя (к стыду своему) мужей своего племени, достойных быть правителями. Эти люди совершенно лишились природного ума и рассудительности и, более того, нарушают этим и Божью заповедь, и все правила политики. Ибо заповедь Божья гласит: «Не ставьте королем чужеземца, раз он не брат ваш».
А все политические науки восклицают в один голос, что обычаи разных народов редко сходятся, и из-за различия свойств и нравов происходят неурядицы в делах, и по общему, повсеместному закону чужеземцы не питают никакой любви к общенародному благу, а делают то, что им полезно, и тянут добычу к себе за пазуху, и больше всего заботятся о том, как превратить полученное ими свободное королевство в собственность своей семьи и как умалить силу народную, чтобы удержать свои вотчины. Не было бы конца, если кто-нибудь захотел перечислить разные доводы политических наук или примеры, взятые из опыта прошедших веков, которые убеждают всех разумных людей, что чужеземное господство опасно и вредно для каждого государства. По этой причине христианские и просвещенные народы, так же как и варвары, имеют королей из своего племени. Одни лишь поляки, вопреки врожденной склонности к [людям] своей крови и вопреки общему для всех народов убеждению, не только принимают на престол чужеземцев, но и выставляют эту честь на соискание всем людям без разбора вплоть до того, что и татарские послы, просившие для своего государя этот престол, были некогда допущены и выслушаны сеймом». До этого места — Пясецкий.
20. Итак, мы заключаем и говорим: на престоле и на воеводстве лучше [будет] наихудший из сородичей, нежели наилучший чужеземец; лучше самый лютый тиран-сородич, нежели какой-либо сладчайший Давид из чужеземцев. Ибо невозможно, чтобы сородич, будь он даже разбойником и отцеубийцей, утратил любовь к своему народу. И невозможно также, чтобы чужеземец любил наш народ больше, нежели свой родной народ или какие-нибудь иные [народы], сходные с ним по природе.
Ливии. Кн. 25, § 33. «Когда Гней Сципион собрался воевать с Газдрубалом, в его лагере при Аниторге было больше кельтиберов, чем римлян. Узнав об этом, Газдрубал через тайных послов договорился за большие деньги с вождями кельтиберов, чтобы они увели оттуда свое войско. Кельтиберы, свернув знамена, внезапно покинули лагерь, и когда римляне спросили их о причине [ухода] и убеждали остаться, они отвечали, что их отзывают [домой] из-за междоусобной войны. Это навсегда будет предостережением для римских полководцев, и пусть это послужит примером того, как нельзя настолько доверять чужеземным союзникам, чтобы число их превышало собственные силы, имеющиеся в лагере».
21. Борис: О, дивные и верные слова ты мне сказал! Но если чужевладство столь мерзко, то почему же поляки его терпят и почему сами его добиваются?
Хервой: Разве ты не слышал, что говорит Пясецкий, их боярин и епископ? Что они, дескать, начисто утратили природный ум и рассудительность. Но я хочу тебе здесь, в заключение этой беседы, рассказать о некоем разговоре, случившемся на одном съезде наших людей с поляками. Поляки там, как это всегда бывает на переговорах и на порубежных съездах, всячески задавались и хвастались и через каждое слово превозносили свою разнузданную вольность, а нас и наше государство унижали. При этом разговоре какой-то ПОЛЯК настаивал и хотел уверить, будто их бояре благороднее и достойнее наших из-за того, что они свободнее.
А наш РУССКИЙ ответил: «Наоборот, друг, мы благороднее [вас], ибо если у нас не станет царского рода, то всякий подходящий человек из нашего боярства сможет стать царем, а из вас никто никогда не сможет».
ПОЛЯК сказал: «Каждый из наших братьев считает себя достойным престола, и поэтому ни один не хочет уступить место другому, и каждый считает недостойным подчиняться своему же брату, и из-за этого соперничества престол достается чужеземцам».
РУССКИЙ: «Прости, что я так говорю, но вы мне кажетесь похожими на свиней, которые сбегаются к корыту, полному опары, и всякая лезет в корыто всеми четырьмя ногами, и старается рылом отогнать других от корыта и сама в нем остаться. Так дерутся, пока не перевернут корыто и всю опару. Подобно этому и вы из-за суетного соперничества переворачиваете всю народную власть. И не видите своего позора: ведь вы говорите, что каждый [из вас] достоин престола, и, однако, не хотите поклониться никому из сородичей, а чужеземцу вы низко кланяетесь, когда просите у него какую-нибудь должность. Такими действиями вы сами изобличаете себя во лжи и на деле доказываете, что никого между собой не считаете достойным престола.
Так что или все народы на свете глупы, а вы одни мудры, или вы себя обманываете, а остальные народы разумно поступают».
Так эти двое разговаривали между собой.
А какой-то ТРЕТИЙ слушатель, более старый и умный среди поляков, добавил: «Неверно, будто у нас каждый боярин считает себя достойным престола, ибо это была бы крайняя глупость: ведь многое требуется для того, чтобы быть достойным престола, когда дело идет об избрании.
Не считают наши также, что никто из нашего племени не достоин престола, и нетрудно было бы им поклониться своему сородичу, если бы он стал королем, раз они кланяются куда менее достойным чужеземцам, своим явным врагам и обидчикам. Ведь прежде, когда нами правили короли из нашего рода, были эти короли у своих подданных в великой чести и в большей, нежели нынешние чужеземцы.
Истинная же причина этого нашего несчастья в том, что за триста лет не нашлось в нашем народе человека столь благородной души, который сам счел бы себя достойным престола и для которого честь народная была бы дороже самой жизни. Перебери все королевские выборы и убедишься, что ничего не слышно было о наших людях, добивавшихся этой чести, к удивлению моему и всех, кто это заметил.
Дурные примеры так действуют на людей, что [даже] изменяют их натуру. До того литовца Ягайла наши люди и добивались королевского престола, и превосходно правили. А затем, когда был подан этот гнусный и недостойный пример, наши люди, словно мертвые, забыли об этой чести».
К этому присоединяется и другая причина, а именно — мерзкая жадность, и продажность, и недостойная сговорчивость наших властелей. Ибо честь всего народа они выставляют на продажу тому, кто больше обещает, пресветлую корону и превысокую эту честь они выставляют [напоказ], как блудницу, и королевский престол превращают в блудилище. Об одном из таких торговцев поэт Виргилий написал так: «Он продает за деньги свою отчизну и навязывает ей могучего господина». 22. Всем на свете ясно и понятно, что чужеземные короли приносят с собой причины новых и ненужных нам войн. Так, например, Сигизмунд принес полякам вечную войну со шведами. Чужестранные женихи и чужеземные королевы делают то же самое (см. раздел 17).
Но то, что всего этого хуже и позорнее и что не всякий принимает во внимание, — это вошедшее в обычай чужевладство, заведенное у поляков, когда уже ни за что не поставят королем сородича, а всегда — чужеземца. Из-за этого дурного обычая идет все зло, ибо всякий чужеземный король и князь имеет повод, чтобы нападать на бедных поляков. Несколько раз так делали австрийцы и до них Сигизмунд Лживый. И в наше время — венгерский князь и недавно — некий француз, князь Энгиенский.


Полностью книгу смотреть
Здесь