Аристократия и рабство

Данное эссе носит философский характер и не имеет никакой политической, идеологической или пропагандистской цели. Мнение автора является персональным и может не совпадать с вашим или устоявшимся у вас в голове. Тем более что подобные мысли уже сто раз высказывались людьми намного умнее нас с вами.

Аристократия и рабство – понятия, лежащие в смежных областях. По крайней мере, услышав их вместе, какой-нибудь ретивый ум не будет бить себя в грудь и вопить: «Да как ты можешь сводить эти вещи вместе!». И то, и другое относится к социальному устройству. Иными словами, аристократы и рабы – это своего рода сословия, а значит, и говорить о них следует в этом смысле. Мы впоследствии разбавим эти социальные бредни несколько иным подходом, но сперва нам все же придется слегка окунуться в социальное строение.

Согласно классовой теории Маркса, общество представляет собой взаимодействие сил производительных и организующих (базис и надстройка). Это взаимодействие зависит от формации общества именяется с ходом истории по направлению к неизбежному коммунизму. Не будем показатрагивать эту тему, поскольку политико-экономическая часть нас интересует постольку поскольку.

Одной из вышеназванных формаций является рабовладение, исторически пролегающее со времен Древнего Мира до Средневековья (кстати, в некоторых местах мира оно не изжило себя до сих пор).Не испытывая особых иллюзий по поводу линейности исторического процесса и его прогрессивности, мы можем сказать, что рабовладельческое общество не было более примитивным относительно нашего, более того, оно во многом оказалось намного более развитым в, например, культурном плане (Чего только стоит тот факт, что95% европейской мысли – это переосмысление греков).

Множество ученых уже не раз пытались раскрыть взаимосвязь между культурой и общественным строем и породили большое количество работ на эту тему, главным (и понятным любому думающему школьнику) выводом которых стало следующее: рабовладение позволяло перераспределить рабочую силу так, что рабовладельцы получали большее количество свободного для всяких полезных занятий и размышлений времени.

По сути, раб – это вещь (даже прогрессивный Аристотель не считал рабов людьми), но вещь, способная выполнять физическую (и иногда не только) работу, не требуя за это платы (тем самым раб отличается от слуги). Раб не имеет почти никаких прав на владение или передвижение, но он освобожден от главного бремени взрослого человека – от выбора. Разумеется, в наши прогрессивные времена с представлениями о правах человека (какие они, кстати?) это звучит немного дико, но если задуматься, то положение раба, его жизнь и её условия жизни практически полностью зависят от хозяина и его благосклонности. А хозяева бывают не только плохими и несправедливыми, но и рачительными, заботливыми и мудрыми, понимающими, что лучше хорошо относиться к своим рабам, не позволяя им в то же время особых вольностей. Так мы наконец-таки подошли к фигуре владельца раба – аристократу.

Справедливости ради следуетсказать, что само понятие "аристократия" не имеет обязательной привязки к рабовладению (иными словами, рабы могут быть у кого угодно, кроме самих рабов),поскольку сами по себе аристократы – это сословие иного рода, связанное скорее с политической и военной функциями. Знать, более исторически верно название этого сословия – это в первую очередь приближенные к правителю люди, наделенные им за верности и заслуги богатствами и властью, но обязанные хранить этому правителю верности и оказывать помощь во всех начинаниях. Такова институциональная трактовка аристократии как необходимого элемента структуры управления сложной системой государства (и города, например). Выражаясь современно, аристократ – это в первую очередь управленец, до которого он и мог бы рано или поздно выродиться в иные времена, если бы не сложный ценностный аппарат, являющийся обязательным для всей знати. Речь идет о чести.

По сути своей честь (также называемая иначе благородством) – это система этических правил, кодекс поведения аристократа, который, наряду с происхождением, делает знать знатной. Благородство – обязательный элемент знати, и даже в более защищенные традициямии законами времена, когда аристократом можно было родиться (что является естественным следствием технологической неразвитости общества и его неспособности воссоздавать аристократию с нуля каждый раз). Сам по себе факт рождения в сословии является всего лишь пропуском в соответствующий социальный мир, пропуском незаслуженным, данным авансом в надежде на то, что следующее поколение окажется, по крайней мере, не хуже предыдущего и сможет распорядиться своими правами и выполнить все те же самые обязанности.

Необходимость отдать «аванс рождения» приводит к созданию воспитательных институтов, систем прав и регулированию частной жизни аристократии. Знатный человек обязан соответствовать списку навыков и умений, желает он того или нет. Благородное сословие вовсе не лучшее – его жизнь намного сложнее жизни раба и слуги, поскольку на плечах аристократа с юных лет лежит огромная ответственность за честь рода, государства и самого себя. Кодекс правил не позволяет определение моделей поведения, он диктует принципы жизни, загоняя аристократа в еще большее рабство от собственного имени и крови, чем раб, который моет ему ванные и готовит пищу.

При определенном стечении обстоятельств невозможность выносить подобное бремя несвободы одинокого тяготит аристократа и раба. Но первый борется с ней с помощью декаданса, а второй – бунта. Конечно,аристократия тоже может устраивать перевороты и революции, но, во-первых, её численность слишком незначительна для реального успеха, а во-вторых, настоящий аристократ не должен проявлять столь непростительную грубость, как открытое противостояние неугодной ему системы.

Бунт рабов на суде истории привел к их освобождению и превращению в работников, то есть тех же рабов, но с компенсацией своего труда. Надо ли говорить, что для многих видов несвободы даже очень высокая компенсация не будет являться достаточной? Именно поэтому мы и сегодня видим протесты и восстания рабочих против угнетения. Процесс этот неизбежен, и будет продолжаться, пока есть работа, которую выполняют люди, и люди, которые управляют ими.

Но исторический путь аристократии намного интереснее. Из собственников богатств и советников правителей они постепенно превращались в институциональных работников – тех же министров,полководцев, царедворцев. Конечно, в соответствии со сложной социальной иерархией титулов, чинов и званий. Однако постепенно многие функции стали выполнять обученные профессионалы и родовая система чести и воспитания оказалась не у дел. Профессиональные чиновники, военные, менеджеры по воле капитала и своей трудовой воли смогли перехватить контроль за ресурсами и властью у аристократов, которым они полагались по праву рождения. Конечно,справедливо считать, что никто не может претендовать на заслуги своих предков,сам не ударяя палицу о палец, а потому вырождающаяся аристократия, живущая на доходы с пожалованных роду земель, стала пассивной и слабой – в институциональном смысле. Пройдя стадию величия и доблести, стадию руководства и назидания, она перешла в стадию умозрения и наследования.

Но именно аристократия из-за своей несвободы чести смогла сохранить культуру, искусство, науку и прочие артефакты иных времен. Разумеется, во всех этих областях рано или поздно стали появляться свои профессионалы, часто не связанные с капиталом, которые впоследствии стали именоваться культурными элитами. Но элита, основанная на богатстве (пусть даже и богатстве знаний), не может до конца считаться элитой, если не несет на себе наследие времени величия и благородства.

Однако новые аристократии возникают, и не стоит считать, что этот процесс остановился с гибелью авторитарных способов управления – нет, аристократия способна пережить царей, демократов (то есть капитал у власти), социализм (тоесть номенклатуру у власти) и даже анархию. Единственное, чего не способна пережить аристократия – это коммунизм, поскольку он должен бы уравнять всех совсеми, и в таком обществе уже не будет места для «лучших и благородных». Не озираясь на неудачный опыт истории, можно надеяться, что это уравнение может происходить по принципу роста, а не по принципу всеобщего принижения.

Тем ни менее, как было сказано выше, знать всегда ограничена в себе самой, своем богатстве, ограничена изнутри, собственной системой законов и правил. Трансляция этого ограничения в иные сословия и сферы привела к появлению гуманистических законов, наук,философий, принципов. Богатство аристократии были либо роздано, либо разворовано бывшими рабами, которые сумели извлечь из этого богатства пользу и обучиться. Накопив знания и культуру, кто-то из них смог претендовать на дворцы, оставшиеся от знати. Разумеется, не следует понимать дворец как нечто буквальное, это скорее награда за роль, которую новый аристократ играет в новом мире.

Истинное предназначение аристократии во все времена – это не слепое управление (управлять может и погонщик гребцами на лодке), но служение чести. В этом служении, возникают открытие, преодоление, завоевание, обучение и воспитание. Однако сегодня не время воссоздавать, сохранять или ломать традиции, но время учиться играть по правилам, поскольку незнание правил приводит к крушению всей игры. Посадив двух обезьян (или машины) за шахматный стол, вы не сможете насладиться партией, даже если они не начнут бить друг друга досками по головам.

Следует также заметить, что, конечно же, изначально аристократия (как и рабство) – это социальные понятия.Но они могут быть довольно просто переведены в опыт личности. Человек, как научил нас постмодернизм, может быть кем угодно, когда угодно и зачем угодно.Он может быть рабом или профессионалом, слепо выполняющим свой функционал,чиновником или универсалием, философом или духовным лицом. На определенном этапе развития приходит понимание свободы выбора, свободы тяжелого бремени и потому у него возникает необходимость ограничить свою свободу, став кем-то.Наиболее простой способ – быть тем, кем человеку навязано быть его происхождением, условиями жизни и мировоззрением. Намного более сложно морфировать, мутировать, сменить реальность. Конечно, абсолютная свобода ведет к абсолютной шизофрении и деменции.

Именно поэтому человек тяготеет к лучшему, как ему кажется, положению – пути наверх, на крышу мира, во власть, в широту возможностей (и к их кристаллизации– деньгам). Там он становится рабом условий, в которые сам себя загнал, рабом предпосылок, истории пути и своих собственных ошибок. Именно поэтому емуследует вначале стать рабом внутреннего принципа, слугой чести, аристократом духа. Тогда станет совершенно неважно, какую клетку он себе выберет.

Д. А. Лаорти