В колонках играет - И.С. Бах - Токатта D-moll
Настроение сейчас - Страх

...сегодня на заливе. После героического (сейчас - вспомнить смешно!) похода за зачётом по английскому, прогулки по набережным Города от Мойки, 48 (или какой там номер у Герцовника, центр. корпуса?) до соего рОдного факультета. Это километра полтора-два, но освежает. Особенно - когда у тебя в "нифигаське" - так я свою новую сумку зову - ведомость на всю группу...
Но важно не это. Выйдя с автобуса, уже у дома, я почувствовал на лице )где точнее - неважно) ветер. Понял, что что-то интерестное твориться со стихиями. Ну, а ежели что-то твориться со стихиями в моём микрорайоне, это означает - твориться на заливе. Туда я и направил свои стопы...
Дойдя до пушек (есть у нас там мемориал один...), я понял силу разгулявшегося воздуха. Меня, со всей моей чудовищной массой мотало как последнего дистрофика! Идущую впереди меня девушку и вовсе повалило и потащило по мостовой! Зверство - пришлось потратить пять минут и довести её до ветрового щита... ну, неважно. Стихии разгулялись не на шутку... я такого ещё не видел. И уже тогда я почувствовал что-то... что-то не то в этом ветре. Он был - не мой. Я не мог подчинить его себе, не мог с ним поговорить. Он взбесился! Но я ещё не до конца понимал, в чём дело. Меня захлёстывал стихийный восторг...
Затем я дошёл до залива. Вода - если ЭТО можно было назвать водой - поднялась на метр минимум. Два-три метра берега были завалены льдом - при плюсовой-то температуре! Шёл шквал и шторм, но самое ужастное... первые десять метров воды не являлись водой - жудкая мешанина льда, редкие вкрапления мусора, всё это адское пойло разбавлено водой - тяжёлой водой, тритием. Даже сейчас, когда я набираю эти строки , руки дрожат - сопротивляються потокам ветра, в теле просыпаются все эти рефлексы, в ушах стоит это шум... шуршание ледяного прибоя. Как будто Змей Рагнарока ворочался вдоль всего берега, отступая от сна длинною в жизнь мира...
Осколки льда величиной в мой кулак ветер бросал от кромки прибоя метров на пять. Про мелкую шрапнель и говорить нечего каждый раз, когда над ледяными торосами вставала очередная ледяная волна... Наверно, именно так... впрочем, и это неважно.
Дальше... дальше я пошёл на небольшой волнорез-площадь... я не знаю, как точно назвать это сооружение. И вот там вот... я понял, почему стихии не признавали меня, своего родного сына. И в ветре, и в воде присутствовало дыхание смерти - Мораны, как сказала бы Маша... она-то бы, пожалуй, много бы извлекла из этого... Но я на это не способен... Мысли путаются...