Главный бомж Макдака или тайны туалетных кабинок.
Однажды как-то ехала я из загородной зимней поездки, в течении которой мы, веселые школьники, каждый день валялись на снегу, катались с горки, играли в снежки, иными словами занимались благим делом: искренне радовались жизни, детству, каникулам.
Приехала я в Москву днем, а вечером того же дня ну нужно мне было позарез в театр, на спектакль любимого режиссера. С корабля на бал.
Театр, конечно, авангардный, тем не менее статус храма искусства у Васильевского театра никто еще не отнимал, а посему надо было переодеться в нечто более утонченное и декадентское, чем старые добротные и теплые пролетарские штаны.
Макдональдс - сеть бесплатных туалетов.
I' m lovin it, этот несомненный прогресс цивилизации, цивилизации, в которой деньги не пахнут туалетами. Свободные граждане непобедимой Римской империи платили за вход в туалет, мы же, граждане империи советской - развалившейся, за него не платим. Слава туалетной глобализации человечества.
Я зашла в туалет.
Передеваюсь в кабинке, где каждый интересующийся может лицезреть мои торчащие внизу голые ноги, спущенные штаны, шерстяные колготки, разбросанные по полу носки, сапоги, полупоходный рюкзак.И в этот момент мне открылась истина. Я узнала кое-что о законах человеческой природы и общественных туалетов.
Оказывается, у каждого входящего в туалет есть некий лимит времени на нахождение в кабинке. Когда ты заходишь в кабинку, у стоящего за тобой в очереди начинает тикать таймер, обратный отсчет времени.
И, что более важно, оказывается, пока я переодевалась, этот лимит времени на "пописать", в крайнем случае "покакать" или сделать другие дела женского свойства незаметно для меня исчерпался.
10, 9, 8, 7,....1,0. Терпение подошло к концу, таймер запищал.
За дверью уютного туалетного микромира меня окружала бабская очередь. И это была не просто ожесточенная толпа скучающих, не находящих себе занятия, томящихся мучительным ожиданием людей, желающих справить нужду. Это была скучающая толпа баб. И многие из них, по всей видимости, были вполне разъярены и жаждали кровавого возмездия.
В кабинке я слышу разговор:
- А тут что? занято?
- А там уже час занято. Что-то непонятное там делают. По всему переодеваются . Бомжиха наверняка какая-то. А кто еще обычно переодевается в Макдональдсе?
Надо отметить, что по роковому стечению обстоятельств вторая из двух кабинок была также надолго занята по весьма загадочным причинам, возможно, схожими с моими.
А возможно настоящий искомый бомж как раз и находился в ней, и не высовывался, пока все разборки сыпались на мою невинную голову.
Стучат. В моем сознании проносятся первые такты бетховенской 5-ой симфонии. Судьба стучится в дверь, ага, в дверь кабинки общественного туалета.
Пытаюсь, ускорить темп переодевания. В судорожной спешке, в панике, запутываюсь в многочисленных слоях одежды. К сожалению, многочисленные просмотры Форта Боярда в детстве никак не отразились на моей способности выполнять какое-либо действие, в условиях, когда тебя подгоняет время и крики за дверью.
Предвидя дальнейший неприятный поворот дела, неуверенно отвечаю: "Занято".
А голос у меня... ну странный он немного, уж какой есть.
Следующая реплика: "О! По голосу слышно, что не русская".
Тут мысленно я возмущаюсь: «Не русская!! Да как они смеют! Вот быдло»
Возмущаюсь я исключительно мысленно, а тем временем надо выходить. Мне жутко обидно и страшно.
Перед глазами проходят воспоминания из моего школьного детства белой вороны, перекликающиеся с кадрами из фильмов про инквизицию, линчевания, вилы, факелы и испанский сапог, и здесь же кадры «Адажио» Гарри Бардина.
Одеться, я не успела, а раздеться-то я разделась. Так что, если будут выгонять, придется мне голой по Макдаку бегать.
Кое-как одеваюсь. Наконец-то мой выход.
Открывается дверь, откуда нерешительной походкой выходит смущенная школьница, которая смотрит под ноги и не смеет взглянуть в лицо своим экзекуторам.Публика сурово молчит.
Но вот, она гордо поднимает голову, чтобы выступить с обличительной речью, ее взгляд горит, полный праведного гнева, но тут … пытаясь не расплакаться, дрожащим извиняющимся детским голоском школьница мямлит:
«Вы... меня конечно извините, но я - не бомж! Вот!»
На что, наглая сучковая «баба-агрессор» отвечает:
«Не факт».
Я понимаю, что моя неубедительная реплика – это полный провал, что теперь по логике развития этой сцены мне нужно разреветься и убежать. Но это не я. Эта роль мне не подходит.
Поэтому я доигрываю действие до конца.
Я ничего не отвечаю (говорить в данной ситуации явно не мой конек), зато выразительно смотрю на нее, на всех. Молча, преувеличенно медленно и надменно я мою руки, плавно разворачиваюсь, хлопаю дверью и ухожу.
А вот уже за дверью, я убегаю в слезах.. Потому что, мой гордый уход на самом деле был гордым только для меня. А в глазах других это был просто уход, уход человека, который не нашел слов, чтобы достойно ответить обидчику. Дать ей пощечину – и то было бы достойнее, чем просто сбежать.
Потом, как это часто бывает, я передумала множество различных вариантов моих действий в этой ситуации, множество вариантов достойного ответа вплоть до интонации, мимики, позы... Но это уже было совершенно бесполезно.
После этого случая я зареклась, что никогда больше не убегу от чужой агрессии, а когда решу что-то сказать, то сначала сделаю выдох и успокоюсь, потом подумаю, как сформулировать, потом сделаю свой голос по-настоящему гневным и страшным, и только тогда начну действовать.