Адриан Леверкюн
- композитор, продавший душу дьяволу в романе Томаса Манна "Доктор Фаустус" взамен за изобретение додекафонии .
Прообразом Леверкюна принято считать (и вполне справедливо) Арнольда Шенберга.

Википедия довольно противоречиво пишет о национальной принадлежности Шенберга, говоря, что он австрийский и американский композитор, при этом, внизу уточняя, что он родился в еврейской семье.
Говорят, что эмигрировавший в Америку Шенберг, повесил в своей квартире портрет Гитлера и когда его спрашивали о том, почему он там висит, тот отвечал: чтобы всегда помнить, почему я уехал из Австрии.
А еще говорят, что Шенберг панически боялся числа 13, и видимо, не зря: он умер 13 числа за 13 минут до полуночи.
Что ж, продажа души - дело небезопасное и мистическое.

В чем же грехопадение додекафонии?
В том, что классико-романтическая музыкальная система, гармонично и естественно заложенная в природе, была безжалостна разрушена атональностью 20 века.
Гармония музыкальная, она же божественная, превратилась в хаос, и все тонкие связи между нотами были оборваны.
Это подобно тому, как в результате грехопадения Адама, Малхут оторвалась от других сфирот (не знаю, насколько это верно, но точно такое есть у христианских каббалистов).
Но хаос неудобен, непознаваем и поэтому человек решает создать свой, новый мир солипсизма, Вавилонскую башню - искусственный язык, язык рассудка и математики. Он выращивает искусственные "осмотические цветы" - как об этом пишет Манн.
В результате появляется такая музыкальная система, в которой ни один звук не должен повторяться дважды, в которой каждая нота должна быть предельно одинокой, предельно оторванной от другой. С серией - определенной последовательностью звуков, производятся математические рациональные преобразования (инверсия, ракоход и др.).
И это процесс не только в музыке, но искусства 20 века, в целом!

Другой еврей с немецкими корнями, родившийся ровно на 60 лет позже Шенберга в Советском союзе, в юношеском возрасте прочел Манна и с тех пор постоянно возвращался к Леверкюну. Он не просто читал Манна, он жил по этой книге, творил по ней.

Но когда стал вопрос о том, кто он: немецкий Фауст или человек, стремящийся исправить мир - он выбрал второе.
Альфред Шнитке, хоть наверное и не осознавал себя, как еврея, сделал тиккун на Адриана Леверкюна всей своей жизнью.
(Правда когда встал вопрос о том, какую национальность записать в паспорте (немец или еврей), он демонстративно громко сказал "еврей".)
Он не попался в сети додекафонии, но отвел ей всего лишь одно из мест в своей многогранной музыкальной палитре.
Его фамилия с идиша означает - "бутерброд" и это во многом определяет его стиль - "полистилистика".
Он смешивает эпохи, стили, но во многом возвращается к началу, к истоку, нередко к религиозному барочному наследию, например, в своих стилизациях - Concerto grosso.

Взаимодествие с немецкой культурой в религиозном плане странно действовало и на Шенберга и на Шнитке.
Шенберг то принимал протестантство, то возращался обратно в иудаизм.
Шнитке крестился в 48 лет за границей по католическому обряду, т.к. в Советском союзе нельзя было, но когда церковь перестала быть под запретом, он ходил в православный храм.
"Запутанность отношений Шнитке с религией ставит в тупик даже его друзей с экуменистическими взглядами. Для Шнитке это проблема этическая, и психологическая, и культурная. Он пытается разрешить ее в своей музыке". (Соломон Волков: "Азбука Шнитке ").

Может и мало у Шнитке еврейского, но в последних своих произведениях он обращается музыкальному микротематизму, подобно тому, как наши мудрецы рассматривают под лупой каждое слово и каждую в нем букву.
В своих поисках Бога, Первоначала Шнитке приходит к Нотам - буквам музыкального языка, которыми был сотворен мир.