Он чувствовал ее кровь. Знал, что она на вкус соленая и густая по консистенции. Он сжимал в руке рукоятку ножа и рисовал в воображении как острое лезвие войдет ей по ребра. Он слышал, как стучат ее каблучки по асфальтовой дорожке, хотя она был еще за двести метров от него. А он сидел и ждал. Он чувствовал запах ее духов, ее страха и влажных сладок ее губ в белых, именно в белых, кружевных трусиках. Страх возбуждает.
Черные ботинки на толстой подошве стояли на пески, а рука в черной перчатке раскачивала железную качель, и ржавый скрип резал ночную темноту на куски, и звезды от скрипа падали к его ногам, умоляя перестать. А он слышал, как она идет, вкушал запах ее тела и вдыхал сладкий пар из ее рта.
Она прошла мимо, бросив лишь нервный взгляд. А он пошел за ней, ускоряя шаг и наступая точно в ее следы. Рука покрылась испариной, дрожь в теле и во рту так пересохло, что даже было тяжело сглотнуть.
Еще шаг, еще два сантиметра, чуть-чуть податься вперед и вонзить ей в спину нож! Меж лопаток, слышать как он с хрустом входит ее тело. Она лишь пискнула и обессиленная упала к его ногам. Он бережно взял ее на руки, как мать брала его в младенчестве, и отнес в кусты. Она лежала на сырой земле, в полужизни с вялыми черными глазами. И не было надежды. Он умел наносить удары в спину. Вдыхая запах ее волос, он целовал ее в губы, расстегивал пуговицы и потными руками гладил ее дрожащее тело. Он целовал в тело, а потом на том месте оставлял маленький шрам, вонзая лезвие ножа на три миллиметра. Он разорвал ей юбку, белые трусики и целовал ее в губы. И в болевых спазмах она кончала от его ласк. И когда в очередной раз она тяжело задышала и обмякла, он вонзил ей нож в пах и разрезал кожу до ямочки пупка. А потом в грудь тупым ударом, тонкое ожерелье из крови блеснуло на шее. И тот самый удар под ребра, о котором он мечтал. Теперь они квиты. Она убила его морально, ударом в сердце, а он ее убил физически, ударом ножа..