Ну что ж, признание. Я думал над ним все это время, никак не мог выбрать, что же рассказать, но пару дней назад все-таки осознал кое-что важное.

Итак, признание таково: я трус. Возможно для некоторых одиозных представителей моего пола это не будет сильной неожиданностью, другие же вообще вряд ли когда-либо задумывались об этом, третьи облекали подобную истину в другие фразы.

Да, я трус - то есть во мне недостает мужества, храбрости, отваги. С самого детства я отличался слабой конституцией и весьма озорным нравом, за что меня не очень любили сверстники - но так как отпора я дать практически не мог - всячески измывались надо мной. Я боялся их, а вслед за этим стал бояться насилия вообще. Ужасное чувство, когда на улице ты в любой момент ждешь нападения на свою персону из-за бросающейся в глаза внешности или общей субтильности. К счастью, по большей части мне везло, хотя пару-тройку раз все заканчивалось разной степенью плачевности.

Когда же я смог преодолеть свою социофобию (еще один страх - страх вступать в общение с людьми, как своего, так и противоположного пола, страх открыться, обмануться) - то я стал бояться еще больше - не только за себя, а за других - людей, доверившихся мне. Я не способен их защитить от зла, которым полон мир - не способен как физически, так и морально - поскольку сам себя считаю не самым идеальным в этическом смысле человеком.

Боязнь насилия, как за себя, так и за других - подтолкнула меня к развитию своего ума. Я посчитал, что все эти грубые и грязные обезьяны, которые забирают бананы у менее удачливых, обиженных генетикой, существ - недостойны и глупы - а потому единственное мое преимущество над ними - это интеллект. Я долго утешал себя этой мыслью, но в действительности, боялся, что интеллект не поможет в трудную минуту. Например, в случае войны от него не будет никакого проку, а в бою меня немедленно убьют. В принципе, я не боюсь смерти, но боюсь расстроить своих родителей - особенно после того случая, как за свою детскую безбашенность и безответственность я поплатился переломом.

Собственно, этот перелом зародил у меня еще целый комплекс страхов и стеснений - слабость моего организма стала еще более ярко выраженной - перелом наложил ограничения на мои возможности, а значит - очередную сеть пренебрежений и самобичеваний - я не могу поднять коробку - я боюсь сломаться. Меня не бьют хулиганы, бояться сломать. Боль, которая с тех пор посещает меня почти каждый день - зародила во мне страх стать абсолютно бесполезным - парализованным и больным. Ужасный страх - страх потерять дееспособность - страх стать бесполезным - со временем распространился и на другие сферы - мой "интеллект" оказался замкнут сам на себе - с его помощью я мало кому смог помочь, если смог вообще. От моей социальной функции ничего не осталось - и даже в творчестве я впал в ступор - так появился еще один страх - страх потерять жизнь еще при жизни - страх утратить эмоции, отношение к миру - и отношение мира ко мне.

Постепенно это отмирание действительно началось - и лишь благодаря наставнику я смог как-то с этим смириться и научился получать некоторое удовольствие от процесса медленной гибели моей души. Но страх никуда не делся - он приобрел другую форму - злобу в пиках накала - депрессию в основное время.

С ходом моей жизни роли и возможности стали расти - и появился страх упустить свой шанс, остаться не у дел, не в своем времени - застыть навсегда в захолустном городишке - и одновременно с этим - страх начать жизнь с чистого листа - страх уехать куда-то, кардинально измениться, как смогли люди, которыми я восхищаюсь. Я не уехал в Москву, потому что испугался новой жизни. Боюсь и теперь. Я боюсь в нужный момент струсить - не совершить чего-то великого, опасаясь последствий - не суметь справиться с самим собой - как это, с переменным успехом, удавалось мне в былые моменты сытости - и тогда я мог собой гордиться. Я боюсь, что замру, что застыну, что превращусь в ненавистного мне филистера.

Целый букет страхов - как внешних, так и внутренних - моя тяжелая ответственность перед самим собой и вселенной. Но я верю, что преодоление страхов дает мне силу. Однажды, возможно, я смогу извлечь из всех них пользу. Если, конечно, апатия не съест меня раньше, если я не смогу себе помочь.